вызвать агрессию. Я не одна, мне есть за кого бояться.
- Я уже дома, - заявляет, ложится на диван, прикрывает глаза и говорит сонным голосом, - у тебя так хорошо, - после этого он больше ничего не говорит, но по равномерному дыханию ясно - вырубился. Я смотрю на него шокированно, потом на коньяк на столе. Теперь он еще и пьет, а после заваливается, как к себе домой. Красавец, ничего не скажешь, а ночью, когда я уже все-таки под его равномерный храп засыпаю, Кир пробирается в мою спальню, ложится рядом, обнимает со спины. В этот момент я настолько этого пугаюсь, уже привыкла за длительное время спать одна, что даже икаю от страха, кажется, сердце сейчас выпрыгнет из груди и пустится куда-то далеко. Замираю, осознавая, что это Кирилл, а не кто-то посторонний. Пытаюсь его прогнать, отталкиваю локтями, но он обнимает еще крепче и уверенно заявляет.
- Спи.
Только мне не до сна, я так и лежу, смотрю на луну, так удачно пробравшуюся в мою обитель. Она свободна, не то, что я. Он не отпустит, уверенно чувствует себя в моей постели, квартире, в моей жизни, только я везде наблюдатель, и это очень сильно раздражает.
Что может быть хуже, чем пьяный муж, пришедший вечером, когда у вас и без того все сложно? Отвечу - невыносимая боль в животе, когда ты беременна, от которой уже не до сна, да и вообще уже все равно на мужчину за твоей спиной. Мир сужается только до ребенка, еще не родившегося, но уже такого важного в твоей жизни. А дальше мир - ускоренная кинолента. Дом, уставшее, но очень встревоженное лицо Кира, поездка и больница. А после вердикт, кесарево. Я не против, мне вообще главное, чтобы с малышом все было хорошо. Другого выбора не дают, пугают. Не знаю, было ли мне когда-то так страшно, как в тот момент. Вплоть до погружения в сон, я не могла успокоиться.
Кир не отпускал, держал за руку, внушал поддержку, дарил тепло, даже когда я засыпала под наркозом, он всегда рядом. Приятно, но ровно, в тот миг главное - ребенок.
Через какое-то время я открываю глаза. Страх и дезориентация. Не сразу понимаю, где я и что я, через секунды две осознаю, что в больнице, моргаю. Ребенок, мой малыш, страшно, что не знаю, что с ним и где он. Вижу рядом встревоженное лицо Кира.
- Ты как?
- Ребенок. - Все, что выговариваю я, сложно думать, мысли путаются, накатывает ужасная слабость.
- У нас мальчик, ты не говорила пол, я так рад. Он крепкий, здоровый. Ты молодец. Немного не доносила, но все будет хорошо. Теперь точно все будет хорошо. Тебе немного позже его принесут, а пока отдыхай.
Я киваю. Все хорошо. Но все равно беспокоюсь, как он там без меня. Ему нужна я. Но я так устала. Прикрываю глаза, если бы Кир только знал, как я устала.
В тот же день приезжает мама, наведываясь к нам в палату. Я ребенка из рук не выпускаю. Он такой маленький, крохотный, хочется защитить его от всего. Сначала, правда, побоялась брать в руки, но врач все объяснила и рассказала. Хорошо, что у Аллы есть братик, с которым мы часто сидели. Я знаю, как обходиться с детьми, но не с такими же крохами, с ними всегда страшно.
- Поздравляю, милая, - говорит мама с улыбкой.
- И я тебя, теперь ты бабушка.
- Да, какой он хорошенький. - Подходит ближе и рассматривает малыша. - Ты как?
- Уже лучше.
- Хорошо. А Кир где?
- Вышел.
- Помиришься все-таки?
- Не знаю.
- Ясно.
Мы молчим какое-то время, она наблюдает за нами с улыбкой, сын спит и смешно кривится, а мама все-таки прерывает тишину тихим.
- Милая, ничего, если я поживу у тебя некоторое время? Тебе нужна помощь, а мне нужно кое-что обдумать.
- Отец?
- Да.
- Хорошо, мам. Конечно.
А потом приходит Кир, кстати, устроил нас в индивидуальную палату, а сам будет лежать на койке рядом, о чем очень отчетливо говорит его сумка с вещами.
- Здравствуйте.
- Здравствуй, - приветствует мама, а потом поспешно собирается. - Я, наверное, пойду, не буду мешать.
Киваю, а она уходит. Я понимаю ее, мама не хочет вмешиваться, но так не хотелось, чтобы она оставляла нас наедине.
Я страшусь своей реакции, особенно когда вижу, как он бережно держит сына, как будто в его руках самая драгоценная ноша, боюсь, что сдамся, даже не доехав до своей квартиры, просто сдамся ему. Здесь и сейчас. Ведь смотря на него, не того Кира, который унижает и делает больно, а вот такого родного, сердце наполняется щемящей нежностью к своему обидчику... Быть может, он умеет не только разрушать? В это хочется верить, во всяком случае, сейчас.
Глава 31
На выписку из роддома собирается вся семья. Хорошая, дружная такая семья. Отец - стоящий в сторонке, мать - косо поглядывающая на него, Паша - несостоявшийся жених, и Кир - лживый муж. Хочется плеваться, смотря на них, и это мои самые родные люди? Отец - смотреть, на которого я не могу. Мама - которой всегда был важнее муж и лишь потом я. Мне сложно всех их принять с улыбкой, но я все же улыбаюсь, а что мне остается? Только сделать видимость, не будем же мы выяснять отношения здесь, при посторонних людях. У которых праздник в семье, в душе. В моей же этого чувства нет. Я лишь рада наконец-то родить и, наконец, иметь возможность держать на руках свое чудо. В остальном мне нифига не радостно. Больно, горько, разрывает всю от противоречий. Если бы кто-то нашел для меня правильный выход, если бы кто-то подсказал, как жить дальше? Как отпустить отчаяние, как забыть боль и предательство? Если бы... но такого человека, увы, нет. Есть лишь жизнь неправильная, искореженная, покрытая уродливыми
