Медленно наклоняюсь к ней за поцелуем. Тянусь к розовым сочным губам. Анюта же наоборот отодвигается всё дальше и дальше, почти приседая на корточки и прогибаясь в пояснице. Пытается улизнуть.
А затем, когда становится понятно, что избежать физического контакта не удастся, поднимает руку и кладет ладонь на лицо, прикрывай мой рот.
— У нас фиктивный бра-а-ак, помните, Герман Тритонович? — произносит она горячим ласковым шёпотом, многозначительно растягивая слова. — Фиктивненький такой. Искусственный, как цветочки в венках на кладбище. Весь такой яркий с виду, но безжизненный и пластиковый, — подмигивая, — тот самый, о котором вы мечтали. В нём я не беспокою вас и не пересекаю личного пространства. Можно с утра до вечера работать работу. Проверять почту, писать инструкции.
Улыбается. Вот же упрямая.
Приоткрываю губы и в ответ на её прикосновение к моему лицу целую пальцы.
Она тут же одёргивает руку.
— У нас с вами в жизни разные приоритеты. Поэтому не стоит друг друга мучить. Ноги тут, — опускает взгляд на нижнюю половину моего тела, — а дверь там, — кивает в сторону. — Спокойной ночи, Герман Игоревич.
А я наступаю, хоть и запихиваю руки в карманы. Сдаваться не собираюсь. Нам нужно выйти на какую-то прямую. Прийти к консенсусу.
Я согласен с отцом. Аня — это брильянт, но ей нужна соответствующая огранка. Планирую работать над собой и научиться уступать. Не хочу потерять её.
— Значит, не желаешь со мной мириться?
— Нет, — равнодушно качает головой Аня.
— Почему?
— Потому что я скорее поцелую скользкого ящера, чем своего притворяшечного мужа.
Опять это видео. Прикрываю на секунду глаза. Затем ловлю её в фокус.
Она молчит, ждёт моей реакции, внимательно и долго смотрит.
— Аня.
— Давайте, Герман Игоревич, начинайте проклинать и ругаться со мной, отправимся на новый круг наших отношений, пусть колесо обозрения крутится, а наши скандалы катятся в пропасть, как вагонетка на американских горках. Слово за слово, вжух-вжух, — показывает рукой волнообразные движения.
Не могу сдержать улыбку. Как я раньше общался с другими женщинами? С ними же скучно, как во время школьных уроков.
Загоняю её в угол. Опять наклоняюсь к лицу.
— Может, ещё по чашечке с пузырьками? — смеюсь. Я уже близко, разговариваю с ней в сантиметре от её губ.
— Вы страшный человек, босс, уходите восвояси, в комнату для гостей, — опять машет рукой в сторону двери.
— Красавица, — шепчу, залюбовавшись.
На секунду она теряется. В глазах загорается дикий огонь.
Отец прав. Мне хана!
— Ну нет, не уйду, — игриво жмурюсь, впитывая её близость как губка.
— Вы столько всего наговорили мне, босс, что я уже и не помню, из-за чего мы расстались.
— Брось, Анют, мы не расставались.
— Разошлись как в море корабли, — спорит она.
И вытягивает руки перед собой, приказывая остановиться. Что-то мне всё это не нравится. Шутки шутками, но Аня выглядит так, будто настроена решительно. Она сейчас не играет, словно потеряла запал. И я опасаюсь за наше будущее.
— Аня, ты поставила меня на колени посреди улицы. Это что-то да значит.
— Все мужчины делают предложение руки и сердца таким образом.
Ага. Сейчас. Смешно.
— Никто из моих знакомых такого не делал.
Она не сдается и, как только я пытаюсь приблизиться, по новой поднимает руки.
— Вот именно, никто не делал, а вы сделали, ради наследства. Вдумайтесь, босс, насколько вы продажный и расчётливый.
Мы замираем друг на друге, я вижу, как у неё бьется пульс. Тук-тук — венка дрожит.
Я продажный? Был, да, пока не понял, что есть в жизни что-то ещё, кроме денег и бизнеса. Но Аня мне не верит. Она хоть и улыбается, но будто раскисла.
В какой-то момент я чувствую, что и моё тело охватывает слабость.
Эта свадьба вымотала меня окончательно. Тоже хочу пузырьков. Поэтому разворачиваюсь, делаю несколько шагов в сторону и сажусь на пол, возле кровати, как чуть ранее это делала Аня. Скидываю пиджак и туфли. Беру чашку.
— Я ужасный и отвратительный тип. Но тем не менее ты от меня без ума.
Подношу чашку к губам. Пахнет кислым виноградом.
Аня начинает неестественно громко хохотать. Это означает, что ни черта она не без ума от меня. А так хотелось в это верить.
— Уходите, босс. Встретимся в офисе.
— Аня, это и моя комната тоже. И я не уйду, пока мы не помиримся.
Надо же, всё тело словно ватное.
— А вы навязчивый. Даже не думала, что среди огромной кучи ваших недостатков появится ещё один. У меня уже и пальцы на руках закончились, загибать, сколько у вас недочётов.
Сделав глоток, закрываю лицо руками.
— Ты права, я жуткий.
— Вы, вы…
Как же она достала с этим своим «вы» да «вы».
— Аня, у нас была любовь на этой самой кровати. Мы женаты. Хватит мне выкать.
— Я соблюдаю правила и держу дистанцию. И запомните, босс, я намерена отработать свою часть нашего договора и расстаться с вами навсегда. Не хочу больше…
Она говорит что-то ещё, но меня просто рубит от насыщенного событиями дня, стрессов и усталости. Так и засыпаю. На полу.
Очнувшись среди ночи, обнаруживаю полумрак, заправленную постель и пустой шкаф.
Поднявшись с пола, бреду по коридорам отцовского особняка. Прекрасно понимаю, почему мне так хреново на душе. Вот если подумать логически. Была у меня полноценная жизнь, где Нюрася просто сидела за стенкой, помогала мне собирать документы в кучу и составлять график работы. А теперь что? Мы вернёмся в наш офис, и Аня будет так же за стенкой, а я буду на эту самую стенку лезть. Потому что чувствую, что между нами всё очень и очень плохо. Что-то подсказывает мне, что эта девушка решила порвать со мной окончательно.
Отец рассказал правду о требовании жениться, и фиктивный брак больше неактуален.
Но мне сейчас просто нужна моя жена. Не знаю, сможем ли мы жить вместе, найдем ли мы общий язык, сумеем ли договориться, но я нуждаюсь в ней, как в воде и воздухе. Озарение приходит резко, как удар под дых от бандита в подворотне.
Толкаю соседнюю с нашей спальней дверь, там темнота. Есть
