— Думаю, на сегодня вопросов к синьору Леттьери достаточно, — объявляет Алессандра. — Это были трудные дни.
Никколо хмурится.
— Дарио? — с улыбкой говорит Алессандра.
Дарио ухмыляется.
— Мы можем вернуться к этому завтра.
Никколо бросает на Алессандру взгляд, выражающий насмешливое неодобрение.
— Нечестно.
— Что толку от того, что я замужем за Доном, если я не могу хоть изредка этим воспользоваться? — поддразнивает она его.
Никколо закатывает глаза, затем поворачивается к моему отцу.
— Иди к своей жене и хорошенько выспись. Завтра у нас, вероятно, будет больше вопросов к тебе.
Мой отец кивает.
— Отлично. Бьянка, я могу попросить прислугу проводить тебя в твою комнату…
— Я сам разберусь, — перебивает Адриано.
Мое сердце вздрагивает.
И другие части моего тела тоже.
Никколо ведет себя спокойно, хотя я уверена, что он знает, в чем дело.
— Конечно. Ее родители находятся в синей комнате на третьем этаже, а Бьянку мы устроили в зеленой комнате на втором.
Мой отец, благослови его сердце, проглотил столько граппы и плохих новостей, что совершенно не в себе.
Так что вряд ли понимает, что я буду ночевать не одна.
— Спокойной ночи, папа, — говорю я, целуя его в щеку.
— Спокойной ночи, Паперотта, — шепчет он и следует за слугой, который отводит его в мамину комнату.
Глава 58
Бьянка
Адриано ведет меня наверх, в свою спальню.
И, надо сказать, довольно быстро.
Обычно я думаю о том, как бы сорвать с него одежду.
Но вместо этого я осматриваю все вокруг, пока мы идем по коридору.
Дом фантастический.
Он выглядит как особняк, который можно увидеть в фильмах.
Но не о мафиози. Скорее, о старых миллионерах с изысканным вкусом.
Что вполне логично, ведь особняку четыреста или пятьсот лет.
По крайней мере, снаружи. Интерьер оформлен в классическом стиле.
В моем воображении это место, в котором жила бы модельер Коко Шанель в двадцатых годах двадцатого века, если бы у нее был тайный особняк в Тоскане, куда она бы приезжала, покидая Париж.
Когда мы наконец добираемся до комнаты Адриано, я понимаю, что она отличается от всего, что я видела до сих пор.
Здесь красивые деревянные панели и минимализм в обстановке. Комоды и шкафы изящные и современные.
На стенах нет картин трехсотлетней давности. Только прекрасные произведения современного искусства, насыщенные яркими красными и оранжевыми цветами.
Кровать огромная — king-size — с приглушенным серым покрывалом. Оно приятно контрастирует с яркими цветами на картинах.
Я с восхищением оглядываюсь вокруг.
— У тебя хороший вкус на дизайн и цвет.
Он фыркает.
— У меня хороший вкус на талантливых дизайнеров интерьера.
Я смеюсь. В этом гораздо больше смысла.
Он начинает снимать с себя одежду так быстро, как только может.
— О, кому-то не терпится, — хихикаю я.
— Я провел последние двенадцать часов в чужой одежде, — говорит он. — Больше не могу.
Я и забыла об этом. Сначала прикид из магазина, потом одежда копа.
Должна сказать, я немного разочарована причиной, почему он так быстро раздевается…
Хотя я все равно наслаждаюсь зрелищем.
Его мускулы бугрятся, когда он срывает рубашку и скидывает брюки.
А потом он снимает трусы-боксеры.
У меня изо рта течет слюна, когда я смотрю на его член.
В данный момент он расслабленный, но все равно огромный. Длинный, толстый и красивый, он тяжело болтается взад-вперед, когда Адриано двигается.
Даже в вялом состоянии он больше, чем у моих бывших, когда они были твердыми.
Я чувствую, как между ног начинает разливаться тепло…
И тут его член начинает расти…
Становиться еще длиннее, пока он болтается там…
С каждым ударом сердца он становится все толще и толще…
Пока не начинает подниматься в воздух, сантиметр за сантиметром.
Я понимаю, что пялюсь, и поднимаю на него глаза.
Он ухмыляется. Ему явно нравится, что я возбуждаюсь, глядя на его член.
Это видно по тому, каким большим он становится.
Он тянется ко мне и тут же начинает поднимать мою кружевную блузку.
— Давай сначала мы примем душ.
Я усмехаюсь и помогаю ему снять с меня одежду в рекордные сроки.
Когда я оказываюсь раздетой, он прижимается ко мне и глубоко целует.
Его обнаженная кожа такая теплая на фоне моей…
А его член, теперь уже твердый, обжигает.
Наконец он прерывает поцелуй и ведет меня за руку в ванную.
Она великолепная и чисто мужская — черный мрамор и плитка, сверкающая сталь.
Душ представляет собой огромный куб с тропическим душем площадью девять квадратных футов. Когда он включает его, это похоже на муссон.
Я вхожу внутрь и подставляю лицо под струю, наслаждаясь горячей водой, которая струится по всему телу.
Потом я слышу звук, как будто он намыливает руки.
Я чувствую слабый запах сандалового дерева.
И ощущаю, как его скользкие руки касаются моей груди и намыливают меня.
Я стону, чувствуя, как он гладит мою грудь…
Поглаживает мои твердые соски…
И нежно обводит их.
Я открываю глаза от брызг и смотрю на него, он ухмыляется, глядя на меня, его волосы мокрые.
— Надо вымыть их, — рычит он.
— Нам нужно вымыть, и кое-что еще, — бормочу я.
Я нахожу кусок мыла и намыливаю свои руки.
Затем опускаюсь вниз и обхватываю его яйца правой рукой…
И медленно провожу левой рукой по его огромному стволу.
