Ознакомительная версия.
– Спасибо. Как он?
– Ничего. Ремонтирует лавку. Люди спрашивают, откуда деньги. Отвечает: «Наследство»…
Стеклянные челюсти дверей разверзлись, давая дорогу маленькой женщине в светлом платье с мягкой дорожной сумкой в руках. Беспомощно сощурившись на яркие лучи, она, сморщившись, чихнула, достала очки с толстыми стеклами, водрузила их на нос.
– Бабушка! – забыв об этикете и правилах хорошего тона, закричала Нина на весь аэропорт. – Бабулечка!
– Хорошо выглядишь, ба. Будто помолодела!
– Как ты изменилась! – Маленькая женщина любовно погладила внучку по голове. – Совсем взрослая! Невеста!
– Не продолжай, ладно, ба? – попросила Нина. – Смотри, сейчас будет красивый длинный тоннель.
– Хорошо… Мы не слишком быстро едем?
– Нормально.
– Все-таки горы…
– Ладно, – сказала Нина, покорно сбавляя скорость, – если тебе так спокойней. Какой русский не любит быстрой езды…
– Твой отец не любил, – задумчиво проронила бабушка. – Он говорил, что ни к чему рисковать понапрасну. У него даже поговорка была: «Как бы быстро ты ни ехал, всегда найдется тот, кто тебя обгонит». Он и Надежду ругал.
– Надежду? – недоверчиво хмыкнула Нина. – Да она ползала как черепаха.
– Это когда в машине была ты. А так она вечно носилась как сумасшедшая. Только старалась, чтобы Сергей не знал. Он страшно сердился, говорил, чтобы она не путала шоссе с танцзалом.
– Надо же, – с наигранным весельем проговорила Нина, – сколько семейных тайн со временем всплывает на поверхность.
– Надежда не была святой, – тихо сказала бабушка. – Но она любила тебя. И твоего отца тоже… Знаешь, я тебе не рассказывала: как-то не было повода… Но когда она вернулась в последний раз, у нее состоялся трудный разговор с твоим отцом. Он принес извинения за то, что попытался вас разлучить. И предложил Надежде выбор: расстаться, но сохранить нормальные отношения, чтобы ты не страдала. Разумеется, с полной материальной поддержкой. Или дать друг другу еще один шанс… Она выбрала второе. Я тогда сказала ей, что не верю в успех. Как не склеивай разбитую вазу, целой она не станет уже никогда. А Надежда заплакала и ответила, что она все еще любит Сергея и, наверно, обречена любить его. до конца дней…
Нина прикусила губу и ничего не ответила.
– Я думаю, что, если бы она была жива, вы бы сумели понять друг друга. Понять и простить…
– Наверно. – Впервые Нине не хотелось ни возражать, ни спорить.
– Когда ты вернешься?
– Не знаю.
– Значит, не скоро, – вздохнула маленькая женщина, поправив очки. – Ничего. Я понимаю: у тебя важное дело. Главное, чтобы ты была довольна, деточка. Наверно, тяжело управлять людьми?
– Легче, чем кажется.
– Ты ведь счастлива здесь? – Теплая ладошка бабушки легла на Нинино плечо. Она молча потерлась об нее щекой.
– Как твой желудок?
– Ничего, – бодро ответила бабушка.
Нина удивленно скосила глаза: обычно на тему здоровья она могла говорить часами с подробным перечислением анализов, процедур и лекарств. И вдруг это почти легкомысленное: «Ничего…»
– А картошка цела? Не съела ее медведка?
– Нет… Мне наш сосед по даче, Николай Николаевич, полковник в отставке, дал чудесное средство. – Бабушка поерзала на сиденье, ее щечки порозовели. – Нинуся, ты его помнишь? Ну, из красного дома напротив?
– Хромой, что ли?
– Он почти не хромает. – Женщина поправила очки, румянец на ее щеках стал ярче. – Он вдовец, очень хороший человек… Я все хотела тебе сказать…
Бип! – Нина нечаянно нажала клаксон.
– Ну, ба… – выдохнула она. – Ты выбирай время для сюрпризов! Настоящий полковник…
– Извини, – засуетилась маленькая женщина. – Наверно, мы зря это затеяли… В нашем возрасте…
– В каком таком «возрасте»… – бодро возразила Нина. – Асиму это не брякни. Сколько тебе? Шестьдесят? А полковнику? Шестьдесят семь? Это же лучшие годы. Третья молодость!
Празднование открытия состоялось в субботу вечером. С наступлением сумерек «Сказка» взорвалась звездопадом фейерверков, бенгальских огней, фотовспышками, шипением струй светомузыкальных фонтанов, перекрываемых грохотом оркестра, смехом, приветственными возгласами и звоном стекла.
По приезде Нина прошла боевое крещение, прорвавшись сквозь стройный ряд дотошных и не слишком деликатных папарацци, через одного поминавших Алекса и Надежду. Что ж, она была к этому готова и потому прошествовала молча с гордо поднятой головой, царственно прямой спиной и надменной усмешкой на тонко очерченных губах. А затем отдала охране распоряжение отогнать репортеров подальше от отеля.
Вечером Нина встречала многочисленных гостей, страстно желая сомкнуть сведенные любезной улыбкой скулы. Роль хозяйки бала почему-то не пришлась ей по вкусу. Вполуха она выслушивала восхищенные речи, а рассеянный взгляд скользил поверх видеокамер, вдоль ослепительно белых стен, к уплывавшему вдаль шоссе.
Когда автостоянка отеля уже изрядно заполнилась сверкающими VIP-авто, появился Асим с огромной корзиной цветов, в которой среди роз и хризантем невесть каким образом затесался длинный колючий стебель.
– О-о, – окинув Нину с ног до головы восхищенным взглядом, многозначительно протянул Асим.
– Только ради бога, не говори, что это не мой стиль!
Она и сама толком не понимала, почему заказала именно это платье, длинное, оттенка лунного дождя, мягкими шелковыми струями стекавшее вдоль тела. Этот изысканно-утонченный наряд скорее выбрала бы Надежда, не Нина. Но все-таки именно Нина стояла сейчас в этом пронзительно-воздушном шелку, ленивой паутиной трепетавшем в томном дыхании весны.
– Ты бесподобна. Настоящая королева грез. А что за духи? – Асим повел носом. Запах тяжеловатый, с горчинкой стелился в пряном воздухе, окутывая девушку дурманящим чувственным облаком. – Что-то знакомое..! Не могу вспомнить…
– И не надо. – Нина покачала головой. – Сегодня не нужно воспоминаний. Знаешь, мне кажется, что это сон. И я хочу, но не могу проснуться.
– Тогда жди того, кто разбудит тебя поцелуем.
– Это будет камикадзе. – Улыбнувшись, Нина ткнула пальцем в длинный стебель. – Спасибо за букет. А это что за прелесть?
– Не узнаешь? – удивился Асим. – Это же верблюжья колючка. Я всегда держу обещания.
Нина открыла рот, чтобы ответить гадостью на гадость, но в этот момент подошла бабушка, устремив на внучку взгляд, полный такой щемящей нежности, что у Нины перехватило горло.
– Красавица моя, – прощебетала бабушка, украдкой промокнув глаза. – Я просто любуюсь тобой. Все-таки ты так похожа на свою мать…
– Да, – сказала Нина и, наклонившись, поцеловала ее в теплую дрожащую щечку.
Ознакомительная версия.
