— Это моя любовница детства, Ирка, — пояснил он Даше, вставая навстречу подходившей к их столу женщине.
«Любовница детства» Игорька оказалась классической длинноногой блондинкой с ярким ртом и пышной грудью. Рядом с такого типа женщинами Даша всегда чувствовала себя неловко, немедленно вспоминая, что у нее самой мальчишеская фигура, не длинные ноги и не нордический тип лица.
Блондинка Ирка возбужденно щебетала с Игорьком, намеренно не замечая Дашу и выключая ее из общего разговора. Почувствовав свою исключенность, Даша сникла и вдруг ощутила на своем лице хорошо знакомое ей выражение напряженного ожидания обиды.
В точности такое выражение не сходило с Алкиного лица в присутствии Игорька. Такое лицо было еще у глазастой кривоножки Даши в первом классе. Тогда она впервые столкнулась с тем, что выбор может быть сделан не в ее пользу.
…Ей нравился мальчик, отличавшийся от других красивым нездешним именем Иосиф. Его родители-нонконформисты обладали немалой независимостью, награждая ни в чем не повинного младенца беззастенчиво-еврейским именем. Иосиф, высокий и полноватый, с розово-смуглой кожей и блестящими карими глазами в пушистых ресницах, был красив необыкновенно. Как и Даша, он был неисправимым отличником. Как самому лучшему, главному ученику, учительница однажды оказала Иосифу большую честь, доверив раздать толстую стопку зеленых тетрадок с контрольными работами. Мальчики всегда называли девочек по фамилиям, и, отдавая Даше ее тетрадь, он сказал:
— Это твоя, Коробова. — Следующую тетрадь он отложил, пробормотав под нос: — А это Танькина…
Танька Сараева — его соседка по парте, похожая на маленькую симпатичную лисичку девочка. Для Даши это было горе, он ведь мог выбрать ее, а выбрал Таню. К тому же, кроме счастливого предпочтения Иосифа, та обладала еще кое-чем, вызывавшим жгучую зависть. Ее семья приехала из Польши, поэтому Таня очень сильно отличалась от остальных девочек. Все носили уродливые сапоги, расползающиеся на ногах, как пироги под дождем, а у Тани были чудные синие сапожки с вишенками, и, самое главное, в ее маленьких аккуратных ушках сверкали крошечные золотые шарики. А какие у нее были красивые карандаши, цветные резинки, наклейки на тетради! Когда Даша рассматривала всю эту яркую красоту, в животе у нее что-то пело тоненько «и-и-и…».
Эта детская история хранилась в ее памяти где-то очень глубоко, но почему-то сейчас Даша не только вспомнила, какие красивые наклейки были у той Тани, но и ощутила то же обидное тоненькое покалывание в животе.
…Через полчаса Дашиных мучений блондинка Ирка, не взглянув на Дашу, расцеловалась с Игорьком и отошла к своим подругам, а еще через несколько минут Игорек вышел в туалет. Его не было так долго, что, соскучившись, Даша пошла в вестибюль поискать телефон. Из глубины гардероба ей торжествующе улыбнулась «любовница детства» Ирка. Стоящий спиной к Даше Игорек обнимал Ирку, толкая ее в глубь курток и пальто. Свободной от Ирки рукой он совал гардеробщику смятую пачку денег.
«Господи, какое счастье!» — вдруг подумала Даша, сидя в такси и нащупывая в кармане мелочь. Она не знала, что именно было счастьем: любовь с Игорьком или то, что эта любовь вовремя и правильно закончилась. Даша просто очень торопилась домой.
…Можно, конечно, говорить себе красиво, размышляла Даша в полусне, крепко ухватившись за руку спящего Олега. «Красиво» будет выглядеть так: Игорек избегает любых глубоких отношений, боится любви. Он почувствовал, что становится зависимым от нее, поэтому неосознанно выбрал такой оскорбительно-безоговорочный способ расставания. А может, он и не собирался расставаться, просто проявил свое неумение отказывать себе в любом мгновенном желании… Или так — его вечная неистовость безудержно рвалась наружу таким сексуальным хулиганством. Действительно красиво получается!
Обижаться, требовать извинений? Неинтересно. Можно, к примеру, молча смотреть на него с каменным лицом… и пусть по щеке скатится одна слезинка! Она хихикнула и заснула, так и не решив, как будет себя вести.
На следующий день появился смущенный Игорек. С того дня, как подцепил ее бампером на Невском, он не был у них ни разу. Радостно сказав: «Привет, Игорек!» — Даша поцеловала его в дверях. Она не вложила в этот поцелуй ничего, кроме привычного удовольствия видеть его, и, целуя в щеку, как обычно, ощутила ответную благодарность за свою радость.
Они поужинали на кухне с Олегом и Маргошей, потом к Даше зашла подруга, и они вместе пили чай и дружно гнали Маргошу делать уроки. Потом Олег с Игорьком до поздней ночи упоенно советовались, как улучшить дела фирмы. У них накопилось множество тем, требующих самого подробного обсуждения, ведь они не виделись больше месяца.
Даша вышла к ним еще раз, как всегда, поздно вечером, и они втроем пили чай, тихо и очень по-домашнему. Потом она поцеловала Игорька в дверях на прощание, и оба постарались не вспоминать, что Даше пусть ненадолго, но все-таки удалось выдавить из него капельку любви.
В июле они большой компанией в несколько пар с детьми собирались отдыхать в Испании. Игорек поочередно привел к Даше двух девушек, беленькую и черненькую, и спросил:
— Тебе которая больше понравилась? Кого берем с собой?
— Черненькую, — подумав минуту, решила Даша. — Она, кажется, с Маргошей подружилась! Берем черненькую.
И они взяли с собой черненькую.
В Испании взрослые и дети поселились в соседних домиках.
— Я совершила страшную ошибку! — сказала Даша Олегу. — Надо было взять беленькую!
Взрослый дом был светлым, просторным и гулким. Черненькая девушка Игорька так старательно кричала по ночам за тонкой перегородкой, что через несколько дней только совершенно равнодушный к окружающим Игорек не замечал витающего в воздухе злобного раздражения супружеских пар.
Даше пришлось улучить момент, когда на кухне никого не было, и строго сказать, зажав Игорька в углу:
— Слушай, уйми свою детсадовку! Пусть прекратит свои кошачьи концерты!
— Она иначе не может! — довольно ухмыляясь, похвастался Игорек.
— Сможет как миленькая, — буркнула в ответ Даша и показала ему кулак. — Еще один кошачий вопль, и я поменяю вас на девочек. Уйдешь с ней в детский домик прямо посреди ночи!
Игорек остался во взрослом доме, вечерами все сидели на большой веранде, пили вино, и ночных криков больше никто не слышал.
Однажды вечером из комнаты Игорька раздался жуткий вопль. Вбежавший к нему Олег увидел злобно дрожащего Игорька, подступающего с кулаками к плачущей черненькой.
— Ты украла у меня сто долларов! — Он уже не помнил себя от ярости.
— Я не украла! Я накопила сдачу! — рыдала черненькая, размазывая тушь со слезами. — Ты оставлял сдачу на столе… и чаевые… а я брала… и накопила!..
