— Вот именно. Не могу понять. — Тони хлопнул ладонью по ручке кресла. — Ты ей совершенно не подходишь. Это же очевидно. Почему она этого не видит?
Старк оставил работу. Он развернулся в кресле и начал угрюмо изучать Тони.
— Почему ты не хочешь реально взглянуть на жизнь, Вейнрайт? Когда-нибудь она должна была в кого-нибудь влюбиться.
— Почему это должен быть именно ты?
— Знаешь, что я думаю? Ты бы вел себя так же, независимо от того, кто к ней сватается. Неужели ты веришь, что смог бы держать ее под замком вечно?
— Никогда не пытался держать ее под замком. — Тони сорвался с кресла и рванулся к окну. — Я просто хочу защитить ее.
— Она больше не маленькая девочка.
— Знаю, но она такая беззащитная, добрая, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. — Тони резко повернулся, его глаза сверкали от волнения. — Неужели ты не понимаешь? Я ее брат. Я всегда о ней заботился. Однажды я спас ей жизнь.
— Мне рассказывали, — произнес Старк очень тихо. — Именно поэтому я пытаюсь тебе помочь. Я тебе многим обязан.
— Ты мне ничем не обязан, ты, подонок! Мне не нужна ничья благодарность. Я хочу только одного, чтобы ты оставил ее в покое.
— Не могу.
— Ты ей не подходишь, разве не понятно? Ей нужен кто-нибудь из мира Вейнрайтов, из театрального мира. Тот, кто говорит с ней на одном языке, кто впишется в семью.
— Кто-нибудь вроде тебя?
Тони растерялся.
— Я? И Дездемона? Ты с ума сошел? Я же ее брат.
— Сводный брат.
Тони пожал плечами.
— Что касается нас, то я всегда был ее старшим братом, тем, кто однажды ее спас. Но я не могу равнодушно наблюдать, как она отдает себя тому, кто никогда не оценит ее по достоинству.
— Почему ты думаешь, что я не способен ее оценить?
— Да как ты можешь? — Тони взглянул на него с крайним отвращением. — Человек, в душе которого нет поэзии.
— Может, Дездемона видит глубже, чем ты?
— Ни хрена подобного. В тебе нечего видеть. Ты хочешь сказать, что под панцирем такого зануды, как у ты, бьется сердце истинного артиста? Что тобою владеют эмоции, а не микросхемы? Не трать время зря.
Старк сидел неподвижно.
— Ты не хочешь защитить ее, не так ли? А совсем наоборот. Она нужна тебе, чтобы защититься от правды.
Тони поджал губы.
— Какой правды?
— Правды о своих собственных неудачах. Взгляни на свою собственную жизнь, Вейнрайт. Ты актер-неудачник, несостоявшийся театральный менеджер…
У Тони был вид, будто его сильно ударили.
— Ты и об этом знаешь?
— Да, мне известно, что ты был замешан в растрате казенного имущества.
— Я никогда ничего не растрачивал.
Старк не обратил внимания на его возражение.
— А совсем недавно ты провалился со своей «мыльной оперой». Единственное, что тебе удалось сделать хорошо, это спасти Дездемону. Именно поэтому ты не можешь с ней расстаться, верно?
Тони уставился на него.
— Что это должно значить?
— Она нужна тебе, да? Она нужна тебе, чтобы у тебя было живое доказательство того, что ты не безнадежный неудачник, что однажды в жизни ты совершил что-то настоящее, а она единственное доказательство этого поступка.
Тони остолбенел.
— Я действительно спас ее, будь ты проклят!
— Да, действительно, и она всю жизнь с тобой расплачивается за это?
— Ты не понимаешь. Как ты можешь понять?! Ты не наш.
— Может, именно поэтому я понимаю. Со стороны гораздо виднее. — Старк отвернулся к компьютеру.
В кабинете воцарилась тишина. Сэм был этому рад.
Через некоторое время Тони снова заговорил, сидя в кресле:
— Она сделала меня героем.
Старк не обратил внимания на его слова. Он запустил АРКАН еще глубже в тайники анонимного заказчика.
— Настоящим героем, — прошептал Тони. — Я не просто играл роль, а делал настоящее дело. Я спас ее от полоумного подонка. Он хотел убить ее.
— Что конкретно случилось, когда Дездемоне было пять лет? — неуверенно спросил Старк.
— Бывший муж Силии, Георг Нортстрит, охотился за ней и Дездемоной. Говорят, что иногда у Нортстрита случалось обострение. К тому времени он был уже совершенно без тормозов. Он выслеживал их сутками, а потом решил действовать. Сперва он схватил Дездемону.
— Где? — Старк замер.
— Он захватил ее прямо на стоянке автомобилей напротив маленького театра. — Тони посмотрел в окно, весь целиком сосредоточившись на прошлом. — Я был с ней, учил кататься на велосипеде. Должен был присматривать за ней, пока наши репетировали в театре. Полагаю, Нортстрит думал, что я не помеха. Не обратив на меня никакого внимания, он затолкал Дездемону в фургон своего автомобиля.
— Клаустрофобия, — задумчиво произнес Старк.
— Да, вот откуда она взялась. Нортстрит схватил Дездемону, я звал на помощь, но никто меня не услышал. Я подумал, что, пока я буду бегать за помощью, Нортстрит уедет.
— Что же ты сделал?
— Я знал, по какой дороге Нортстрит поедет, и, вскочив на велосипед, поехал ему наперерез через дворы. Догнал его как раз, когда он стоял у светофора.
— И? — заторопил Старк, когда Тони замолчал.
— Я поехал на него и упал прямо перед его машиной. — Тони криво улыбнулся. — Я создал на перекрестке жуткую сцену. Мое лучшее выступление. Ребенок на велосипеде, сбитый машиной. Все движение остановилось. Собралась толпа зевак. Кто-то вызвал «скорую помощь».
— Неплохо придумано, — воскликнул Старк с завистливым одобрением. — Для ребенка хорошая сообразительность. Пожалуй, для любого неплохо.
— Когда собралась большая толпа, я чудесным образом воскрес, обежал машину и начал стучать в дверь фургона. Дездемона закричала изнутри. Все потребовали, чтобы Нортстрит открыл фургон. Наконец приехала полиция. Нортстрита арестовали. Потом он застрелился.
— А ты стал героем.
— Ну да, — согласился Тони. — Дездемона сделала меня героем.
— Не Дездемона сделала тебя героем, — сказал Старк. — Никто ни из кого не может сделать ни героя, ни труса. Это можно сделать только самому.
Снова возникла долгая пауза.
— Никогда так не думал об этом, — наконец произнес Тони.
— В том-то и состоит твоя проблема, Вейнрайт. Ты мало думаешь. Ты весь на эмоциях. Подойди и взгляни на это.
— Что ты нашел? — Тони прошел через кабинет и уставился в экран компьютера. — Ты серьезно?
— Будь уверен, Вейнрайт. На девяносто девять процентов можешь быть уверен, что я серьезно.
— А как насчет того случая, когда ты несерьезен?
— Я несерьезен лишь тогда, когда сплю.
На следующее утро Силия остановила Дездемону мягким, но взволнованным вопросом:
— Ты собираешься за него замуж? О, Дездемона, я этого боялась. Ты совершенно уверена, что он тебе подходит?
