— Ах ты, тварь! — взвизгнула я, перегибаясь пополам и прижимая руку к лицу.
Солен победно ухмыльнулась, поправила платье и перекинула волосы за спину. Не успела я среагировать, как услышала позади громкий вопль и увидела, как промелькнули темные волосы. Я отпрянула в сторону и, завалившись на пятую точку, увидела, как Виржини от всей души вмазала Солен по физиономии. Та закачалась, сделала несколько неуверенных шагов, а потом сделала шаг назад по сцене, чтобы восстановить равновесие. К сожалению, сцена уже кончилась. Я ожидала, что она уморительно замашет руками, как в комедии, чтобы податься чуть вперед и удержаться. Она свалилась с переднего края сцены и полетела вниз, как кирпич, прямо на журналистов, стараясь, чтобы получился качественный снимок после драки. Я замерла, ожидая ее крика, и не успела даже сделать вдох — она не заставила себя ждать.
Мы с Виржини перегнулись через край сцены и увидели, что Солен отмахивается от рук, предложенных ей, чтобы помочь принять вертикальное положение. Я помахала ей с издевательской улыбкой, обретя способность смеяться теперь, когда убедилась, что моя обидчица не сломала себе шею. Это был бы уже перебор — во всех смыслах. Она растолкала фотографов, беспрерывно щелкавших вспышками камер, и стала исчезать в толпе, которая ликовала, когда она проходила мимо.
Я покачала головой, довольно потирая шею. Не могу поверить, что она все же решилась на открытое противостояние. И еще я не могла поверить, что Виржини нокаутировала ее.
— Спасибо, — сказала я, прижимая руку к челюсти.
— Обычно я веду себя мирно, — покраснела Виржини, — но теперь чувствую себя великолепно.
— Мне можешь не объяснять. Я прекрасно понимаю, что иногда просто необходимо дать пощечину. Или запустить туфлей. Кстати, извиняюсь за это еще раз.
— В меня ты не запускала туфлей, — смущенно уточнила Виржини.
Я обернулась и посмотрела за кулисы, где все еще стоял Грэм и с открытым ртом оглядывал весь хаос, который мы с Солен организовали. Крейг стоял рядом, но вид у него был не такой озабоченный, и он подбадривал меня, показывая «подкову» и попивая пиво.
— Алекса нет? — спросила я, беззвучно шевеля губами, не зная, включены ли еще микрофоны.
Грэм покачал головой и пожал плечами, указывая на свои часы. Группа должна была выйти на сцену еще пять минут назад.
Лишенные развлечения, которое их занимало, зрители забеспокоились. Передние ряды начали скандировать: «Стиле!» — и этот клич скоро разнесся по всей площади. Грэм вскинул руки в воздух и отвернулся, прижав телефон к уху.
— Э-э, а эта штука еще работает? — спросила я у воображаемого собеседника и подняла микрофон с пола. Высокочастотный визг, донесшийся из колонки в ту же секунду, подтвердил, что да. И, даже не зная, что сказать, я моментально привлекла всеобщее внимание, хотела я того или нет.
— Привет, — начала я. — Я Энджел. Простите за эту заварушку с дракой.
Толпа неожиданно смолкла. И все стали просто смотреть на меня.
Кто-то из журналистов покашлял и крикнул на сцену:
— En Franais?[85]
— Je suis desolee, je ne parlez vous la Frangais[86], — с запинкой вымолвила я дежурную фразу на французском в микрофон под возмущенное мычание. — Но я уверена, «Стиле» появятся через минуту.
Мычание переросло в какое-то тревожное массовое обсуждение.
— Э-э, Stillsseront sur la scene dans un moment[87]. — Виржини выхватила микрофон у меня из рук, и толпа ответила одобрительным восклицанием. — Скажите что-нибудь, — поторопила меня Виржини, прикрыв микрофон рукой. — Я буду переводить.
Я взяла микрофон и стала пялиться на зрителей. Серьезно, их была тут целая армия.
— Ну вот, меня зовут Энджел, и я большая фанатка «Стиле». — Я закрепила микрофон на стойке.
Возникла небольшая пауза, пока Виржини переводила, а потом раздался восторженный рев.
— Энджел, ты что делаешь? — закричал Грэм за кулисами. Крейг был слишком занят, поддерживая толпу. Было такое ощущение, что он фанат собственной группы.
— Не знаю, — крикнула я в ответ. — Хочу сказать, что выкраиваю для вас время, но не хочу выставлять себя на посмешище.
— М-да, второе вполне возможно, — отозвался он.
— У группы возникли какие-то технические сложности, — снова сказала я в микрофон. — Но они через минуту появятся.
По всей площади слышались пересуды. Фотограф, стоявший у моих ног, что-то крикнул Виржини в обход меня. А она ответила в микрофон, подняв волну фривольных возгласов и вызвав хихиканье пришедших на фестиваль девушек.
— Что ты там сказала? — прошипела я, ослепленная внезапными вспышками прямо у своих ног.
— Он спросил, кто ты, — ответила Виржини, закрываясь от камер. — Я сказала, что ты подружка.
— Ты что?!
Это уже нехорошо. Я была совершенно не в том виде, чтобы фотографироваться в качестве «подружки вокалиста». Я могла бы сойти за «наркодилера вокалиста», но и только. Этот факт не остался не замеченным женской половиной аудитории, которую не впечатлило откровение Виржини. Я увидела, как то там, то сям руки складываются в неприличные жесты, и даже услышала несколько неодобрительных возгласов. Фу, девушки.
— Они хотят знать, почему группа не вышла на сцену, — перевела Виржини окрики, доносившиеся с передних рядов. — По-моему, надо им все рассказать, история захватывающая.
— Нет, не надо! — ответила я, стараясь придумать другой отвлекающий маневр, но мне не приходило в голову ничего другого, как только красоваться перед микрофоном, что, конечно, не могло никого впечатлить. Особенно девушек, которые меня уже ненавидели. Не лучший выдался день. — Я не стану говорить им, почему Алекса нет здесь.
— Тогда я скажу. — Виржини лукаво улыбнулась мне. Новая Виржини имела больше сходства с Дженни, чем хотелось бы. — И еще они хотят знать, почему мы месились с девицей из «Стерео».
— Отлично. — Я посмотрела на тысячи людей в последний раз, а потом кто-то навел на меня прожектор, и все они исчезли. — Ладно, вот как все было.
Где-то за кулисами, справа от меня, выругался Грэм. А где-то слева стояла и переводила Виржини.
— В общем, когда я приехала в Париж, я была подружкой Алекса, Алекса из группы. — Свой слова я дополнила, указав на огромный развевавшийся от ветра баннер с изображением обложки альбома «Стиле», свисавший за моей спиной. — Но он не сказал мне, что его бывшая девушка живет здесь, та самая, с которой мы говорили на сцене минуту назад.
— Вы хотите, чтобы я сказала «говорили»? — Виржини прервала свой перевод посреди фразы и посмотрела на меня с таким выражением, которое говорило: «Что, серьезно?» — Они хоть и французы, но не слепые же.
