– Не могу отказаться от такого шикарного предложения. – Сворачиваю на перекрестке и меняю маршрут. – Ты ведь говорила, что больше не предложишь подняться. А теперь даже пускаешь пожить. Так что едем к тебе!
Тихо смеется. Понимаю, что это опять ненадолго. И лучше бы покончить с ее страхом пораньше.
– Секунду, – говорю ей, когда мы выходим из машины.
Открыв багажник, достаю комплект сменной одежды.
– Ты что, подготовился? – удивляется она. – Знал заранее, что так будет?
– Догадывался.
А еще прошел инструктаж от друзей. Ничему не удивляться. По возможности со всем соглашаться. Делать по-своему незаметно. Мне и так подфартило: они переживали это все девять месяцев, а у меня началось на шестом.
Ничего, нервы – это не роды. Можно и потерпеть.
Казалось бы, в квартире она должна немного расслабиться. Ну или хотя бы порадоваться, что все получилось так, как хотела она. Но все совершенно не так. Мне даже не сразу удается снять с нее куртку, настолько она напряжена.
Куртка отправляется в шкаф, а она так и стоит, погрузившись в свои мысли. Положив руки на ее плечи, слегка их массирую, подбираюсь к пуговицам на груди и спрашиваю:
– С блузой тоже помочь?
Результат меня радует. Она удивленно оборачивается, а спустя пару секунд начинает улыбаться.
– Нет, – говорит чуть смущенно. – Я дальше сама.
– Прекрасное обещание.
Тихий смех.
Прячет лицо за длинными волосами, делает вид, что сосредоточенно изучает свою обувь, пока избавляется от нее. А потом приближается ко мне, заглядывает в глаза и неожиданно признается:
– Мне немного страшно, Лука.
Неожиданным становится не ее страх, с этим понятно. А то, что она решает открыться. Значит, доверяет мне, а еще хочет через это переступить.
Подняв руку, провожу костяшками пальцев по ее лицу. Прикрывает глаза, ее грудь поднимается выше, а дыхание касается моей шеи.
Прекрасно понимаю, о чем она говорит. Одно дело – встречаться, хотя у нас даже этого не было толком, и совсем другое – жить вместе.
– У нас все получится, – заверяю ее. – Так что еще немного побойся и просто поверь.
Ее губы манят. Ее улыбка искушает сорваться, забыть о том, что я внушал себе: нужно быть терпеливым, не подгонять ее, подождать, пока будет готова. И хотя знаю, что поцелуев будет мало, все равно поддаюсь искушению.
Жадный выдох мне в рот – может, святой устоит, а я нет. Не претендую на эту роль. Потому что все, о чем сейчас в состоянии думать, – это то, как бы нам поскорей согрешить. И повторить, потому что одного раза не хватит.
Точно не хватит. То, как она прикрывает ресницы… То, как цепляется за мою рубашку, тянет меня на себя… То, насколько тяжелеет ее дыхание, когда смешивается с моим… То, насколько жадно пьет мои выдохи и безотчетно просит еще…
Меня словно примагничивает к ней. Но отрываться не хочется. Трогать, целовать, не позволяя ей задыхаться, теряться в этих ощущениях – терпких, сладких и чуть горьковатых… Сумасшедший вкус, которого мало.
– Лука…
Ее выдох опаляет мои губы. Ну и кто виноват, что я на них снова набрасываюсь? Какой бы смысл она ни вкладывала, я воспринимаю это как просьбу продолжить. Слишком чарующий шепот, и слишком с большим удовольствием она отвечает.
Ее сердце грохочет так, что я глохну. Она красива настолько, что я слепну. И все равно слушаю каждый выдох и жадно скольжу по ней взглядом. Прихватываю губами ее шею, где ее пульс выбивает то, что она пока держит в себе: «Еще… еще… продолжай…»
Ничего, потом расслабится, и я получу компенсацию. Услышу все, что пытается скрыть: ее стоны, просьбы, то, как ей нравится и чего бы хотела. Нужно просто чуть-чуть подождать, дать ей время. Думаю, пары минут вполне хватит.
– Лука… – оборвав поцелуй, тяжело выдыхает.
Ну, давай, не терпится – сейчас говори, куда мы перемещаемся. Комната, кухня, гостиная? Раньше подошел бы и коридор, но это придется оставить на будущее. Пока не будем ребенка пугать.
Терпеливо смотрю на нее. Выдержка у меня колоссальная: оказывается, я расстегнул на ее блузе всего несколько пуговиц. Даже ни одна не пропала.
Ее ладони снова начинают поглаживать мою рубашку. Опустила бы руку ниже – я бы дольше молчал. А так чую: знак не очень хороший.
– Ты что-то хотела сказать? – подталкиваю ее к разговору.
И заодно, для нее незаметно, в сторону спальни. Кажется, там была внушительная кровать. Пока дойдем, успеет наговориться.
– Да, спасибо, – произносит она, и мой взгляд вновь прикипает к губам.
Может, и не дойдем… но, если не ошибаюсь, в гостиной был какой-то диван. Надеюсь, ей будет удобно, а я, так и быть, приспособлюсь.
И все-таки в некоторых моментах нельзя быть тактичным. Но я понимаю это запоздало, увы, когда Наташа вдруг отстраняется и радует меня заявлением:
– Я же тебе купила подарок!
И несется на кухню.
– Иди сюда! – зовет меня за собой. – Хочу тебе показать!
Подарок… в такой момент… Что-то мне подсказывает, это не тот подарок, который она покупала в магазине белья. Но иду, конечно. Благо до кухни недалеко, а то при ходьбе ощущается небольшой дискомфорт.
– Вот, смотри. – Она вскрывает оберточную бумагу, достает шуршащий пакет, а там, кажется, он не один. – Мне показалось, что тебе она подойдет.
Футболка.
Хм, почему бы и нет? Не в том смысле, что у меня их не хватает, просто сейчас она действительно подойдет. Наташа, думая, что ей удалось ускользнуть и получить небольшую отсрочку, вновь расслабляется. Улыбаясь, наблюдает за тем, как я рассматриваю футболку.
– Я прочитала про черепа, – говорит она. – Они должны тебя защитить.
– Спасибо.
Сорвав с ее губ поцелуй, снимаю рубашку. Медленно. Не сводя с нее глаз. А потому замечая, как с каждой расстегнутой пуговицей ей становится все тяжелее дышать. Нервно сглатывает и практически не моргает. Да, милая, правильно ты волнуешься: кто же защитит тебя от меня?
Но сама виновата. Хотела улизнуть, а попала в свою же ловушку. Сняв рубашку, откидываю ее на спинку стула. Делаю вид, что рассматриваю рисунок, хотя там и нечем так долго любоваться: черно-белые линии, одна голова, да и та без особых примет.
– Твоя татуировка… – Она переводит дыхание. – Я даже не думала, что она такая большая. Что она означает?
– Ты далеко забралась. Подойди поближе – увидишь.
Она секунду раздумывает, а потом ее толкает вперед любопытство. Тешу себя надеждой, что не только оно, потому что одним осмотром дело не ограничивается. Ее пальцы начинают ползти по линиям на моем теле. По плечу. От шеи к груди. Помедлив, повторяют маршрут в обратном порядке.
– Красиво… – шепчет она, продолжая заводить меня своей лаской.
– Поверь, – хмыкаю я, – мне еще есть что тебе показать.
На ее губах вновь улыбка, щеки окрашиваются румянцем, пальцы продолжают испытывать мое терпение, но ее вопрос действует как спусковой крючок и тем самым дает разрешение:
– Правда?
– Давай, – говорю я, склоняясь к ее губам, – я развею твои сомнения и просто тебе докажу.
Наши губы в миллиметрах друг от друга. Взгляды спаиваются намертво. Но я не прикасаюсь к ней.
Хочу, чтобы она понимала.
Хочу, чтобы сделала выбор сама.
Хочу, чтобы перестала бояться и доверилась окончательно.
Хочу, чтобы отдавала себе отчет, к чему это приведет и что обратно дороги не будет.
И словно в ответ на мои мысли она произносит:
– Да… хочу…
Это меткий выстрел в мое самообладание. Но я каким-то чудом держусь. Поцелуи… пока только поцелуи… Увожу ее ими с кухни – слишком неудобная зона… Черт знает, как только в глазах не темнеет, когда слышу ее нетерпеливый стон. Мало… мало, ей всего сейчас кажется мало, потому что она наконец-то себя отпускает…
– Кто здесь? – сев на что-то массивное, прерываюсь всего на секунду.
– Кот, – обхватив мое лицо, шепчет Наташа. – Не переживай. Сегодня он переедет. Освободит место тебе.
Ну и чтобы хоть у кого-то из нас сегодня все-таки переезд состоялся, прекрасно помня, что в таких вопросах промедление – зло, я сбрасываю наглую розовую морду на пол. А вот теперь, когда нам никто не мешает, мы дорываемся друг до друга.
