просто. Не представляю, какие тут слухи о нас теперь ходят. Ни Снежана, ни сам босс меня тактично в это не посвящают.
В мэйле светится ярким маркером сообщение от Воронцова. Открываю его и тут же раздражённо фыркаю. И это ТЗ?! Как-то тухловато для личной помощницы. Два каких-то несчастных отчёта, которые я меньше чем за час закончу.
Ну, ладно хоть так. С чего-то нужно начинать. Стану спорить, и Воронцов меня опять запрёт на больничный.
Как и предполагала, отчёты я доделываю быстро и так же быстро вхожу в курс происходящего в офисе за те дни, пока меня не было.
Снежаны почему-то до сих пор нет, хотя я пару раз заглядываю к девушке и даже набираю телефон, но та не отвечает. Надеюсь, до обеда она приедет и мы успеем поболтать.
Отношу боссу на подпись отчёты, которые тот заказал, после чего топаю в комнату для персонала. Хочу попить чай и немного перекусить.
Господи, как же здорово есть, пить и не блевать!
Сам Воронцов куда-то отлучился. В кабинете его нет. Наверное, отправился в отдел кадров. Там неразбериха случилась, а из начальства только он на месте.
В комнате для персонала ничего не изменилось. Да в принципе, что могло измениться? Меня не так долго не было. Просто чувство, будто я полгода здесь не появлялась.
Быстро наливаю чай и достаю из пакета пирожное, которое прихватила с собой. Снова не могу отказать себе в том, чтобы посмотреть в зеркало и потрогать живот. На мне сегодня облегающее платье из тонкой шерсти. Животик в нём особенно мило выделяется. Интересно, скоро я почувствую толчки малышей? Жду до безумия этого момента.
— Хорошо устроилась, да, Инна? — неожиданно со стороны двери раздаётся насмешливый женский голос. — Казалась такой тихой скромной птичкой, а сама с боссом трахалась, да ещё и пузо от него надула.
Я резко поворачиваюсь.
В проёме стоят Оксана и Вадим. Они в айти-отделе работают. Раньше мы часто ходили на обеды вместе.
Улыбка мигом спадает с лица. Я убираю руки от живота и машинально прячу их за спиной.
Как я и думала, те слова Воронцова про мою беременность без внимания не остались.
— То-то тебя на работе несколько недель не было. Теперь вообще можно не работать. Зачем, если перед боссом на стол ложиться проще? — усмехается девушка и проходит вглубь комнаты.
Вадим, также неприятно улыбнувшись, тоже следует за ней.
От растерянности я не нахожу, что им ответить. Мне так неприятно слышать подобные слова в свою сторону, потому что они вовсе не отражают действительность, и я не понимаю, откуда столько злобы может быть в людях.
— Я, между прочим, твою работу за тебя делала, пока ты в Воронцовской постели на безбедную жизнь насасывала.
Вот, видимо, и причина...
— Может, теперь ты за меня поработаешь, а, Инна?
— Севостьянова, уволена.
Голос Глеба Викторовича раздаётся настолько неожиданно, что я аж на месте подпрыгиваю. Не неровных ногах поворачиваюсь к двери. Воронцов с жутким выражением лица стоит на пороге и смотрит на своих сотрудников испепеляющим взглядом.
Я бы даже сказала, что подобным взглядом можно убить...
* * *
Оксана тут же вспыхивает и подрывается в сторону Воронцова.
— Глеб Викторович, — лепечет девушка, нервно заломив пальцы на руках. — Я не... ничего такого не имела в в...
— Я слышал всё, что ты сказала, Севастьянова. И прежде чем ты соберёшь свои вещи и положишь заявление об увольнении на мой стол, спешу тебе напомнить, что за все переработки ты получила отличную доплату, а теперь попробуй найти себе похожее место работы с нулевыми рекомендациями от предыдущего начальства.
Лицо Оксаны багровеет. Девушка шумно сглатывает и снова пытается умолять босса её не увольнять. Но Воронцов лишь брезгливо окидывает Севастьянову взглядом, после чего обращается к Вадиму.
— У тебя тоже работа лишняя, Аронов, или как?
Мужчина истерично качает головой.
— Надеюсь, это было достаточно показательно для всех сотрудников офиса. Можешь остальным так и передать, что их ждёт, если хоть кто-то ещё раз осмелиться открыть пасть в сторону моей женщины.
Я всё это время стою как истукан и наблюдаю за боссом, а когда тот публично называет меня своей, внутри закручивается торнадо и начинает колотить по рёбрам, стремясь вырваться наружу.
Он как хищный зверь, защищающий то, что принадлежит ему.
Я принадлежу ему. Он так решил.
— Инна, идём, — бросает мне, но от двери не отходит.
Ждёт, когда я возьму чай с пирожным и выйду. Не хочет оставлять меня с ними наедине?
Севастьянова уже захлёбывается слезами, и мне отчего-то становится жаль девушку, хотя вряд ли она заслуживает мою жалость. Но всё равно, когда мы оказываемся с боссом в коридоре, я осторожно спрашиваю:
— Глеб... Викторович, может, не стоит увольнять Оксану из-за меня? Это довольно жёсткое решение.
— Ты очень добра, Инна, — цедит Воронцов сквозь зубы, — но мне в офисе не нужны сотрудники, которые не умеют держать дистанцию и не видят допустимых границ. И я никому не позволю даже дышать неровно в сторону тебя и наших детей. Пусть для остальных это станет уроком раз и навсегда.
Мы заходим в кабинет. Я осторожно ставлю стакан с чаем на стол и вновь обращаю взор на босса.
Он сильно злится. Я вижу, что вся эта ситуация и поведение Оксаны вывели его из себя.
Но, главное, что он меня защитил. Не только своих детей, а меня тоже. Я не его женщина, и Воронцов не обязан был так меня называть, но он это сделал, таким образом показав всем, что у нас всё серьёзно, и что я не какая-то секретутка из-под стола.
Рядом с этим человеком я и мои малыши всегда будут как за каменной стеной.
— Глеб Викторович... Глеб... — рвано выдыхаю, подойдя ближе и положив ладонь на его плечо, обтянутое белой рубашкой.
Воронцов переводит на меня тёмный взгляд. Он сейчас сверкает так же, как тогда у его мамы дома.
— Я... хочу сказать спасибо... Что заступились за меня.
— Не за что меня благодарить, Инна. Мужчина обязан защищать свою семью и мать своих детей, — твёрдо отвечает мужчина, исследуя глазами моё лицо.
Я прикусываю нижнюю губу и делаю судорожный вдох, потому что меня колотит от
