Я мысленно возвращаюсь в прошлое. Боль пронзает мою грудь, а желчь подкатывает к горлу.
— В тот день я подрался со своим отцом и Карло, но они были взрослыми, а я ребенком. Я не мог противостоять их силе. Они избили меня, сломали руку и три ребра, а еще у меня была травма головы, из-за которой я на несколько дней потерял сознание. Когда я в конце концов очнулся с сотрясением мозга, я ничего не помнил. Потом воспоминания вернулись. С той минуты, как проснулся, я только о тебе и думал, ты преследовала меня во снах. Несколько недель я был прикован к постели, заперт в своей комнате. Я плакал, не переставая и умолял маму помочь тебе. Она рассказала, что пыталась связаться с Маццоне, когда Карло впервые привел тебя в дом, но ее предал человек, которому она доверяла, и мой отец отправил ее в больницу. Он угрожал нам. Сказал, что убьет нас обоих, если она снова попытается вмешаться. Именно тогда он стал накачивать ее наркотиками.
Я делаю паузу, чтобы перевести дух, заглядывая в глаза моей жены, надеясь, что она поймет правду.
— После этого она почти не приходила в сознание, и я знал, что она слишком напугана, чтобы попытаться еще раз, поэтому попросил Гейба что-нибудь сделать. Он передал сообщение твоему отцу, в котором говорилось, где тебя держат.
— Что? — выпаливает она. Шок отражается на ее лице, быстро сменяясь замешательством. — И чем это могло помочь? Мой отец уже знал, где я. Он добровольно отдал меня Карло, чтобы Наталью не постигла та же участь. Я думала, он любит меня, но он больше любил свою работу и Наталью. Его преданность семье Маццоне была важнее меня, — боль подчеркивает ее слова и отражается на ее лице.
Черт возьми. Все это время она верила в ложь, которой кормил ее Карло. Я даже представить себе не могу, что она чувствовала. Ей нужно знать, кем был ее отец.
Я натягиваю веревки, привязывающие меня к стулу, пытаясь хоть как-то быть ближе к ней.
— Нет, милая. Все было не так. Гейб подслушал, как Карло хвастался кому-то по телефону. Твой отец, Рокко, не был замешан в похищении. Карло забрал тебя, шантажируя Рокко предать семью Маццоне. Так он заставил его шпионить за ними. И тот без колебаний сделал это, Рина. Рокко сделал все, что просил Карло, потому что отчаянно хотел вернуть тебя.
Она подпирает пальцами подбородок, выглядя совершенно потрясенной.
— Карло вел свою собственную игру за власть, и ему нужна была информация. Позже он попытался похитить Наталью, и твой отец помог ему. Он хотел пожертвовать ею, чтобы спасти тебя, — я на несколько секунд даю ей переварить правду. — Я слышал, Карло преследовал ее в преддверии их свадьбы по расчету, потерял терпение. Он не хотел ждать своей первой брачной ночи, — у меня во рту появляется кислый привкус, когда я вспоминаю то, что мне рассказывали и что я узнал за эти годы.
— Я не понимаю, — выдыхает она, выглядя потерянной, как будто вся ее система убеждений только что рухнула, и, возможно, так оно и есть. — Если папа знал, где меня держат, почему он не пришел за мной?
Я бросаю взгляд на Ренцо и вижу правду в его глазах. Он оградил ее от этого откровения. Я не хочу причинять ей еще больше боли, но всем этим гребаным секретам пора положить конец.
— Он пришел за тобой, mia amata. Он передал сообщение Гейбу, и мы собирались помочь, устроив приманку, чтобы выманить Карло, Примо и папу из дома, чтобы тебя спасли.
— Но что-то пошло не так, — шепчет она, глядя на меня, и на ее ресницах вновь повисают слезы.
Я медленно киваю.
— Не знаю, почему он не сказал Маццоне. Анджело мог бы вмешаться и помочь, но Рокко предпочел действовать исподтишка. Твой брат собирал друзей, чтобы помочь, и кто-то предал его, — я намеренно смягчаю тон. — Карло убил Фернандо в назидание твоему отцу. Чтобы усмирить.
— Нет, Массимо! — в воздухе раздается испуганный всхлип. — Нет! Фернандо убили при исполнении служебных обязанностей. Это мне мама сказала, когда я вернулась домой и узнала, что папа и брат погибли.
— Неправда. Это сделал Карло. Я говорю, как есть.
Она поднимает взгляд на Ренцо, и в воздухе витает печаль.
— Это правда. Я узнал об этом спустя годы и решил не говорить тебе. Я понимал, что это все равно не поможет. Тебе и так было очень больно. Я боялся, что это замедлит твое выздоровление.
Она сглатывает и медленно кивает.
— Я понимаю, но ты все равно должен был сказать.
— Прости, — мягко произносит он. В этот момент его чувства к ней кристально чисты. Он любит ее, и я верю, что он сделал бы для нее все, что угодно.
Но я все еще ненавижу этого ублюдка и не доверяю ему ни на йоту.
— Твой отец знал, что вы с Гейбом сговорились? — из ее глаз льются слезы, когда она садится на колени и начинает развязывать веревку вокруг моих лодыжек.
Я вздыхаю с облегчением.
— Да, он знал, что мы помогали. Потом наказал нас и отправил жить к нашему дяде в Италию, чтобы мы не смогли попробовать что-нибудь еще. Ферма находилась в самом отдаленном уголке итальянской сельской местности, и мы были полностью отрезаны от мира, у нас не было ни телефонов, ни возможности с кем-либо связаться. Когда через несколько месяцев нас привезли домой, тебя уже не было, Карло умер, и нас предупредили, чтобы мы никогда не говорили об этом, если не хотим умереть.
— Черт! — ругательство Ренцо прерывает наш разговор, и мы оба поворачиваем головы в его сторону. — Донна, тебя срочно вызывают к главным воротам, — говорит он, читая сообщение на своем мобильном.
— Для чего? — спрашивает Рина, цепляясь пальцами за мои лодыжки.
— Тебя спрашивает какой-то засранец из Братвы. Он говорит, что у него есть информация, которую тебе нужно услышать. Отказывается разговаривать с кем-либо, кроме тебя, и уйдет, если ты не появишься через пять минут, — он снова убирает свой сотовый. — Ты иди. Возьми с собой Рикардо. Я освобожу Массимо.
Рина поднимается на ноги и подходит к нему.
— Не тронь ни единого волоска на голове моего мужа. Развяжи его и подожди меня в кабинете. Это приказ.
— Конечно, — он одаривает ее неискренней улыбкой, подходит к моей правой лодыжке и начинает распутывать веревку.
Катарина бросает на меня быстрый взгляд, выходя из комнаты.
Не успевает закрыться дверь, как Ренцо достает из заднего кармана нож и ухмыляется мне, как настоящий ублюдок.
Глава 39
Катарина
Я не могу уйти вот так. Не извинившись перед Массимо. Мне стыдно за то, как я с ним обошлась, особенно теперь, когда я знаю всю историю. Развернувшись, я возвращаюсь в комнату, мгновенно реагируя, когда вижу, что происходит. За долю секунды моя рука находит кинжал, и я швыряю его через всю комнату, когда Ренцо подносит лезвие к шее моего мужа. Мой кинжал попадает в цель, вонзаясь в руку Ренцо, и тот мгновенно роняет нож, падая назад и воя от боли.
— Что ты делаешь, блять? — кричу я, пробегая через комнату и падая перед Массимо. Наклонившись, я подбираю брошенный Ренцо нож и размахиваю им перед собой.
— Он должен умереть! Он манипулирует тобой, а ты этого не замечаешь, или хочешь сказать, что купилась на ту чушь, которой он тебя только что накормил? — рявкает Ренцо, вырывая из руки мой нож и взвизгивая от боли. — Он врет, ты этого не видишь?
Я быстро набираю сообщение на своем телефоне, запрашивая помощь.
— Я не из тех, кто лжет и манипулирует, — спокойно говорит Массимо у меня за спиной. Я слегка отступаю в сторону, все еще держа нож и готовясь вонзить его в сердце Ренцо, если он сделает еще одно движение в сторону моего мужа.
— Ты знаешь меня, — Ренцо умоляюще смотрит, поворачивая кинжал и протягивая мне рукоятку. Я забираю. — Ты знаешь меня очень давно, Ри-ри. Все, что я делаю, я делаю для тебя. Ты сейчас плохо соображаешь.
Я внимательно наблюдаю за ним, пока развязываю веревку на правом запястье Массимо.
— Я нормально соображаю, Рен. И понимаю, что ты не подчинился прямому приказу, и это не в первый раз, — освобождаю запястье Массимо и выпрямляюсь, предоставляя ему возможность самому развязать другую руку и лодыжку. Остаюсь рядом с мужем, настороже, готовая действовать, если Ренцо предпримет что-нибудь еще.
