– Это тоже длинная история… Слушай, а может, сходим в «Сеттабеллу»? Нафаршируемся спагетти?
– Когда мы с тобой познакомились, ты тоже предложила нафаршироваться спагетти. Именно так и выразилась. Только тогда мы отправились в какую-то жуткую дешевую пиццерию… Ты что, разбогатела?
– В некотором роде. Так ты будешь покупать парик?
– Естественно. Надоела бандана. Голова в ней потеет, сил нет.
В следующие полчаса я примерила весь ассортимент магазина «Парик-Элит». Жанна сидела на кожаном диванчике, попивала предложенный продавщицей капучино и, не жалея ехидных реплик, критиковала меня. Она говорила: «В этом парике ты чем-то напоминаешь Ясира Арафата, немедленно сними». Она хохотала: «Тебе никогда не говорили, что короткая стрижка делает тебя похожей на гастритного подростка?»
В итоге она заставила меня приобрести безумно дорогой парик из натуральных волос, изображающий длинные блондинистые локоны. У меня такой роскошной ухоженной гривы сроду не было. Я пыталась ее переубедить.
– Жанна, но весь смысл парика в том, чтобы это выглядело естественно! Все сразу поймут, что на мне парик.
– А вот и нет. Те, кто знаком с тобой, поймут, конечно. А новые знакомые решат, что ты просто шикарная девушка с шикарными волосами.
– Но где мне взять новых знакомых? Я по-прежнему буду работать в газете, и в основном я общаюсь с коллегами…
– Это называется расширение круга общения, – безапелляционно заявила она, – об этом мы поговорим с тобой за обедом. Есть у меня на твой счет кое-какие соображения. А коллегам скажешь, что покрасилась и нарастила волосы.
И я, как всегда, подчинилась энергичной Жанне и потратила на парик сумму, втрое больше запланированной. Зато, когда я с новыми волосами вышла из магазина, какой-то мужчина схватил меня за руку чуть выше локтя и, дыша мне в лицо алкогольными испарениями, пропел: «Ах, какая женщина, мне б такую!»
– Вот видишь! – ухмыльнулась Жанна и треснула наглеца складным зонтиком. – Учти, теперь всегда так будет. Начинается новая жизнь, Сашка. Жизнь, в которой ты будешь именно той блондинкой, которую предпочитают джентльмены.
Не прошло и двадцати минут, как мы уже сидели друг против друга в модном итальянском ресторане на Садовом кольце. С одной стороны, я чувствовала себя приподнято, ведь у меня были новые волосы – пусть фальшивые, зато мужики на них шею сворачивали. С другой стороны, мне было неловко – ведь в то же время на мне были и растоптанные ботинки с пыльными шнурками, на которые, как мне показалось, презрительно покосился метрдотель. Если бы я знала заранее, что буду обедать в обществе холеной подруги в дорогом ресторане, то я, естественно, втиснулась бы в остроносые лакированные туфли. Но какая идиотка надевает шпильки на воскресную прогулку по московским разбитым тротуарам, рискуя при этом остаться и без шпилек, и без ног? Да и вообще, я ленюсь носить каблуки. Может быть, это свидетельствует о том, что старость не за горами?
Зато Жанна чувствовала себя в своей тарелке. Она уверенно заказывала блюда со сложнопроизносимыми названиями, не глядя в меню, видимо, частенько баловала себя, любимую, итальянскими деликатесами. А по виду и не скажешь, что она любительница спагетти, ведь тощая же, как лыжная палка. Мне бы такие бедра, тоскливо думала я, пока она посвящала работника ресторана в особенности своих гастрономических пристрастий.
Заказ, кстати, принимал сам шеф-повар, что также свидетельствовало об особом статусе моей бывшей лучшей подружки.
В какой-то момент Жанна вдруг перешла на итальянский. Я никогда не знала, что она обладает такими способностями к иностранным языкам – из ее затянувшегося монолога я поняла только одно слово – «моцарелла». Говорила она быстро и горячо – явно старалась произвести на меня впечатление (и, надо сказать, ей это удалось). Размахивающая руками Жанна была похожа на итальянскую стервозу из пантомимы. Повар отвечал столь же экспрессивно. В какой-то момент мне даже показалось, что он собирается кинуться на Жанну с кулаками, но потом выяснилось, что он просто советовал попробовать рыбный крем-суп.
Принесли закуски. Жанна десертной вилочкой принялась вынимать из салата гренки, сетуя на калорийность ингредиента. «Все-таки на диете сидит», – не без некоторого злорадства отметила я. Женщины, стойко соблюдающие диету, вызывают во мне уважение. А вот те немногочисленные счастливицы, которые ни в чем себя не ограничивают и все равно выглядят, как топ-модели, – лишь брезгливую зависть.
Мне не терпелось услышать подробности Жанниного превращения из Золушки в принцессу, но она загадочно молчала.
Ну и ну, думала я, исподтишка ее разглядывая. Вроде бы Жанка и не изменилась совсем, даже прическа осталась прежняя. И все-таки появилось в ней необъяснимое «нечто», отличающее Жанну-маникюршу от Жанны – пожирательницы моцареллы. Наверное, это «нечто» и называется лоск.
Наконец она подняла на меня искусно подкрашенные зеленые глаза.
– Я замуж выхожу, – не прекращая процесс жевания, сообщила она. Из уголка ее ярко накрашенных губ кокетливо свисала макаронина. Помолчав, она как бы между прочим добавила: – За миллионера.
– Да ты что?! – я тотчас же забыла о своем салате. Так и застыла с недонесенной до рта вилкой. – Кто он? Где ты его нашла? Как у тебя получилось? Сколько ему лет? Когда свадьба?
– Так и быть, слушай… Мой будущий муж – известный банкир, к тому же ему принадлежит сеть магазинов нижнего белья. Если бы ты, кстати, видела, какой комплект он мне подарил вчера. Венецианский шелк! Но это так, лирическое отступление… Что о нем сказать? Ему тридцать семь. Внешне чем-то похож на Мела Гибсона. Тебе ведь нравится Мел Гибсон?
Во мне проснулась стерва, ответившая:
– Не очень. Предпочитаю Джорджа Клуни.
– Неважно. Главное, чтобы он нравился мне, правда? – усмехнулась она, и я поняла, что моя дилетантская стерва рассекречена. – Мы сейчас живем вместе. У него трехэтажный особняк на Рублево-Успенском шоссе.
Я слушала ее, изо всех сил стараясь воздерживаться от завистливых вздохов. Жанна весело рассказывала о своем Меле Гибсоне и лениво ковыряла вилочкой свежую клубнику, которую официант подал в высокой запотевшей вазочке. А я сидела напротив и ненавидела весь мир за вопиющую несправедливость. И почему одним суждено найти счастье в пылких миллионерских объятиях? В то время как другие как минимум пятнадцать минут в день размышляют о самоубийстве, и все потому, что любимый мужчина (заметьте, не миллионер, у которого можно было бы потребовать солидную компенсацию за моральный ущерб) смылся к блондинистой PR-директрисе?
Жанна не заметила ничего странного в моем поведении. Она была эгоистичной, как и большинство счастливых людей. Я нервно поглощала третий по счету тирамису, а она как ни в чем не бывало рассуждала о том, как же это приятно – обрести наконец заслуженное счастье.
