— Я бы лучше побыла с детьми.
Так и знал. Его собственный ответ уже был готов.
— За близнецами присмотрит Иоланда. А ты можешь пообщаться с ними позже.
— А кто такая Иоланда?
— Экономка нашей резиденции. Они с мужем живут на острове и приглядывают за виллой.
Девушка пожала плечами.
— Полагаю, подышать воздухом будет нелишним. Все лучше, чем удушливый запах лилий. Когда-то они были моими любимыми цветами, но теперь…
— Понимаю тебя, — и он повел ее по дорожке, которая бежала среди подстриженных кустарников. — Эрманно никогда их не любил.
— А вы с ним были очень близки?
— Очень. Особенно последние годы. Он был моим наставником, моим героем. А меня всегда считали сынком миллионера, без амбиций и целей. Лучше бы это я умер вместо него…
Паоло остановился, не в силах продолжать. Он буквально видел презрительное лицо Эрманно, слышал его голос, как будто все это было вчера:
«Мне стыдно, что ты мой брат! Ты погубил репутацию семьи Райнеро. Ты губишь все, к чему бы ни прикоснулся. Давно уже пора вести себя как настоящий мужчина, а не как избалованный мальчишка. Пожалел бы маму, она уже не знает, чего от тебя ожидать. Сколько разбитых машин, сколько разбитых сердец на твоей совести, Паоло? У отца случился сердечный приступ, когда полиция сообщила, что тебя арестовали за скандал в ресторане, и теперь он лежит в больнице. Но тебе, кажется, все равно».
Паоло не чувствовал ни сожалений, ни угрызений совести. И только после ночи, проведенной в тюрьме, он смог увидеть себя глазами Эрманно, и это убило его…
Кэролайн в изумлении вскинула на него глаза.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что я никогда не был образцовым сыном, — сказал он с горечью в голосе. — Я довел отца до инфаркта и лишь тогда понял, что живу как-то неправильно.
— Ванесса говорила мне, что он был болен.
— Да. К счастью, его воля оказалась сильнее его сердца. Чудо, что он выкарабкался.
— Да, он из таких, — криво усмехнулась Кэлли.
Паоло это позабавило.
— Кажется, ты его недолюбливаешь?
— Твой отец всегда думал, что Лейтоны недостаточно хороши для того, чтобы связывать свою судьбу с Райнеро.
— Когда он получше узнал твою сестру, то изменил свое мнение. Она стала ему как дочь.
— Что ему еще оставалось, как принять ее? По крайней мере, она не причиняла ему так много страданий, как ты. Кстати, как это случилось?
— Я вел довольно разгульный образ жизни. А он всегда был любящим отцом, и его оскорбило, когда я не оправдал ожиданий, которые он возлагал на меня.
— Но сейчас вы, кажется, уже помирились?
— Да. Я ответил за свои действия. Вместо того чтобы оправдываться, я просто стал для него незаменимым человеком в бизнесе.
— Хочешь сказать, что подносишь ему бумаги на подпись? — хихикнула она.
— Нет, Кэролайн. Возможно, я так начинал. Но вскоре заработал его уважение своими действиями.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Да уж, — кивнул Паоло. — Что ж, коснемся темы, которой мы оба избегаем. Тот вечер свадьбы моего брата.
Кэлли отдернула ладонь.
— Я не желаю разговаривать с тобой об этом.
— Боюсь, что все же придется. По крайней мере, я должен извиниться перед тобой. Боюсь, той ночью я вел себя некорректно по отношению к тебе.
— Ты сделал еще хуже! — воскликнула Кэлли, но тут же закрыла рот ладонью, чтобы не проговориться.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, — отрезала она. — Это не имеет никакого значения.
— Имеет. Так перечисли все мои грехи.
— Ты… повлиял на всю мою жизнь.
И снова ему показалось, что ей есть что скрывать.
— Сильно заявлено! Ведь то была всего одна ночь, Кэролайн.
— Да. И ты ясно дал мне понять, что продолжения не будет.
— А ты будто хотела? — спросил Паоло, не желая признавать, что в нем снова вспыхнуло желание.
— Нет, — поспешно откликнулась она. — Но тебе не обязательно было рассказывать мне о другой женщине в тот момент.
— В те дни у меня было много женщин, дорогая.
— И ты решил сделать меня одной из них.
— Извини. Мое поведение непростительно. — Паоло взял ее за подбородок, заставив смотреть в глаза. — Однако и ты замучила мою совесть. Ведь и словом не обмолвилась о том, насколько ты неопытна.
— Удивительно, как ты это еще помнишь.
— Трудно забыть такой шок, — сказал он, задумчиво глядя на нее. — Что ты от меня скрываешь, Кэролайн? Что сжигает твою душу и почему ты до сих пор зла на меня?
Девушка помрачнела.
— Ничего. Совсем ничего. Просто вернулась на этот остров, воспоминания и ожили.
— Воспоминания?
— Ты… ты смеялся надо мной. Говорил, что я неопытна… и беспомощна в искусстве любви.
— Тогда я был вне себя, обнаружив, что ты новичок в этом деле. Кроме того, ты была словно околдована любовью. Да еще платье делало тебя похожей на принцессу…
— Не пытайся возвысить тот случай, — холодно заявила Кэлли. — Я была просто дурочкой.
И тут в нем снова заговорили давние чувства.
— Ты красивая женщина, Кэролайн, и я наверняка не первый, кто тебе об этом сказал.
Вспыхнув, Кэлли провела языком по пересохшим губам. Сейчас она была более чем красивой. Ладная, точеная фигурка манила женственностью. И как он не заметил этого тогда, девять лет назад?
Задрожав, она подняла воротничок плаща.
— Думаю, мне лучше пойти домой.
— Я смутил тебя?
— Нет, но я удивлена. После вылета из Парижа мы были довольно отчужденными. Ты и пары слов не сказал мне с тех пор. А тут вдруг такое внимание, даже комплименты… Поди разбери. Так что ты прости, если что.
— Ладно, — сказал он. — И ты меня прости. Видимо, нам нужно пересмотреть наше отношение друг к другу.
— Возможно.
Он снова попробовал взять ее за руку, и на этот раз она не отдернула ее.
— По крайней мере, высказали друг другу правду.
Девушка наклонила голову, и волна шелковых волос поплыла по плечам. Романтичное зрелище. Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы не заключить ее в объятия.
Но она явно говорит не всю правду.
— Я решил, что мы должны остаться на острове еще на неделю, — провозгласил Сальваторе, когда взрослые собрались в зале для кофе. — Здесь тихое место, как раз подходит для врачевания ран.
— Еще неделя? — Кэлли посмотрела на Лидию, затем перевела взгляд на Паоло. Кажется, в этом доме никто не собирается этому перечить. Как всегда, подумалось ей. Хозяин говорит, а остальные лишь подчиняются его командам. — Я надеялась к этому времени быть уже дома.
Сальваторе смерил ее презрительным взглядом.
