В кабинете Бласа готовая к выходу Вивиан в сетчатых чулках до бедра и в коротких «горячих» штанишках в полоску, с широкими бретелями, из-под которых через две круглые дырки игриво выглядывали подкрашенные губной помадой соски, выкладывала хозяину то, что он не дал сказать по телефону.
— Белинда ее зовут, живет в моем доме, этажом выше. Это недалеко от дома Сальватьерра. Она служит у них кухаркой. И очень зла на них за то, что они ее часто осаживают. Думаю, за ее острый язычок. Говорит, что дом этот стоит на пороховой бочке, с виду все честь по чести, а ковырнуть, такое полезет!
«Кухарка, — размышлял Блас Кесада. — Хорошо ли она знает расположение комнат в доме?»
— Как ей платят?
— Неплохо. Да только ухажер ее такой сердцеед и гулена, что она вечно перехватывает деньжат у соседей.
— Пусть придет. Скажи, на кухне в нашем ресторане требуется опытная повариха… Ступай!
Вивиан просительно поглядела на хозяина. Тот поморщился, отпер сейф и, достав оттуда две купюры, широко помахал ими перед лицом Вивиан, которая водила за ними глазами, как собака за куском ветчины.
— Мне не нравится, что ты перешла на таблетки! Мне не нравится, что в конце выступления ты еле стоишь на ногах! Министерство здравоохранения предупреждает!.. — угрюмо процедил Блас Кесада, а Вивиан, выхватив у него купюры и игриво подвигав бедрами, завершила его мрачную шутку куплетом из «Кукарачи»:
У кукарачи, у таракана —
где его былая прыть?
Давно вся вышла марихуана,
и больше нечего курить!
Блас дал ей шлепка по заду, и она, взвизгнув, побежала на репетицию.
На углу выложенного мраморными плитами сквера напротив входа в ресторан-кабаре «Габриэла» Бето ждал Лили.
Он сидел на скамье и читал журнал «Очень интересно» — тот раздел, где обычно публикуются цитаты, на этот раз о любви.
Особенно понравилась ему мысль французской писательницы Франсуазы Саган: «Любовь — это способность смеяться вдвоем». А вот высказывание испанского писателя прошлого века Северо Каталины показалось ему циничным: «Любовь — это большой ребенок, куклы которого — женщины».
Окружавший его с детства мир, жаркий мир мексиканской эротики, был переполнен криками о любви, историями о любви несчастной и о любви прекрасной, многие его товарищи были падки на секс-журналы и порнофильмы.
Каждый преувеличивал свои мужские достоинства, строил из себя супермачо, считал себя знатоком женских прелестей.
В каждом классе есть переросток, собирающий на переменах соучеников, которые, разинув рты, слушают рассказ о его славных победах.
В каждом классе есть рано созревшая красотка, подробно знакомящая тяжело дышащих подружек с деталями своего очередного прегрешения.
Бето старался внешне не отставать от сверстников, но в душе стеснялся неведомых чувств, которые возникали в нем порой все чаще и чаще при виде красивой женщины.
Вот одна из них — ладная, гибкая, сероглазая, со спортивным баулом на лямке, взбегает по лестнице кабаре «Габриэла».
Было без пяти одиннадцать. Спешившая на репетицию в кабаре Виктория заметила Бето и его застенчиво-восхищенный взгляд.
Она знала его (Луис Альберто, заглянувший недавно к ней на чашечку кофе, показал фотографию Бето), а он — нет. Боже, так походить на отца, вот только лицо более мягкое. Виктория тут же вспомнила, как ясно и печально улыбается Марианна.
Тряхнув каштановой гривой волос, она скрылась за дверью кабаре.
Бето услышал клаксон и поднял голову. К скверу приближался открытый, вишневого цвета, спортивный автомобиль, из которого ему махала рукой Лили.
За рулем сидел ее кузен Умберто, он сдержанно кивнул Бето. Поцеловав брата, Лили перешла в припаркованный автомобиль Бето, но продолжала переговариваться с Умберто, из-за чего Бето не мог тронуться в путь.
— Вечером, — тараторила Лили, — хорошо бы поужинать вместе. Умберто, если ты не против, — она покосилась на Бето, — мы можем зайти в «Габриэлу»? Здесь новая программа! — кивнула она на афишу у входа в ресторан-кабаре.
Над обрамленным мигающими лампочками фотопанно, запечатлевшим стройных со вскинутыми ногами танцовщиц, выделалась яркая надпись: «Эротическое шоу».
В зеркале заднего обзора она увидела, наконец, тонкую фигурку приближающейся к парку Марисабель в облегающих брючках, широкой кружевной кофточке и с ниспадающими на плечи золотыми волосами.
Этого Лили и ждала.
Она заметила, как Марисабель остановилась, увидев ее в машине с Бето, как тряхнула головой и подчеркнуто весело подбежала к машине Умберто, смачно поцеловав его в щеку.
Бето включил двигатель и «рванул» с места так, что Лили поперхнулась последними словами, едва не вылетев на заднее сиденье.
— С ума сошел!
— Мы договорились выехать ровно в одиннадцать!
— Но ведь я разговаривала с Умберто! Или ты боишься, что парк Чапультепек закроют?
— Не успеем обезьян покормить…
— Тогда я покормлю тебя, — хихикнула Лили. — Не машина, а зверь! — попыталась она польстить автомобильному тщеславию юноши. — Эта машина твоя?
— Нет.
— Отца?
— Мамина.
— Доньи Марианны? — Лили осеклась, опасаясь, как бы уточнение того, чья это машина, Марианны или Чоле, не обидело Бето намеком на бедность последней. — Зайдем вечером в «Габриэлу»?
— Там видно будет…
— Злишься, что Умберто пригласил Марисабель на выставку?
— Значит, ты знала, что они здесь встречаются в одиннадцать…
— Конечно, так мне было удобнее добраться до тебя… Марисабель все еще тебе нравится?
— Может быть…
— Ну, конечно! Вы теперь не брат и сестра! Вам теперь можно и потра…
Бето резко повернулся к Лили, машина завихляла.
— Бето, ты что! Разбить меня хочешь? — Лили нервно захохотала. — Такую красивую и влюбленную!
Она обняла сбоку Бето и, перегнувшись так, что заслонила ему обзор, жадно поцеловала его в губы. Машина резко дернулась влево. Тут же сзади, спереди и с боков послышались суматошные клаксоны движущихся в сторону парка Чапультепек машин.
— Нет, с ума сошла ты! — расхохотался Бето, выровняв машину.
— О! Я люблю тебя! — театрально выкрикнула Лили, прижав руки к груди.
Почему-то настроение Бето улучшилось. С этой плутовкой не соскучишься, подумал он, улыбаясь, и с тем же театральным наигрышем воскликнул, использовав только что вычитанную в журнале фразу Оскара Уайльда:
— Каждый мужчина может быть счастлив с женщиной при условии, что она его не любит!
