– Пускай мальчишка смотрит! – рявкнул Микоян. Бандиты снова окружили Аннушку, в их глазах сверкала похоть.
По щекам Алеши текли крупные слезы, цепкие руки бандитов не позволяли ему вырваться и убежать подальше от этого страшного места. Когда Микоян начал расстегивать тулуп, Мисси снова расплакалась, понимая, что сейчас произойдет что-то ужасное. Как хотелось ей не слышать этот пьяный хохот, матерную брань, крики Аннушки! Но она не могла пошевелиться – она отвечала за маленькую Ксюшу.
– Мамочка, мамочка! – причитал Алексей. Мисси знала: если ей суждено остаться в живых, она никогда не забудет эти крики.
Их было шестеро. И все они ждали очереди надругаться над княгиней. Аннушка молча терпела унижение и вдруг дико расхохоталась.
Мисси поняла, в чем дело. Она уже слышала этот смех и знала, что княгиня страдает какой-то непонятной душевной болезнью. Но сейчас она была рада – рассудок Аннушки помутился, значит, она не чувствует больше страданий, значит, ушла в другой, ей одной ведомый мир.
– Заткнись, сука! – закричал крестьянин, приготовившийся вскарабкаться на княгиню, но она продолжала хохотать.
Микоян поднял винтовку и приставил ствол к самому лбу княгини:
– А ну-ка заткнись! Слышишь? – прорычал он, дыша на Аннушку винным перегаром. Но она не слышала его слов, не слышала щелчка затвора, не слышала выстрела, превратившего ее прекрасное лицо в бесформенную кровавую массу…
Бандиты в ужасе уставились на Микояна, по-прежнему сжимавшего в руках дымящуюся винтовку. Человек, державший Алешу, отпустил свою жертву, но мальчик никуда не побежал. Он неподвижно стоял, окруженный убийцами, и остекленелым взглядом смотрел на то, что какое-то мгновение назад было лицом его матери.
– Что приуныли, ребята? – проговорил Микоян, опуская винтовку. – Да, красивая была баба. Вообще-то она еще теплая, так что, кто не успел – может попробовать, – и он громко расхохотался. На этот раз остальные не подхватили смех своего главаря.
Мисси закрыла глаза и стала молиться. Она молилась об успокоении души Аннушки, о спасении Алеши, хотя, по правде, ей казалось, что для мальчика было бы лучше умереть, чем стать свидетелем такого надругательства над горячо любимой матерью.
Микоян велел своим людям открыть еще три бутылки – они охотно подчинились и вскоре все шестеро громко хохотали, отвратительно ругаясь и желая столь же страшной смерти всем буржуям и помещикам. Они торжествовали свою страшную победу, радовались злодеянию, уверенные в своей полной безнаказанности.
До слуха Мисси донесся стук копыт – она с надеждой обернулась в сторону леса: может быть, это Миша спешит им на помощь?
На тропинке показались трое всадников – красный командир в длинной кавалерийской шинели и папахе и двое казаков с красными бантами на полушубках. Командиру было с виду лет тридцать. Он был гладко выбрит, уверенно держался в седле. Холеные длинногривые кони были, скорее всего, отбиты красноармейцами у одной из отборных царских частей.
– О, Господи, – прошептал командир, забыв на мгновение, что он безбожник и должен верить только новому режиму и вождю мирового пролетариата Ленину.
Командир достал из кобуры наган, приказал вполголоса своим людям спешиться и прицелился. Вдруг он заметил Алешу.
– Не стрелять! – приказал он. – Здесь ребенок. Микоян и остальные бандиты лежали на снегу, пили из горла и громко распевали похабные песни.
Вдруг из-за дерева выбежал красный командир с наганом в руке. Он ударил сапогом ближайшего к нему бандита:
– Встать! Руки за голову! – прокричал командир.
В ужасе крестьяне повскакивали со снега и выполнили приказ. В тот же миг на дорогу выбежали двое красных казаков с карабинами. Бандиты поняли – сопротивление бесполезно.
Как бы очнувшись от обморока, Алеша побежал к Мисси. Он встал на колени возле нее, взял своими ручками ее холодную руку и заплакал:
– Мисси, Мисси, – молил Алеша, – помоги мне, пожалуйста, помоги мне, я так боюсь.
Она лишь крепче зажмурила глаза, изо всех сил стараясь победить желание обнять Алешу, утешить его, постараться хоть немного облегчить его страдания. Мисси знала, что вооруженные всадники – тоже враги. Это были не пьяные озверевшие крестьяне, они были трезвы и наверняка не допустили бы столь циничной расправы. Но все равно, это были враги. Они уже схватили Алешу и теперь, стоит Мисси пошевелиться, в их руках окажется и Ксюша. Мисси знала, что красные не пощадят детей светлейшего князя – в лучшем случае, их ждут тюрьмы и лагеря. Она собрала волю в кулак, убеждая себя в том, что Алеше все равно уже не помочь. Мальчик поднес ее холодную руку к своим губам, и Мисси почувствовала, как по ладони потекли горячие слезы Алексея.
– Грязные ублюдки! Пьяная сволочь! – кричал командир. – Ваше место в свинарнике среди таких же, как вы! Постройте их! – приказал он своим людям, и они, подгоняя пошатывающихся крестьян, выстроили их в неровную шеренгу между двумя соснами.
– Привести сюда мальчика! – распорядился командир.
Красные кавалеристы подвели Алешу к своему начальнику. В глазах мальчика по-прежнему был страх – командир внимательно посмотрел на ребенка:
– Я знал твоего отца, – сказал он. – Если бы я мог, я помешал бы тому, что сделали эти негодяи с твоей мамой. Но сделанного не вернешь. Ты мужчина и должен понимать это. А теперь, мальчик, я хочу, чтобы ты увидел, как Красная Армия расправляется с убийцами и насильниками. Мы отомстим за твою мать. – Он с отвращением посмотрел на стоявших в десяти шагах от него бандитов – тех самых людей, ради счастья которых он пошел в революционную армию – и кратко скомандовал – Огонь!
Алеша зажал руками уши, чтобы не слышать душераздирающие крики и ругательства, но глаза его были по-прежнему широко раскрыты. Он видел, как дергались в предсмертных конвульсиях тела тех, кто только что надругался над его матерью. Наконец шестеро бандитов затихли. Алеша опустил руки и вопросительно посмотрел на командира.
– Пойдем, – сказал командир, протягивая Алексею руку, – надо уезжать отсюда.
Но Алеша стремглав бросился к телу матери. Опустившись на колени, он прикрыл обнаженное изуродованное тело обрывками собольей шубы. Обеими руками он крепко схватил правую руку Аннушки и покрыл ее жаркими поцелуями. Потом он упал ничком, зарывшись головой в мех на груди матери, все еще сохранявшей запах фиалок, которые так любила несчастная княгиня. В нескольких сантиметрах от тела Аннушки лежало на снегу рубиновое кольцо – как походило оно сейчас на каплю крови! Инстинктивно Алеша дотянулся до кольца и зажал его в кулак.
Вдруг лесную тишину нарушил грохот отдаленного взрыва, в зимнем небе взметнулись ярко-оранжевые всполохи.
