Катя вышла из корпуса, и сразу же ее со всех сторон обступил жаркий солнечный день. Небо было почти чистым, лишь кое-где на лазоревом фоне висела рваная вата облаков. Но небеса ее интересовали мало, они были почти такими же, как и в Москве, а вот море — это совсем другое дело. Она устремилась на набережную. Показала дежурному свою карточку и оказалась на пляже.
О том, как она будет входить в море, она представляла всю дорогу от Москвы до Судака. Конечно, за вычетом того времени, когда внимала россыпям комплиментов своих попутчиков. И вот этот долгожданный час пробил, хотя никакого звона и не раздалось. Но она ясно слышала его радостные переливы внутри себя. Легкий халат, расстегнутый нетерпеливой рукой, безропотно скатился к ее ногам, а они сами, осторожно ступая по каменистому песку, понесли ее к воде.
Море, как бы выполняя обряд знакомства с ней, лизнуло ее ступни, затем попятилось назад, будто желая передать полученную информацию об очередном своем госте следующей волне, а та, обработав ее, и, по-видимому, оценив вполне благожелательно, уже накатилась на пришельца более основательно, смочив ноги Кати аж до колен. Она слегка взвизгнула, так как вода неожиданно обожгла стужей. У нее даже возникло желание повернуть назад, но эта была лишь секундная слабость. Она смело сделала шаг вперед, и теперь вода смочила уже ее трусики.
Идти дальше мешал все тот же холод. Однако морю подобная нерешительность явно пришлась не по нраву; внезапно прямо перед ней вырос высокий и, как хорошее свежее пиво, пенистый вал, который обрушился всей свою мощью на оробевшую женщину. Все случилось буквально за одно мгновение, и Катя, оказавшись, словно одеялом, накрытой волной, даже не успела испугаться. Зато теперь, обрызганная с ног до головы, она больше не боялась прохладной водной стихии. Море после только что прошедшего обряда знакомства оказалось теплым, и Катя вдруг почувствовала себя замечательно. Она засмеялась и поплыла.
Плавала Катя хорошо, причем, эта была у нее, как у собаки, врожденная способность. Никто ее этому искусству не обучал, просто однажды, будучи еще совсем маленькой, ее, как малька, запустили в речку, и она без посторонней помощи бодро задвигалась по воде. И сейчас она легко скользила по водной глади, маленькие волны, как детские качели, поднимали ее вверх, а затем плавно и бережно, словно боясь причинить вред, опускали вниз. Она испытывала невероятное блаженство, ни одни руки еще не гладили ее тело столь нежно и мягко, как эта теплая, соленая купель. Катя несколько раз погружалась в нее с головой, а затем, вынырнув, ощущала на своем лице горячее покалывание солнечных посланцев. Раскинув руки, она плашмя легла на воду и закрыла глаза, лишь веками ощущая яркий свет дневного светила. Она даже слегка задремала, море же, оберегая ее сон, старалась, насколько это было в его силах, ему не мешать, оно лишь изредка тревожило спящую, мягко толкая ее своими валами в бок. Но то были приятные, освежающие прикосновения, как ласки любовника, и Катя внезапно поймала себя на том, что в памяти откуда-то из далеких ее закоулков, казалось давно и надежно засыпанных отложениями прожитых лет, совершенно неожиданно всплыло ее давнее юношеское эротическое видение. Эта встреча с прошлым была столь нежданной, что Катя тут же встрепенулась и, не рассчитав движение, ушла на глубину. Возвратившись снова на поверхность, она, подчиняясь какому-то ей самой мало понятному импульсу, быстро поплыла к берегу.
Она снова оказалась на пляже и, пройдя к свободному лежаку, растянулась на жестких досках. Пока она дефилировала, то внимательно смотрела вокруг; не обращают ли чрезмерное внимание на ее не самый скромный купальный наряд. Но ни одного плотоядного взгляда ей так и не удалось перехватить, и даже почувствовала легкую досаду от этого. Впрочем, как быстро убедилась она, по номинации открытости и обнаженности конкуренция тут была очень большая. И на фоне других ее наряд выглядел весьма скромно. Тем даже лучше, она вовсе не желает вызывать к себе повышенного интереса, особенно таким вот специфическим способом. И то, что не одна она такая, ее только радует. Правда, особой радости она при этом почему-то не испытала, однако приписала это свое состояние жаре. В таком пекле единственные желания, которые еще способны были вызревать у любого нормального человека, — это пить и купаться.
Она еще несколько раз бросалась в ласковые объятия моря, выходила из него обсыпанная изумрудными бусинками на берег, где жаркое солнце в считанные секунды слизывало с ее тела эти драгоценные зернышки. Почувствовав, что начинает слегка плавиться, Катя решила, что на первый раз вполне достаточно и пора уходить с этого солнцепека. Нырнув в легкий сарафан, она поднялась на набережную.
У выхода из пляжа ее взор столкнулся со взглядом какого-то парня, который стоял, картинно облокотясь о парапет. Он смотрел на нее почти в упор и при этом улыбался, как старой знакомой. Причем, его улыбка с каждой секундой, как открывающийся занавес перед началом представления, становилась все шире. Она быстро отвернулась, но затем какая-то сила вновь заставила ее повернуть голову в его сторону. Теперь парень уже выпрямился во весь свой высокий рост, и она не могла не оценить его тонкой стройной стати, чем-то напоминающую стать породистого скакуна. Одет он был в белую майку с черными разводами на груди; сперва Катя подумала, что это какой-то странный рисунок, но приглядевшись, поняла, что в качестве живописца на этот раз выступила самая обычная грязь. Ноги нахала, как сразу окрестила его она, были обернуты в потертые джинсы. Поначалу Катя даже не поверила своим глазам, подумав, что перегрелась на солнце; его джинсы подобно дуршлагу, были изрешечены многочисленными дырочками. Самое большое отверстие располагалось на бедре, сквозь которое бесстыдно выглядывал изрядный кусочек загорелой кожи.
Парень сделал шаг в ее сторону, сократив луч разделяющегося их расстояния почти до минимума. Поэтому раздумывать ей было уже некогда и, круто развернувшись, она быстро зашагала по набережной, напрягая всю свою волю, дабы не повернуться и не посмотреть — не ведется ли за ней преследование? И лишь отойдя от места встречи довольно далеко, она позволила себе обернуться. Никто за ней не шел. Вот и хорошо, он понял, что здесь ничего не добьется, и отстал. К ее удивлению, это обстоятельство не вызвало в ней того всплеска радости, на который она сама же и рассчитывала.
После ужина Катя впервые с момента своего приезда вдруг почувствовала легкое прикосновение к себе холодных ладоней скуки. В самом деле, чем занять оставшееся до сна время, никаких плодотворных идей на этот счет к ней не приходило. Идти вновь на набережную? Но она там уже была, исследовала ее вдоль и поперек, даже посидела в кафе, где съела порцию мороженого, и залила проглоченное лакомство стаканом холодного сока.
