– Что ты скажешь по поводу этой? – спросила Эмбер, когда мы ходили по густому лесу, в который елочный питомник допускал публику во время праздника. Моя мама отправилась вместе с Брайантами в другую сторону на поиски большого дерева для них, а нам с Эмбер поручила выбрать елочку поменьше.
– Вы оба знаете, что мне нравится, – сказала она, отправляя нас на поиски.
По правде сказать, Элен придавала больше значения подобным вещам, чем моя мама. И если бы Элен, с которой они сдружились, не шпыняла ее, она и вовсе бы не стала ставить в доме елку. Но когда мои родители развелись через шесть месяцев после переезда в Беллингхэм, Брайанты фактически взяли нас с мамой под опеку. И она была глубоко признательна им за доброту. Как и я.
Я остановился и уставился на елочку, на которую указывала Эмбер. Это было пушистое дерево примерно одного роста с ней.
– Мне кажется, у мамы не найдется достаточно игрушек, чтобы украсить такое большое дерево, – сказал я.
– Она всегда может позаимствовать их у нас, потому что на чердаке хранится не меньше миллиона безделушек, – со смехом отозвалась Эмбер.
Ее щеки раскраснелись от мороза, и на носу ярко обозначились коричневые веснушки. Ее глаза сверкали от смеха. Я был счастлив, что по дороге в питомник мы смогли рассеять напряжение, воцарившееся между нами. Даже если мне пришлось солгать, говоря об их отношениях с Дэниэлом. Я так любил ее, что у меня щемило сердце. И я был готов на все ради нее, готов был сказать что угодно, лишь бы не потерять ее.
– Помнишь, как мы налили вина в кофейные чашки и залезли на чердак, чтобы выпить его? – спросил я.
– Бог мой! – воскликнула Эмбер. – Я совсем забыла про это. Сколько нам было лет?
– Ты училась на первом курсе колледжа, а я заканчивал предпоследний. Это было во время весенних каникул. Мы с ума сходили от скуки и решили попробовать, каково это – напиться.
– Точно. – Она засунула руки в карманы своей огромной лыжной куртки и начала подпрыгивать на месте, очевидно, чтобы согреться. И я с трудом подавил желание обнять ее. – Ты выпил всю чашку одним махом, за тридцать секунд. И так опьянел, что опрокинул коробку с игрушками.
Я поморщился и покачал головой, вспоминая, как коробка с грохотом упала и раздался звон бьющегося стекла.
– Я страшно испугался, что твоя мама убьет меня.
– Но я настояла на том, чтобы ты держал язык за зубами, и мама решит, что коробка свалилась сама по себе. Так оно и вышло. – Эмбер торжествующе посмотрела на меня, и я рассмеялся.
– Ты развратила меня. До встречи с тобой я никогда никому не лгал.
– Фу, ну надо же! – сказала она, ухватив дерево за верхушку и слегка встряхнув его. – Ну, ладно, твоей маме понравится эта елка. Сруби ее, и мы сможем пойти выпить это чертово какао, чтобы не отморозить свои задницы.
– Ладно, ладно, – ответил я, – ты любишь покомандовать.
Я поднял топор, который нес в руке, и склонился над деревом. Потом несколько раз ударил у основания, в то время как Эмбер стояла поодаль, сложив руки на груди и наблюдая за мной.
– Ты хочешь, чтобы я сделала все за тебя, старик? – спросила она. – Я не хочу, чтобы ты поранился.
– Это не смешно, – с улыбкой сказал я.
Именно это я любил в Эмбер больше всего. Она вынуждала меня серьезно относиться к себе. И заставляла меня чувствовать себя так, словно я был лучше.
– О, я большой весельчак. Я же просто классная.
Это было одной из наших любимых шуток после того, как она сказала мне эти слова на празднике в тот день, когда мы познакомились. Позже я признался ей, что это было одной из самых смешных вещей, которые я когда-либо слышал. Именно в тот момент я понял, что мы станем друзьями. То, что она сейчас сказала это, означало, что она окончательно простила меня за то, что случилось в августе.
– Умница, – сказал я, покачав головой и принимаясь снова за елку.
– Это лучше, чем быть тупицей. – Она снова подпрыгнула несколько раз, держа руки сложенными на груди и засунув ладони под мышки. – Как твой отец? Собираешься увидеться с ним во время каникул?
– Возможно. – Я изо всех сил ударил топором о ствол дерева, и оно наконец накренилось в сторону. – Полагаю, с ним все в порядке. Мы редко общаемся.
– А на работе ты с ним не видишься?
– Очень редко, – сказал я, взглянув на нее. – Мы работаем на разных станциях, так что видим друг друга только в крайних случаях, когда на пожаре требуется помощь еще одной бригады. Да и то лишь тогда, когда дежурим в одну смену.
– Понятно, – сказала Эмбер. – Он все еще живет с той цыпочкой… как ее зовут? Та, у которой вонючая серая кошка?
– Диана. И нет, он с ней порвал. Как обычно.
Как и моя мать, отец так и не вступил во второй брак. Вместо этого он постоянно менял женщин, большей частью гораздо моложе его. Некоторые даже были моими ровесницами. И оставлял позади себя целую череду разбитых сердец.
– Мне нужно перебеситься, – сказал он мне как-то незадолго до того, как я окончил школу. – Твоя мать подцепила меня совсем зеленым, и я больше на эту удочку не попадусь. Я провел слишком много лет, делая все, чего она захочет. Теперь пора подумать и о себе.
Он подмигнул мне, словно у нас с ним был общий секрет, и я не знал, что ему ответить на это. Я не отрицаю, что у отца был талант очаровывать женщин. Я в течение многих лет наблюдал, как он обращался с противоположным полом, когда мы проводили с ним выходные и ходили куда-нибудь ужинать. Он осыпал комплиментами, заставлял дам смеяться, небрежно касался пальцами их обнаженной кожи. И это почти всегда срабатывало. Они в конце концов оказывались в его постели.
– Мне жаль, – сказала Эмбер.
Я достаточно хорошо знал ее, чтобы понять, что она имеет в виду не то, что отец порвал с еще одной женщиной. Ей было жаль, что у меня с ним не было таких отношений, которые были с родителями у нее. Ей было жаль, что, возвращаясь домой после проведенных у него выходных, я запирался в спальне и хотел только одного – больше никогда не появляться там, не просыпаться по утрам, обнаруживая какую-нибудь полуголую постороннюю девицу на кухне, с которой мне приходилось вести тупую, неловкую беседу, пока он не заявлял, что ей пора уходить.
– Все в порядке, – сказал я, в последний раз ударив топором по стволу. Дерево упало, и я подумал еще об одной лжи, которую сказал Эмбер в машине. О том, что я ни с кем не встречаюсь. Это была ложь во благо, пытался внушить я себе, подхватывая елку за основание, в то время как Эмбер взялась за верхушку. Мы медленно пошли к сараю, где, как я надеялся, уже были наши родители. Я не встречался с Уитни, моей двадцатилетней соседкой, учившейся в колледже. Я просто спал с ней. Я познакомился с ней в прошлом сентябре, некоторое время спустя после нашей ссоры с Эмбер. Мы столкнулись на нашей парковке, когда она вынимала из машины свой рюкзак.
– Привет, – сказал я, подходя к ней. – Давай помогу.
Я улыбнулся, оглядывая ее стройную фигурку, прямые длинные темные волосы и такие же темные глаза миндалевидной формы. Короткое, красное, обтягивающее платье не оставляло место для фантазий, сразу подсказывая, что́ можно будет увидеть, если девушка наклонится.
– Все в порядке, – сказала она. – Я справлюсь.
– Вижу, – заметил я. – Просто я стараюсь произвести впечатление своими изысканными манерами. Так что позволь мне помочь.
Я протянул руку, взялся за ее рюкзак, и она тоже улыбнулась.
– Тайлер.
– Уитни Чо.
Она окинула меня взглядом, и я порадовался, что на мне все еще была рабочая униформа. Я пока еще только привыкал к тому, сколько женского внимания она притягивает.
– Ну что ж, Уитни Чо, ты не занята сейчас? Я только что закончил работу и подумываю о том, чтобы посмотреть кино. Хочешь присоединиться?
– Не знаю… мне вроде как нужно заниматься.
Она посмотрела вверх, по-видимому, на окна своей квартиры.
– Ну, ладно, – сказал я. – Пойду домой и постараюсь не думать о том, как я одинок.
Я притворно вздохнул и смахнул несуществующую слезу с глаз.
Она расслабилась и рассмеялась. А спустя пять минут мы уже сидели в квартире на моем диване перед включенным телевизором. Мы немного поболтали, и я узнал, что она учится на бизнес-менеджера, выросла в Бельвью и сейчас живет с тремя соседками в двухкомнатной квартире наверху. При этом ладит только с одной.
– У тебя есть бойфренд? – спросил я, вспоминая, как Эмбер сидела здесь, рассказывая про Дэниэла. И о том, как она резко сказала: «Ты просто ревнуешь». Я слегка съежился, и мое сердце стало стучать быстрее. Я положил руку на бедро Уитни.
– Нет, – ответила она. – Я люблю парней постарше.
Ее щеки зарделись, и, приняв это признание за приглашение, я поцеловал ее. Я придвинулся ближе, давая почувствовать мою эрекцию, и она не отшатнулась. А когда я положил ее ладонь на мою твердую плоть, она заколебалась, но не воспротивилась. Уитни закрыла глаза.
Все случилось очень быстро, и потом, когда девушка ушла домой, я лежал в кровати и думал о том, что заслуживаю чего-то такого. Чего-то приятного и необременительного. Без каких-либо обязательств. Потому что, по правде говоря, хотя Уитни и была молодой, горячей и доступной, она никогда не сможет стать для меня всем.
