Девушка оказалась темноволосой, как и сам герцог, а ее длинные волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо. Выражение лица девушки было каким-то отчужденным и слегка недовольным, так что Джулиет с некоторым трепетом подошла к ней.
— Здравствуй, — дружелюбно сказала она. — Ты, должно быть, Тереса. Меня зовут… Розмари. — Она чуть было не сказала Джулиет, но вовремя опомнилась.
Девушка отложила журнал и окинула Джулиет критическим взглядом.
— А кем же еще я могу быть? — язвительно спросила она, показав глазами на свое инвалидное кресло.
Джулиет приблизилась к ней.
— Да, пожалуй, мое замечание выглядело глупо. Но я просто не нашла другого способа познакомиться.
На мгновение в глазах Тересы появился интерес, но потом ее лицо вновь приобрело недовольное выражение.
— Откуда вы приехали? Из Лондона?
— Да.
— Эстелла не сдается, не так ли? — Тереса усмехнулась.
Джулиет решила, что благоразумнее промолчать. Она не хотела принимать ту или другую сторону, пока ей не стали известны все обстоятельства. Поэтому она села на плетеный стул, стоявший у стола, и огляделась.
— Какое красивое место! — восхищенно сказала она. — Тебе здесь, наверное, очень нравится.
Тереса пожала худенькими плечами, и Джулиет заметила, что девушка чересчур худа.
— Разумеется, — ответила она. Она говорила с легким акцентом, и Джулиет решила, что Тереса, вероятно, посещала английскую школу. — Здесь гораздо лучше, чем в больнице.
Джулиет закусила губу.
— Да, конечно… А ты долго пробыла в больнице?
— Достаточно долго. — Тереса пристально рассматривала свою собеседницу. — Чем вы занимались до того, как приехали сюда?
Джулиет почувствовала, что краснеет.
— Ну, я… разными вещами!
Тереса фыркнула.
— Зачем вы приехали сюда? Решили, что здесь можно неплохо отдохнуть?
— Нет, — поспешно возразила Джулиет. — Нет, я прочитала объявление в английской газете и решила, что эта работа будет для меня интересна. — По крайней мере, это было правдой.
Тереса наморщила нос.
— Я слышала, мой дядя не очень-то любезно принял вас.
Джулиет невольно улыбнулась и ответила, что это так.
— Представляю, как он разозлился, — немного оживившись, заметила Тереса. — Особенно после предыдущего случая!
Вопрос был готов сорваться с уст Джулиет, но она удержалась, а Тереса между тем продолжила:
— Эстелла не оставляет попыток сбыть меня с рук! Мне кажется, она ревнует! — Эти слова девушка произнесла с чувством удовлетворения.
Джулиет нахмурилась.
— Ревнует? Сеньора Винсейро? Почему она должна ревновать? — Этот вопрос она уже не могла не задать. Женское любопытство взяло над ней верх.
Тереса поправила складку на своей синей юбке.
— Эстелла хочет заполучить Фелипе — только и всего! Она добивалась этого еще десять лет назад. Но тогда мой дядя почему-то не женился на ней, и она вышла замуж за его кузена, потому что тот тоже жил на Вентерре. А когда два года назад ее муж Пепе умер — он был значительно старше Эстеллы, — она решила осуществить свою мечту и все-таки заполучить моего дядю.
Джулиет лишилась дара речи. Такое… от шестнадцатилетней девушки!
— Мне кажется, ты сгущаешь краски, Тереса, — наконец, произнесла она и оглянувшись, с облегчением увидела, что служанка несет им чай.
— Вовсе нет! — рассердилась Тереса. — Эстелла очень разозлилась, когда Фелипе привез меня сюда и поселил в своем доме, потому что теперь ей стало гораздо сложнее осуществить свои планы.
— Ну что ты говоришь! — недоверчиво воскликнула Джулиет. — Ты же его племянница!
— Не по крови, — тут же возразила Тереса. — Мой отец не был братом Фелипе, так как моя мама раньше была замужем, а мой родной отец умер десять лет назад. У него было слабое сердце.
— Понимаю. — Джулиет поблагодарила служанку и спросила Тересу, — Могу я налить чай?
Тереса с чувством собственного достоинства кивнула.
— Конечно, сейчас я сирота, но семейные узы в португальских семьях очень крепкие. Фелипе несет за меня ответственность независимо от степени нашего родства.
— Понимаю, — повторила Джулиет. Боже, ну и ситуация! подумала она про себя.
Чай оказался некрепким, но горячим, а тонкие бисквиты необыкновенно вкусными. Тереса выпила только чашку чая, а от бисквитов отказалась. Джулиет мысленно ругала себя за обжорство, но не могла удержаться и съела несколько бисквитов.
Разговор смолк сам собой. Джулиет смотрела на Тересу и пыталась понять ход ее мыслей. Та, вероятно, была увлечена интригой, видела себя в роли очаровательной невинности, которая, без сомнения, раздражает Эстеллу Винсейро. Тереса, кажется, вообразила… что? Что герцог увлечен ею, или по крайней мере относится к ней с симпатией. Неужели ревность Эстеллы, если это на самом деле была ревность, имела под собой основание? Невероятно! Джулиет очень мало знала о герцоге, лишь только мельком видела его, но готова была поклясться: то, что вообразила себе Тереса, являлось абсолютно невероятным!
Тереса поставила чашку на блюдце и отодвинула их от себя.
— Мой дядя позволит вам остаться? — спросила она.
Джулиет замялась.
— Я… я не уверена. Хотя почему бы ему не позволить мне остаться? Тебе ведь нужна компаньонка?
— Нет. — Тереса была непреклонна. — Мне нужно лишь общество Фелипе.
— Но ведь кто-то решил, что тебе нужно и другое общество, — терпеливо заговорила Джулиет. — Иначе не стали бы давать объявление в газету.
— Это Эстелла… это ее происки! — с жаром воскликнула Тереса. — Она хочет нанять для меня компаньонку, чтобы Фелипе больше времени проводил с ней, а не со мной. Ненавижу Эстеллу!
— Тереса! — Джулиет даже вздрогнула от чьего-то резкого окрика. — Что ты говоришь?
— О, дядя Фелипе, — Тереса протянула к нему руки и заговорила по-португальски. В ее голосе зазвучали просительные нотки, карие глаза смотрели умоляюще, и Джулиет захотелось узнать, о чем же она говорит.
Герцог переоделся в светлый шелковый костюм, который еще больше подчеркивал смуглость его лица. Узкие брюки сидели безупречно, а пиджак, как заметила Джулиет, был самого модного покроя. Она-то полагала, что жизнь на Вентерре течет вне соприкосновения с цивилизацией, но такой человек, как герцог Фелипе Рикардо де Кастро, вряд ли бы стал заказывать себе одежду где-то в другом месте, кроме Савил-Роу[1]. На него трудно было смотреть равнодушно — воздействие его личности было так велико, что Джулиет ощущала это воздействие как силу, с которой необходимо считаться.
