Ознакомительная версия.
— А кто, например? — полюбопытствовала Алиса.
Лиза вскочила, схватила с журнального столика последний «Харперз Базар» и открыла раздел светской хроники.
— Она. — Лиза ткнула пальцем в фотографию не очень симпатичной, но холеной и модной дамы, за спиной которой робко улыбались юные красавцы.
Дама прославилась тем, что около полугода крутила скандальный роман с актером лет на двенадцать моложе ее, а потом с очередным скандалом бросила его. Говорили, что это был пиар-ход, что актер получил взятку, а дама обрела известность, но достоверно никто не знал — ни подробностей, ни того, чем, собственно, она занимается. Но она была богата. Сказочно богата.
— Она?.. — удивилась Алиса.
— Ну да! — кивнула Лиза. — Эта действует с размахом, но она и была одной из первых, кто с астрологии перекинулся на экспорт черных металлов. И вот еще эта… — Лиза показала на шикарную блондинку, которой по слухам было лет сорок, а выглядела она на двадцать пять. И никаких следов операций.
— А… Устя… — разочаровалась Алиса.
Лиза как-то странно на нее посмотрела.
— Что? — не поняла Алиса.
Лиза отложила журнал и села рядом с ней на козетку.
— Послушай меня, — серьезно произнесла она. — Пока что у тебя здесь… — она приложила палец к голове Алисы, — полный сумбур. Ты еще привыкла сравнивать — себя и свою подругу Наташу…
— Откуда ты… — встрепенулась Алиса, но Лиза лишь отмахнулась:
— Ты привыкла завидовать, ревновать, ненавидеть… Это прекрасно. Замечательно. Но какой смысл завидовать слабому? Это не поединок, это бойня, моя милая. Наташа — лишь ступень эволюции, женщина трудной судьбы, жалкая, беззащитная, рабыня. Она не наслаждается жизнью, она лишь расплачивается — тяжело и скучно — за те крохи, которые подбирает за мужем. Муж у нее, кстати, гомосексуалист.
— Да ты что?! — Алиса подалась вперед и приложила руку к груди.
— Я тебе говорю! Устинья — это картина, шедевр, ее жизнь — искусство. Она прирожденная гедонистка и существует для того, чтобы на нее равняться. Лучшие любовники, от которых она получает все, чего пожелает, не ограничивают ее свободы — вообще ничего не требуют взамен… Красивые мужчины, красивая жизнь — на это не каждый способен. Но если ты полагаешь, что она зря коптит воздух, то ошибаешься. Каждый мужчина, с которым она рассталась, считает время, проведенное с ней, лучшим в своей жизни. И они правы — она приносит удачу. Это древняя магия, и пусть она больше ничего не умеет — но в своем ремесле достигла совершенства. Она делает своих мужчин счастливчиками.
Лиза замолкла и несколько минут наблюдала, как Алиса разглядывает узоры на обивке.
— Я знаю, тебе сейчас непросто. Ты взрослый человек со сложившейся системой ценностей, но у тебя есть два варианта — либо ты останешься заурядной женщиной, которая трясется, как чихуахуа, при мысли о пенсии, о складках на шее и о бесплатной медицине, либо ты рискнешь оставить прошлое в прошлом.
Алиса встала, налила еще рому и села в кресло напротив Лизы.
— Алиса… — тихо позвала та. — Ты теперь другая. Пойми, по большому счету, мы отличаемся от людей именно тем, что умеем жить. Мы знаем правила игры. Человек умирает, а его близкие говорят: «Отмучился». Люди живут в вечном страхе, в ожидании беды, они боятся наказания, страдают, они беззащитны и слабы! Они как дети, которые потерялись в толпе! Неужели ты не понимаешь, что жизнь — это счастье, свобода, наслаждение и Божий дар, а не череда унылых будней, которые люди оправдывают необходимостью, долгом, ответственностью?! Тебе повезло, ты — другая, хоть и узнала об этом слишком поздно, но у тебя есть шанс все наверстать! Не будь мазохисткой!
— И что мне делать? — как-то плаксиво, так, что самой смешно стало, спросила Алиса.
— А все, что хочешь! — воскликнула Лиза.
И Алиса поехала к Марку.
Он жил в переулке между проспектом Мира и Каланчевкой, в старом, после капитального ремонта доме, в просторной трехкомнатной квартире. Алиса любила его уютный беспорядок: на диванах вперемешку навалены пледы, книги, блокноты, одежда, на всех столах громоздились стопки альбомов по искусству, чашки, тарелки, пустые пачки от сигарет, свечи, клочья бумаги, на полу валялись диски с фильмами и музыкой… Здесь хотелось отдыхать, свернувшись в калачик на одном из мягких кресел, накрывшись пледом и уставившись в какую-нибудь глупую развлекательную передачу, казалось, в этом огромном кабинете, в который Марик превратил свой дом, нет места для быстрых рискованных решений, для терзаний, интриг и поспешных выводов.
В квартире у Марика все было таким же ленивым и равнодушным к той огромной части жизни, в которой люди делали карьеру, бурно спорили на тему войны на Ближнем Востоке, пытались создать семьи и т. д., как и он сам. Алиса один раз наблюдала, с каким изумлением Марик смотрел на оппонентов в передаче «К барьеру!» — казалось, он увидел инопланетян.
Он не признавал ничего, что не вписывалось в тот образ жизни, который он выбрал для себя — неспешный писательский труд, прогулки в хорошие дни и встречи в ресторанах в непогоду, красивые женщины, на которых он просто любит смотреть (это он так говорит!), мужчины, пахнущие «Ком де Гарсон», одетые в кашемировые свитера и замшевые куртки, запах дорогого трубочного табака, тяжелый аромат «Шанс» от Шанель или волнительный «Джуси Кутюр», дым сигарет, малиновый закат где-нибудь в Мексике или на Гавайях — все это было настоящим, жизнью, а все эти политики с толстыми мрачными лицами, нервные неухоженные женщины с отросшей прической-сэссон, отстаивающие право… да хоть право женщин не брить подмышки, и уж конечно, программа «Максимум» с подробностями жизненного уклада бомжей, проституток и прочих личностей, при взгляде на которых Ад кажется не таким страшным, выходили за границы его личной, Марка, реальности.
— Это я! — закричала Алиса в домофон.
— А я к тебе собираюсь, — сообщил Марк. — Навожу марафет.
— Ты откроешь, или мне внизу подождать, пока ты примешь ванну, выпьешь кофе и сделаешь маникюр?! — возмутилась Алиса.
— Маникюр я делаю в салоне, — обиделся Марик, но домофон запищал, Алиса толкнула дверь и через пять минут уже пыталась с порога зашвырнуть пальто на диван.
Марк выглядел чертовски соблазнительно в майке-алкоголичке, стильных тренировочных от «Y3» и кожаных шлепках.
— И где марафет? — поинтересовалась Алиса, оценив щетину на подбородке.
— В ванной, — усмехнулся Марик и немедленно полез ей под платье.
— Отстань от меня, животное! — отбивалась Алиса.
— Ни за что, — мрачно ответил Марик, расстегивая молнию.
Ознакомительная версия.
