– Порция! Солнце мое! – всплеснув руками, воскликнула Вера, когда я приблизилась к ней. – Тебе необходимо познакомиться с нашим очаровательным новым другом.
Я изобразила жалкое подобие улыбки.
Мэгс взяла инициативу в свои руки:
– Йен, это моя дочь Порция Фаллон. Она преподает английский в Сиракьюсском университете, без пяти минут доктор философии! – торжественно объявила она.
– Позвольте мне принести вам еще пива, Йен, – встряла Вера, прежде чем Йен успел открыть рот, и лукаво подмигнула мне, как бы благословляя на флирт.
Я вспыхнула. Йен любезно улыбнулся.
– Порция, позволь мне представить тебе Йена Беккета, лондонского писателя. Он будет гостить в нашем городке все лето, – многозначительно добавила Мэгс.
– Рада познакомиться с вами, Йен, – сказала я, протягивая ему руку.
Он пожал ее, ладонь у него оказалась крепкой, сухой и прохладной, несмотря на жаркий день. Взгляд его карих глаз изучал меня, улыбка словно бы говорила: «Не волнуйтесь, я вас прекрасно понимаю. Они и меня уже замучили».
– Очень приятно, – произнес он тихим голосом, с легкой хрипотцой и характерным акцентом представителя высшего лондонского общества.
Я поспешно высвободила руку, задрала нос и выпрямила спину. К своему ужасу, я почувствовала, что мои груди набухают, а соски твердеют. Покраснев еще сильнее, я переступила с ноги на ногу. Левый каблук при этом завяз в грунте, и я с трудом сдержалась, чтобы не чертыхнуться. В глазах англичанина сверкнули смешинки. Я сделала умное лицо и спросила:
– Скажите, пожалуйста, а в каком жанре вы работаете?
Последовала долгая пауза, после чего он спросил:
– Как? Вы не знаете? Неужели вы не читали моих книг?
Я упрямо вскинула подбородок, решив отказаться от своего первоначального плана соблазнения, родившегося в моей голове, пока над ней колдовала, вооружившись завивочными щипцами, Мэгс. Пусть этот самонадеянный англичанин с его слащавым «правильным» произношением и всепонимающими карими глазами усвоит, что здесь, в провинциальном американском городке, не все готовы поддаться его чарам.
– Йен Беккет, – задумчиво произнесла я. – К сожалению, мне раньше не доводилось слышать о таком беллетристе. Что, собственно говоря, вы пишете? Короткие рассказы, любовные романы, детективы, эпопеи в стиле фэнтези? Дело в том, что я своеобразная литературная чудачка, любительница словесной мерт-вечинки. Большинство моих любимых авторов давно умерли.
Я усмехнулась своей избитой шутке и, к еще большему своему ужасу, услышала, что следом истерически закудахтала Мэгс. Йен изумленно вскинул брови, я чувствовала, что мои щеки пылают. Оставалось лишь надеяться, что тон, щедро наложенный Верой, скроет естественный румянец.
Мэгс взглянула на часы и воскликнула:
– Порция, дорогая, мне надо сбегать на кухню. Уверена, что вы вполне сумеете обойтись и без меня.
Она поспешно удалилась, а я покосилась на Бев, сидевшую возле столика с напитками и закусками. Бев сделала круглые глаза, взмахнув при этом рукой, словно бы подбадривая меня. Несомненно, это не укрылось от глаз англичанина.
– Я слышала, что вы арендовали ферму на лето у Бэбба? – спросила я у него.
– Да, – ответил он. – Я предпочитаю творить в уединении.
– Вы пишете новую книгу?
– Собираюсь написать. – Он пожевал губами и снова спросил, с шумом вздохнув: – Так вам действительно ни о чем не говорит мое имя?
– Нет, к сожалению, – покачав головой, сказала я. – А что, это странно? Вы настолько известны в литературном мире?
– Нет, это не так, – с облегченным вздохом ответил он. – Во всяком случае, коль скоро вы предпочитаете читать романы скончавшихся писателей, я рад, что меня в их числе нет.
Я звонко рассмеялась, на этот раз вполне естественно.
– Иногда я все же изменяю своим предпочтениям и знакомлюсь с опусами пока еще живых писателей. К примеру, мой бывший друг тоже пробовал себя на литературной ниве, и я читала его муру. Но он от этого не умер.
– Приятно это слышать.
Взглянув мне в глаза, Йен усмехнулся. Это притупило мою бдительность, и у меня тотчас же подвернулась нога. К счастью, Йен успел поддержать меня под руку и не дал мне упасть.
Я впервые обнаружила, что локоть у меня тоже эрогенная зона.
И снова покраснела – к своему ужасу.
– Извините, – сказала я и, наклонившись, сняла ненавистные босоножки. Мне сразу же полегчало.
– Меня всегда удивляло, как дамы умудряются ходить в подобной обуви, – рассмеявшись, произнес англичанин.
– Это орудие дьявола, – в сердцах воскликнула я и зашвырнула босоножки в траву под деревом. – Хорошего же вы, наверное, теперь обо мне мнения!
– Ерунда, не забивайте себе голову пустяками! – миролюбиво сказал Йен. – Мне нравятся эксцентричные девушки.
– Вы очень любезны, – отозвалась я, немного расслабившись после таких слов, и отпила из бокала, надеясь унять вожделение, медленно расползающееся по телу.
В карих глазах Йена запрыгали смешинки. Немного помолчав, он произнес:
– Так, значит, ваш бывший парень тоже что-то написал. А как его, кстати, зовут?
– Питер Миллер. Пожалуй, он из той категории писателей, которых расхваливают критики, но игнорируют читатели.
– Если память мне не изменяет, его книга называется «Записки завсегдатая кофейни»?
– Почти так, – с плохо скрытым изумлением кивнула я. – Название его творения – «Воспоминания о китайском чайном домике». Продано всего пять экземпляров, из которых два купила я. Не пытайтесь выразить свое сочувствие, – упредила я утешительные слова Иена, заметив, что он наморщил лоб. – Мы с Питером расстались, поэтому высказывайтесь откровенно.
– На мой взгляд, его книга вовсе недурна, в ней ощущается сильное влияние идей Канта на автора, явно склонного к философскому взгляду на окружающую реальность.
– Так вы действительно прочли его книгу?
Йен сложил руки на груди, с улыбкой посмотрел на меня и сказал:
– Вы – Элоиза, не отпирайтесь!
Залпом, осушив свой бокал, я покачала головой:
– Вовсе нет! Ну разве я похожа на эту взбалмошную неврастеничку?
Йен шутливо погрозил мне указательным пальцем:
– Я вас раскусил, вы точно ее прототип!
Нервно хихикнув, я уставилась на свои босые ступни.
– Элоиза – собирательный образ, вобравший в себя черты многих известных автору женщин. Он сам так мне говорил.
– И тем не менее вдохновили его на создание этого образа именно вы! – стоял на своем упрямый англичанин.
– Уж не пытаетесь ли вы убедить меня в том, что я чем-то похожа на заикающуюся проститутку, «не способную идти строго в северном направлении»? – возмутилась я.
