– Бросить отца? Нет, на это я не пойду. Да и куда нам ехать? На что жить?
– Поживем первое время у тети Милли в Айдахо. – Глаза Кейт горели надеждой. – Я найду работу, ты тоже. Как-нибудь сведем концы с концами.
– Нет, отца я не брошу, – повторила Мейвис, и Кейт услышала прежнюю отчужденность. – Я училась в восьмом классе, понимаешь? Твой отец вытащил меня из убогого приюта и взял в жены.
«Так-то оно так, только это нужно было тебе, а не ему», – подумала Кейт, но вслух ничего не сказала. Мать никогда не рассказывала о своем прошлом: ей было стыдно.
– Пока он не начал пить, – продолжала Мейвис, – он был другим. Теперь он встал на путь истинный и снова будет добрым.
– Мама, но он за всю свою жизнь ни дня не работал.
– Откуда тебе знать? – высокомерно спросила Мейвис. – Да он годами… творил добро.
Кейт сникла и прикусила язык, чтобы не наговорить дерзостей. Она никогда не спорила с матерью, боясь отцовского гнева. Горький опыт подсказывал, что спорить с ней бесполезно. Мать никогда не уйдет от него. Вот и все.
– У нас сегодня котлеты с фасолью, папино любимое блюдо.
Кейт чуть было не вспылила, но сдержалась. Мейвис наполнила ее тарелку и присела напротив.
– Мама, – решилась Кейт, не притрагиваясь к еде, – Энджи пригласила меня на завтра к себе с ночевкой. Я знаю… папа не очень-то…
Мейвис жестом остановила ее, изобразив подобие улыбки. Кейт была благодарна ей даже за эту малость.
– Поезжай, доченька, – сказала Мейвис, – под мою ответственность.
– А вдруг папа…
Мейвис снова не дала ей договорить:
– Он пойдет в церковь. Он… то есть мы… хотим начать все сначала. Он будет в хорошем расположении духа.
Кейт терзалась сомнениями. Ей безумно хотелось отправиться к Энджи, но страшно было подумать, что сделает отец, если узнает.
Словно чувствуя ее нерешительность, Мейвис сказала более уверенно:
– Обещаю тебе, все будет в порядке. Вот увидишь.
– Ой, мама, – выдохнула Кейт.
– Ну, кушай, дочка, а потом прими ванну и берись за уроки.
Кейт посмотрела на то, что дала ей мать. Бесформенный кусок мяса плавал в бурой, комковатой жиже. Ее чуть не стошнило. Отодвинув тарелку, она извинилась:
– Не сердись, мама, что-то есть совсем не хочется.
Мейвис стояла, прислонясь к кухонному шкафу.
– Ну что ж, тогда отправляйся к себе.
Кейт встревожилась. Мать выглядела такой бледной, слабой и жалкой, что Кейт отвела глаза. Наконец она поднялась из-за стола и пробормотала:
– Прости, мамочка.
Кейт ворочалась на своем топчане, чувствуя, как пружины впиваются ей в спину. Но и на пуховой перине ей было бы не уснуть. Она уставилась в потолок широко раскрытыми глазами, и сердце ее наполнилось страхом.
– Боже милостивый, если ты меня слышишь, – шептала она в темноту, не сдерживая слез, – если ты меня прощаешь, помоги моей маме, молю тебя. И мне… тоже помоги.
Кейт спрыгнула со ступеньки школьного автобуса и увидела Томаса. Он стоял, привалившись к вековому дубу. Заметив Кейт, он отделился от узловатого ствола и пошел ей навстречу. Она подумала, что никогда еще не видела его таким прекрасным.
Не может быть, чтобы он дожидался именно ее. У Кейт пересохло во рту. Она огляделась, но поблизости больше никого не было. Словно не замечая его, Кейт шла вдоль дорожки по направлению к школьной столовой, где по утрам они встречались с Энджи.
Томас преградил ей путь. Кейт резко остановилась и потупилась, не решаясь взглянуть ему в лицо. Она была совершенно разбита после вчерашних событий. Хотя она вымыла голову и отгладила юбку, это никого не могло обмануть. Под глазами у нее пролегли черные круги, а бледные губы сами собой сжались в тонкую линию. Да еще эти гадкие обноски…
– Привет, – сказал он.
Кейт подняла голову и робко посмотрела на Томаса. В тот день он надел стильные расклешенные джинсы и белую рубашку с синей отделкой у ворота. Его волосы, чуть длинноватые на висках, слегка растрепались на ветру.
Она открыла рот, чтобы поздороваться, но, к своему ужасу, не смогла выдавить ни звука.
– Куда направляешься? – спросил он, улыбаясь еще шире, уверенный в собственной неотразимости.
– Вон туда. – Она махнула рукой в сторону столовой. – Там меня Энджи ждет.
Его глаза сузились.
– Вас, я вижу, водой не разольешь.
– Она моя лучшая подруга.
Казалось, он обдумывал ее ответ, но решил переменить тему:
– Ты с кем-нибудь встречаешься?
– Ну… в общем… нет, – заикаясь, призналась Кейт, не веря своим ушам.
– Вот и отлично. Может, сходим куда-нибудь? В киношку, например?
– Что-что?
Улыбка Томаса стала еще более самоуверенной.
– Кончай притворяться. Я же знаю, что ты глухотой не страдаешь.
– Конечно, – робко подтвердила Кейт.
– Ну так как, ты согласна? – настаивал он.
Кейт только кивнула, боясь, что у нее от волнения перехватит голос. Неужели все это наяву? Самый популярный мальчик во всей школе обратил внимание на такого гадкого утенка, как она.
– Ты что, не в себе? – Томас проявлял нетерпение, но по-прежнему лучился улыбкой и не сводил взгляда с Кейт, бесцеремонно обшаривая глазами ее фигуру, будто сбрасывая с нее ветхую одежду. Ее бросило в краску от незнакомого ощущения: соски превратились в твердые камешки.
– Да нет… все нормально… я не против.
– Тогда в субботу, идет?
– Хорошо. – Его лицо неодолимо притягивало ее взгляд.
– Считай, что тебе повезло, – сказал он. – Мой папаша раскошелился на новую машину мне ко дню рождения. Ты первая в нее сядешь.
Кейт восторженно переспросила:
– Новая машина? Вот здорово! Какая?
– «Мустанг», черный как вороново крыло.
– Под цвет твоих волос, – выпалила Кейт неожиданно для самой себя.
– Вот и мать то же самое мне сказала.
Несмотря на его благодушный ответ, Кейт проклинала себя за несдержанность. Томас еще подумает, что она с ним заигрывает. Мысли ее заметались. Ну и пусть, все равно она благодарна судьбе за каждую минуту, проведенную рядом с ним. Ей бы хотелось, чтобы это счастье длилось вечно. Но она уже знала, что вечно длится только горе.
– Так я заеду в семь вечера, договорились?
Кейт ужаснулась. Если он приедет к ней домой, она сгорит со стыда.
– Я буду у Энджи, – выпалила она первое, что пришло в голову, – заезжай за мной туда.
Она думала, что он откажется, но он только пожал плечами:
– Мне в принципе все равно.
– Ну что ж… тогда до завтра.
– Пока.
Он повернулся и пошел назад. Кейт не могла опомниться. Она не заметила, как рядом с ней возникла Энджи.
– Неужели это был наш единственный и неповторимый Томас Дженнингс?
