Джованни нащупал резинку трусов и удовлетворенно хмыкнул.
– Так-то лучше. Не зря папаша говорил, что ты послушная девочка.
Было уже далеко за полночь, когда Франческа позвонила в дверь своего дома. Дрожа от ночной прохлады, она терла ладошками голые плечи. На душе было гнусно, чувствовала она себя как побитая собака.
На плече темнел синяк – остался от пальцев Джованни, когда он целовал ее в машине. Бретелька платья оторвалась, волосы растрепались. Ожидая, пока отец откроет дверь, она бессильно прислонилась к стене. Тело налилось тяжестью и болело.
Наконец она услышала шаркающие шаги по лестнице. В окошке над дверью загорелся свет. Дверь распахнулась, и Франческа, боясь, что отец увидит ее в этом жалком виде, постаралась побыстрее проскользнуть к себе наверх.
Но отец, видно, решил как следует ее разглядеть.
– Надо думать, Монделло получил, чего хотел. – Он больно щелкнул ее по плечу. – Ну как тебе понравился будущий муженек? Хорош? – Отец провел пятерней по волосам девушки. – Судя по всему, парень не промах. – Он заглянул ей в лицо и добавил неожиданно тихим голосом: – Из тебя выйдет хорошая жена, Франческа.
Нотка нежности в его словах прорвала броню обычной для нее сдержанности, и девушка затряслась от рыданий.
– Папочка, – взмолилась она, – скажи Бога ради, что это неправда! – Силы покинули ее, и она отдалась рыданиям. Слезы ручьем заструились по ее лицу. – Папочка, я не могу выйти за него замуж, я никогда не смогу его полюбить! Прошу тебя, не заставляй меня! Папочка, скажи же, что это неправда!
Она протянула к нему руки, но, подняв на него глаза, увидела в них такую яростную злобу, что разом умолкла, уронив руки в безнадежном отчаянье.
– Это правда, Франческа, – хрипло ответил отец. – Ты мне как кость в горле, давно не чаю, как от тебя избавиться. А тут случай представился еще и цену хорошую взять.
Он приблизился к ней, и она почувствовала себя в его тени ничтожной былинкой.
– Ну на что ты мне, а? – Он схватил дочь за волосы. – Чтобы напоминать каждую минуту, каждый божий день, как ты отправила на тот свет единственных на свете существ, которых я любил?
Он резко дернул за волосы, и девушка вскрикнула от боли.
– Для этого, да? – бросил он ей в лицо. – Отвечай!
– Не надо так, папа, – сказала Франческа сквозь слезы. – Не надо!
– Почему же не надо? Я тебя ненавижу! – Он оттянул волосы назад, чтобы видеть ее лицо. – Все в тебе ненавижу – глаза, кожу, даже запах! Все в тебе мне напоминает о ней, о той, которую ты убила!
– Папа, прошу тебя, перестань!
Он внезапно отпустил ее, и она рухнула на пол.
– Убирайся с глаз долой! Терпеть тебя не могу, жду не дождусь, когда избавлюсь! Выйдешь замуж за Монделло, хоть немножко искупишь свою страшную вину!
И оставив ее плачущей на полу, он направился к лестнице.
Отец Анжело, опустив голову, скорым шагом шел по улице. За спиной развевались длинные полы черной сутаны. День в Митанове подходил к полудню. Солнышко пригревало вовсю, и женщины занимались хозяйственными делами во дворах. Но падре никого не замечал, машинально кивая в ответ на приветствия, и продолжал свой путь к виа Диомеде.
Дойдя до писчебумажной лавки, он резко нажал на кнопку звонка и позвал Франческу. Гнев Лено его сейчас не пугал; он был слишком озабочен, чтобы обращать внимание на настроения Никколи. С Франческой случилась беда, ей нужна помощь.
Не дождавшись ответа, падре снова позвал девушку. Окна над лавкой были закрыты, и это усилило его тревогу.
– Франческа! Ты дома? – Он рванул дверь на себя, и она оказалась незапертой.
– Франческа! – крикнул он, войдя внутрь.
Падре ощупью пробрался к лестнице. В прихожей было темно, только из полуоткрытой наверху двери выбивался луч электрического света. Повторяя имя девушки, он стал подыматься по ступеням.
Поднявшись на второй этаж, он ступил в гостиную. Комната была чисто убрана и пуста. Из комнаты Франчески выбивался свет. Падре легонько стукнул в дверь. Не дождавшись ответа, он осторожно приоткрыл ее и зашел в комнату.
И там он увидел Франческу.
Стоя на коленях посреди пола, она укладывала в картонную коробку свои немногочисленные пожитки. Тело ее казалось тщедушным и невесомым, как будто жизнь покинула его.
– Франческа!
Она обернула к нему лицо, и он увидел полные боли глаза, из которых лились слезы. Безучастно поглядев на пришельца, девушка отвернулась и занялась своим делом. Он положил ладонь ей на голову и нежно погладил по волосам.
– Бедное дитя, я молил Господа, чтобы это не было правдой. – Он почувствовал, как она дрожит, и осторожно поднял ее на ноги. Она беззвучно плакала, и в этих молчаливых рыданиях исходила вся скрытая печаль многих несчастливых лет.
Дав ей немного успокоиться, падре усадил девушку на стул и сел рядом. Вытер ее лицо своим платком.
– Расскажи мне все, Франческа.
Опустив голову, она теребила пальцами платок.
– Я видел, как к вам в дом заходил Монделло, и сразу понял, что это не к добру. Я-то знаю, что по своей воле ты с ним встречаться не станешь.
Он стал перед ней на колени и взял ее руки в свои.
– Скажи, дитя, что случилось? Почему ты согласилась выйти замуж за Монделло?
Она наконец подняла на него глаза.
– А почему бы нет?
Отец Анжело поднялся, подошел к окну и открыл ставни, впустив в комнату дневной свет. Франческа заслонилась от яркого света ладонью.
– Да как почему! – воскликнул он. – У тебя впереди целая жизнь! Посмотри, какой чудный день! Как ты можешь забыть про свое рисование, про мечты поехать в Англию? А язык, которому выучила тебя миссис Макбрайд – разве она даром старалась!
Девушка не слушала его.
– Франческа!
Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, словно душа ее унеслась в какой-то другой мир.
– Вы знали, что это должно случиться, всегда знали и старались меня уберечь.
Падре смутился.
– О чем ты? – спросил он.
– Я думала, это все из-за пьянства…
– О чем ты, что ты имеешь в виду?
– Его ненависть ко мне. – Она выговорила эти слова спокойно, будто речь шла о ком-то постороннем. – Он ненавидел меня всю мою жизнь.
– Ох, Франческа! – Он сделал шаг ей навстречу, но девушка знаком остановила его.
– Это не ненависть, – прошептал он, – это тоска.
– Нет, – все так же спокойно сказала она. – Это ненависть. Я видела ее, я ее чувствовала. – Она потерла синяк на запястье. – Я не держала на него зла за то, что он меня бил. Все эти шишки и синяки не имели значения, потому что я верила в его любовь. Я бы все снесла, если бы он меня любил.
Отец Анжело отвел глаза. Слушать эти слова было выше его сил.
