Ознакомительная версия.
Все оказалось не так. Оказывается, в свое время мама сбежала из Белоруссии, выскочив замуж за отца, чтобы не жить с родными. Родные сестры, вынужденные жить с нею в квартире со смежными комнатами, до слез были рады отъезду Марии.
Приезд ее с сыном восторга ни у кого не вызвал, Мария Леонидовна с Гришей стали жить на холодной даче под Минском. За три недели пребывания в дачном поселке мать успела перессориться со всеми соседками: из-за громко лающей собаки; из-за неправильно построенного гаража, на двадцать сантиметров захватившего ее участок; из-за высокой крыши соседнего дома, загораживающего матери солнце. Днем на даче было невыносимо: Мария Леонидовна нашла надомную работу и вязала на трещащей вязальной машине спортивные шапки. Вязала с азартом, по двадцать штук в день. Ни с вопросом обратиться, ни обеда попросить. Возможно, так немолодая женщина пыталась преодолеть возникшее после развода одиночество.
Поняв, что чем дольше он находится рядом с мамой, тем сложнее обоим найти общий язык, Гриша решил жить отдельно – в общежитии или в съемной квартире. А для этого необходимо поступить в вуз. Институт Григорий выбрал медицинский. Частые приступы изжоги с самого раннего возраста невольно заставили интересоваться медициной. А еще у Гриши была с детства зависть. Зависть к благополучной семье своего друга Сашки, чей отец и бабушка были врачами. Гришке думалось, что именно в семействе медработников возможно здоровое отношение к соблазнам, рациональный подход к жизни. Сашкин папа, как и Гришкин отец, мог выпить, но всегда умеренно. Мама друга из-за высокого оклада мужа могла совсем не работать, отдавая силы домашнему хозяйству. Покой и порядок царили в их семье. И Грише хотелось, чтобы в его жизни было все так, как у Сашка. Движимый мечтою, Гриша успешно сдал экзамены и поступил в мед. Учился упорно, не жалея сил.
Поначалу ему было сложно находить общий язык с сокурсниками – половине из них было по восемнадцать лет, пяти человекам по тридцать, ему, единственному, исполнилось двадцать один. В группе на Григория немедленно среагировали «свободные» студентки с первого по шестой курс. Но всех опередила Ида – пышнотелая девушка из Молодечно. При виде парня она не краснела, а бледнела. И ее золотистые веснушки становились еще заметнее на молочно-белом лице. Зеленоглазая, рыжеволосая, Ида была похожа на русалку. Она часто красиво, заливисто смеялась, демонстрируя ровный ряд жемчужных зубов, но как только разговор заходил о Гришке, немела и делалась задумчивой.
Влюбившись, Идочка не стала скрывать своих чувств. Найдя предлог – занятия по химии, которую Григорий немного подзабыл за два армейских года, – девушка пригласила его к себе на съемную квартиру. Жила Ида одна. Судя по продуктам, выложенным из холодильника на стол во время трапезы, нужды не испытывала. На первом же совместном занятии Гриша почувствовал, что его тянет к этой сдобной белокожей красавице. Ему хотелось дотронуться до нее, если не ощутить, то хотя бы лицезреть ее мягкость и округлость. Поэтому Григорий, засидевшийся с Идой допоздна над учебниками, легко и с удовольствием согласился на предложение заночевать у нее. Подавляя в себе страсть к аппетитной уютной Иде, он отправился было спать на кухню. Но девушка давно для себя решила – он, и только он будет ее первым мужчиной. Молодым людям ночь показалась короткой. Гриша не мог оторваться от Иды, ему казалось, что даже самая пылкая страсть не способна утолить его потребности в обладании этой прекрасной девушкой. Он то в восхищении замирал перед бесстыдно торчащими в разные стороны полными грудями Иды, то кидался целовать поочередно каждую. «Крем-брюле – ничто по сравнению со сладостью Идиных сосков» – такая мысль возникла у Гриши, когда он зарылся головой в золото русалочьих волос.
Иду впечатлило, как серьезно Гриша отнесся к факту ее девственности. Но еще больше ее поразила взаимность чувства. «Неужели так бывает? Неужели можно пережить это счастье?» – думала девушка, накрывая стол для завтрака.
Утром Григорий долго курил на балконе, пил кофе, не глядя на Иду. Перед тем как отправиться на занятия, он взял девушку за руку и, вглядываясь в ее глаза, взволнованно произнес:
– Ида, солнышко мое, я не хочу, чтобы у тебя когда-нибудь был кто-нибудь, кроме меня. Выходи за меня замуж.
Ида затрепетала. Молча вернулась в комнату, достала из письменного стола паспорт и протянула его Грише. В доказательство абсолютного согласия.
– Знаешь, любимый, фиг с ним, с институтом! Поехали подавать заявление в загс.
– Поехали! – с облегчением и восторгом закричал Григорий и закружил Идочку по комнате.
Известие о женитьбе обе стороны родственников восприняли в штыки.
– Еврейка? – визжала Мария Леонидовна, и ее худая шея с обвисшей, как у старых петухов, кожей дрожала от негодования. – Ты хочешь сделать меня бабушкой жидят? Да лучше негры!
Разговор происходил на дачной кухне, больше похожей на большой курятник, чем на жилой дом.
– Мама, – вновь обращался к родительнице Гриша, не обращая внимания на гадости, которые вырывались из нее. – Свадьба будет в январе. Ида – прекрасная девушка. Нашего решения тебе все равно не изменить, – монотонно убеждал Гриша свою мать. – Послезавтра поедем в совхоз Молодечный, в Молдавию, будем знакомиться с родителями и родственниками Иды.
– Боже мой! Она еще и из деревни! Думает, наверно, за счет тебя в городе остаться! Куда же мы ее поселим? В твоей комнате поместится только ежик в коробке из-под обуви!
В просторной кухне двухэтажного кирпичного дома, который редко встретишь в те времена в России, но не в Молодечном, мать Иды от известия резко села на стул, чуть не сломав его.
– Что, не было мальчика из приличной еврейской семьи? – Белла Исхаковна в отчаянии трясла полными руками. – Мне страшно подумать, кто мог тебя совратить, одурачить! Ведь он наверняка хочет жениться на наших деньгах!
– Мама, ты не знаешь Гришу. Он не совращал меня, это я его… Он приедет с мамой послезавтра.
Через день Гриша с матерью подъехали к усадьбе семейства Давидовичей. Дом и хозяйство вокруг него произвели на Марию Леонидовну сильное впечатление.
– Мне кажется, что твоя Ида неплохая девочка, а я погорячилась, – заявила Мария Леонидовна, выходя из машины, присланной к вокзалу папой Иды, Борисом Львовичем.
– Ты же ее пока не видела, – усмехнулся Григорий.
– Зато я вижу, что девушка из хорошей семьи. Если папа смог столько заработать и не сел в тюрьму, значит, он умный. Прислал за нами машину аж в Минск – внимательный.
– Логично, – вспомнил любимое слово своего друга Гриша.
Он помог выйти маме и достать подарки – несколько трикотажных спортивных комплектов, связанных матерью; литровую банку красной икры, несколько трепангов и вяленую рыбу, присланные отцом из Владивостока.
Ознакомительная версия.
