— Расскажи мне о ней, — сказал Гарви, он взял палку, достал нож и стал очищать палку от коры.
— Она пыталась убить меня, — выдохнул я. Голова Колтона поднялась, и его лицо превратилось в лицо отца.
— И зачем ей это? — спросил Гарви, продолжая очищать палку, а у меня возникло желание воткнуть эту палку ему в зад.
— Потому что она сумасшедшая. — Она уже убила Рика, и следующим был я.
— Так ли это? — промямлил Гарви, а мой гнев начал разрастаться.
— Черт, да! Она пришла ко мне с ножом прошлой ночью. — Гарви провозился минуту, а затем палка сломалась надвое, и острый конец указывал на меня.
— У нее есть причина, чтобы убить тебя, или это выход из ситуации? — Этот вопрос заставил меня задуматься. Первый ответ, который крутился в голове — нет, но потом, задумавшись, я вспомнил прошлую ночь.
Я ничего не сделал.
Не предотвратил того, что случилось с ней; просто стоял и смотрел, как это делал Рик, просто ждал своей очереди. Затем пришёл мой черёд. Её глаза смотрели на меня так беззащитно. Я играл по своим правилам, под руководством Рика. Следовал его указаниям, но создавал свои правила за его спиной.
Мы будем играть по моим правилам.
Я сказал ей, но не думаю, что она слышала меня. Её глаза закрылись еще до этого. Я видел, как она отключилась подо мной. И в чем же будет смысл взять ее, если она не вспомнит меня? Это было не то, чего я ожидал от клуба. Я знаю, что это было посвящение, одна из больных идей Рика. И еще раз, я сдался. И не знаю почему, но ощутил последствия уже в те несколько минут.
— Не думаю… — соврал я, чувствуя слабость этих слов. Меня передернуло от этой фразы, как будто я почувствовал что-то отвратительное во рту.
— Хм. — Поднял голову и увидел, что его темные глаза светятся. Он был такой же по комплекции, как и я, и у меня возник вопрос, занимался ли он боями. Я мог бы использовать силу, чтобы выбить из него хоть что-нибудь.
— Не хмыкай мне! — взорвался я, сжимая кулаки. Улыбка Колтона росла, достигая полного масштаба во всё его гладковыбритое лицо. Я ненавидел то, как хорошо он выглядел. Я подошел ближе, и Колтон встал с того места, где сидел — возле отца.
— Прекратите! — прикрикнул Гарви, указывая своим мини-копьём в мою сторону. — Урезонь свой гнев, это не поможет. Контролируй его, а не подчиняйся ему. Вот так ты справишься с этим дерьмом.
— Не гнев привел меня сюда, — парировал я. Секс был причиной, но я не стал объяснять это так. И, как будто читая мои мысли, Гарви ответил:
— Гнев был причиной, больше ничего. Взять девушку против ее воли; дело в контроле. Контроль гнева. Гнев вышел наружу и из-под контроля. Возможно, гнев исходил от того, кто контролировал тебя, — каждое заявление падало в своеобразный список.
— Я не зол! — кричу я, доказывая обратное. Пропустил руку через свои ужасные волосы еще раз. — Просто увезите меня с этого острова. Пошлите на курсы контроля гнева или что-то вроде этого, — заставляя себя улыбаться, пытался умолять. Я не хочу идти к какому-нибудь мозгоправу. Моя мать лечилась годами, и это не помогло ей, просто вызвало пристрастие к маленьким цветным таблеточкам.
— Не вариант, тебе предоставили выбор — тюрьма или остров, — ты выбрал остров.
Я не выбирал, мне не дали выбора. Мой отец подумал, что будет лучше для компании, если я поеду сюда, как на отпуск, а не в наказание. Мне обещали, что здесь никого не будет. Никто не будет об этом знать, кроме Гарви, Колтона и исправительной команды. Но она здесь, и мы опять ходим по кругу.
— Я не могу остаться здесь.
— Тогда выкинь это из своей головы. Начни вести дневник. — И с этим словами Гарви ушёл, а Колтон последовал за ним. Они не поверили мне. Она не была галлюцинацией, она человек из плоти и крови. Эта мысль была такой же острой, как и та палка, которую Гарви воткнул в песок — она была невинной, а я пытался забрать это у нее, так как делал это всегда.
***
«Я ненавижу тебя!» Написал я в дневнике. Это все, что я смог написать, даже спустя три дня после визита Гарвея. Я винил ее в том, что нахожусь на этом острове. И проклинал её за исчезновение. Я искал ее, шел по следу, который она оставила от моей палатки и далее. Не было никаких знаков, что она была здесь, и я усомнился в своей адекватности. Мог ли я вообразить ее, как сказал Гарви? Были ли у меня галлюцинации без наркотиков?
Я лежал в своей палатке третью удушающе теплую ночь. Хотелось держать палатку открытой все время, но не мог, боясь быть заколотым среди ночи. Я не побоялся этого острова только раз, и понял, что она здесь с ножом, хочет убить меня. В некоторые моменты своей жизни я желал именно этого. В тот момент, когда мой отец протянул руку мне. В тот момент, когда я нашел свою мать на полу ванной с разбросанными таблетками возле нее. В тот момент, когда на меня надели наручники в камере.
Это все её вина.
Эта мысль привела меня в другой мир. Действительно ли это ее вина? Она отправила меня в тюрьму? Она заставила меня лечь на нее? Она дала мне ту выпивку, что выпил у Рика в ту ночь? Мои вопросы не нуждались в ответах, и звук расстёгивающейся молнии вернул меня в настоящее. Палатка была открыта, и она стояла передо мной. Я видел только её силуэт. В руке она держала фонарик, а я наслаждался её изгибами. Заминка с фонариком не длилась долго, она встала между моих ног и отвесила мне пощечину. Звук шлепка разнёсся по палатке, а моя щека завибрировала.
— Какого черта? — прошипел я, готовясь схватить ее запястья, предотвращая еще одну атаку, но фонарик упал на землю и погрузил нас в темноту. Вторая рука дотронулась до моего лица. Не нежно, но и не грубо. Грубые кончики исследовали мою челюсть, пока не достигли губ. В доли секунды её рот был на мне, требующий и быстрый — не поцелуй, а нападение, определенно, это было неуклюже и неуверенно. Ее сердцевина прижалась к моей растущей эрекции, она стала расстегивать молнию. Девушка еще раз прикоснулась своими губами к моим и спустилась ниже, кусая мою челюсть. Она отклонилась, пока ее проворные пальчики не пробрались к резинке моих шорт.
— Какого черта? — огрызнулся я, не видя ее, но чувствуя ее бедра напротив моих. Мои руки двигались и нашли ее голые ноги. Ладонями проник под длинное платье, прижимаясь к теплой коже. Её бёдра агрессивно начали двигаться, и моё тело меня предало.
Её пальцы пытались освободить меня от тяжелой ткани шорт, и когда пуговица, наконец, поддалась, я услышал щелчок. Девушка стянула мои шорты по бокам, и я ощутил свежий воздух, который был пропитан возбуждением.
— Что ты делаешь, маленькая мышка? — мой голос низкий, хриплый и дыхание сбилось.
— Я не мышка! — огрызнулась она, беря мой член в свою ладонь и крепко его сжимая. И это удовольствие было немного болезненным. Моя маленькая мышка — груба. Одну руку обернул вокруг нее, другу — вокруг ее бедер, и перевернул, так чтобы я был сверху. Мои бедра покачивались, устанавливая медленный темп, а она сжимала член все сильнее.
— Нет, — прошипела она, её грубые пальцы обхватили всю мою длину. Она прижала свою вторую руку к моей груди, требуя контроля. Я не отпускал её ладонь, которая была обернута вокруг меня, так что просто вдавил колени в матрас и позволил ей еще раз оседлать меня.
— Чего ты хочешь, маленькая мышка? — спросил я со смехом. Мысль о том, что ее пальцы обернуты вокруг меня, не покидала меня. Без слов она отклонилась назад и выпустила мою эрекцию. Жар ее сердцевины я почувствовал на головке, а затем она впустила меня в свою тугую влажность.
— Оооох, — мы простонали в унисон. Откликом моего тела была боль, от входа в теплое женское тело, смесь боли и удовольствия. Прошли месяцы с тех пор, как я был с женщиной, и мои глаза закатились от удовольствия. Она дала мне почти выскользнуть из себя и опустилась снова по всей моей жёсткой длине. Маленькая мышка объезжала меня, хороня меня в себе по самые яйца, сжимала меня все туже и выжимала из меня все соки.
