- Активация. Температура - двадцать шесть градусов, - произношу я, и мы оба слышим тихий сигнал принятия команды.
- Он сделает всё, что вы попросите? - с удивлением смотрит на меня девчонка, будто я показал ей самый настоящий фокус.
- В пределах разумного, - киваю я ей, чтобы она опять заняла своё место, и делаю глоток вполне приличного на вкус кофе.
Ну у Алиева странно было бы увидеть другой.
- А я так могу? - следует Климова моему безмолвному приглашению, забираясь обратно на стул.
- Нет, мой голос внесён в базу. Но думаю, и у меня есть ограничения. Это мы проверим позже, а сейчас - Елизавета Андреевна Рубина. Вернёмся к ней, к тебе и к вашему договору.
Лена смущённо отводит глаза, пряча руки под стойку, а её грудь начинает вздыматься в два раза чаще, словно это не я только что выпил крепкий кофе, а она.
- Я… случайно попала в очень неприятную ситуацию, - тяжёлый вздох. - Мою квартиру обокрали. Брать в ней было особо нечего. Жилье съёмное, вещей по-минимуму, но паспорт я с собой не брала. Вот его-то и забрали. А через полторы недели ко мне пришел коллектор и потребовал возвратить долг. Сумма для меня была астрономическая.
Лицо девчонки краснеет, и в голосе появляются звенящие нотки.
- Вам нужно заменить лёд! - собирается вновь устроить себе передышку она.
Так мы будем сидеть здесь до бесконечности, Шахерезада, твою мать!
- Рассказывай дальше! - повышаю голос я, и она, недовольно поджав губы, подчиняется.
- Я отказала, обратилась в полицию - безрезультатно. Были звонки с угрозами, а через две недели он пришел ко мне в больницу с последним предупреждением.
Рука девчонки взлетает к шее, и она инстинктивно её прикрывает.
- Тут и появилась твоя спасительница? - даю ей возможность перевести дыхание.
Кивок в подтверждение.
- Как она выглядела?
- Невысокая, худощавая женщина ближе к семидесяти. Светло-русые волосы. Стрижка каре. Выступающие скулы, аккуратный треугольный подбородок. Очень ухоженная.
Лена прикрывает глаза, вытягивая из памяти запомнившиеся детали и реально передает описание моей матери.
- У нас в отделении в течении недели лежал её сын. Там было всё очень плохо. Ему так и не смогли помочь.
И вот тут меня накрывает, потому что несложный подсчёт даёт мне дату смерти моего родного старшего брата, и начало всей этой эпопеи с наследством, в которую я оказался из-за него втянут.
- Это его ребенок?
- Угу. Демьяна Львовича Рубина.
Не Рубина, а Косарева...
Ну-у-у здравствуй... племянник...
Глава 6
Ставр
Хм-м…
Я бы посмеялся… Если бы не вся та дичь, с которой я жил, пока не свалил из отчего дома, а позже та, которую мне навязали в качестве наследства.
Демьян всегда был козлиной, с тех пор, как я себя помню. Эгоист с ярко выраженными садистскими наклонностями. Но именно это помогло ему не просто укрепить отцовское дело, но и вывести на совершенно иной уровень.
К тому же он собирался жить вечно, и на хрен не сдались ему какие-то наследники, собственный в том числе.
Даже не сомневаюсь, что этот бедняга сразу же после рождения был бы внесен в черный список, как потенциальный соперник, а для верности вообще уничтожен...
- Как ты на это согласилась? - цепляюсь за девчонку взглядом только для того, чтобы хоть немного снизить уровень бурлящей в крови ярости, что даже после смерти Демьян умудрился оставить здесь часть себя! Непотопляемый ублюдок!
- Я же объяснила, - вздрагивает от моего вопроса Климова. - У меня не было выбора.
- Выбор есть всегда.
- Вы правы, - с неожиданным вызовом вздергивает подбородок она. - Меня не принуждали. Я добровольно согласилась стать суррогатной матерью.
- Горе разбитой смертью сына женщины? Она продавила тебя на жалость?
- Свою профессию и место работы я выбрала осознанно, - отводит взгляд она, при этом быстро-быстро моргая и делая долгий глубокий вдох. - Последний шанс, удержать человека, отвести его от роковой черты… Это счастье, когда всё удается… Но и такое же горе, когда... нет…
А здесь мне словно дали возможность исправить ошибку судьбы…
- Отличное оправдание. Ещё скажи, что ты инструмент божий для восстановления справедливости, - раздражённо швыряю ей я.
Ничего не отвечает, молча поджимая губы.
- Ты знаешь, кто донор яйцеклетки?
- Нет, Елизавета Андреевна воспользовалась услугами репродуктивного центра.
- То есть на этом не сэкономили? Ты отказала?
- Это запрещено законом.
- Законом много чего запрещено. Но выходит, ты просишь за жизнь чужого ребёнка? Знаешь, Лена, на твоём месте я бы поспешил от него избавиться и унести свою задницу как можно дальше от всего этого.
- Вы не на моем месте! - вновь удивляет меня девчонка силой своего отпора.
- У тебя же есть семья? Дети?
- Нет.
- Родственники?
- Нет.
Угу... Выбор кандидатки на мать наследника Демьяна очевиден. Выносить ребенка и отправится вслед за папашей…
- И что ты собираешься делать с этим ребенком? Попробовать заработать на нем ещё раз но позже?
- Нет. Дать ему нормальную жизнь, - продолжает упрямиться Климова.
- А на что? У тебя было съёмное жилье и отсутствие сбережений, - ухмыляюсь я её оптимизму.
- У меня не было семизначной цифры на счету, но я умею работать и смогу прокормить и себя, и ребёнка.
- Так, а теперь перестань изображать из себя дуру и ответь - ты реально думаешь, что тебя мне привезли просто так? - возвращаюсь я к нашему теперь уже общему дерьму.
- Нет, - логично сдувается она.
- Как ты оказалась у Клима?
- Отношение Елизаветы Андреевны после того, как она узнала, что я беременна, - голос Лены моментально проседает, - сразу же изменилось, холодность, отстраненность в противовес тем чувствам, которые она демонстрировала мне до… А потом меня посадили под замок, объяснив это тем, что всем так будет спокойнее. Больше я её не видела. Но уход остался на высоте. Меня кормили, доставляли меняющуюся в размерах одежду, позволяли гулять в сопровождении охраны в саду загородного особняка, куда меня поселили. Были регулярные медицинские осмотры - на дом приезжала бригада врачей. Но последний визит оказался нападением - целью была я, точнее малыш.
