Пару минут спустя я, наконец, получил возможность запихнуть свою ручную кладь на полку. И вот тогда-то, усевшись в кресло, и обнаружил… это. Мои ноги было совершенно некуда деть. Я завозился в попытке устроиться поудобнее. Нечаянно толкнул Майю локтем.
- Извините. До чего же тесно.
- Угу.
Если Майя летела передать мне какое-то сообщение, наверное, было самое время. Так почему же она молчала? И почему я вообще решил, что Золотов в курсе моей легенды, если о ней знали только я сам, братья Белые и один единственный приставленный ко мне охранник, сидящий чуть впереди. Как все сложно!
Пока последние пассажиры рассаживались, стюардесса начала предполетный инструктаж.
- А вот и наше место. Нет-нет, Соня! Сюда нельзя.
Мы с Майей синхронно повернули головы на звук. Нашей третьей соседкой оказалась женщина с любопытной, едва научившейся ходить малышкой. Меня бросило в пот. Я отвернулся, предпочитая смотреть куда угодно, но не на ребенка. Но кроха то и дело напоминала о себе. То стуча ногами по впередистоящему креслу, то беспорядочно выкрикивая какие-то слова «на своем».
А между тем самолет начал движение по взлетному полю. Лежащие на подлокотнике пальцы Майи побелели. Усилием воли подавляя желание накрыть их своими, я хрипло поинтересовался:
- Боитесь летать?
- Нет.
- А выглядите взволнованной.
Может, я бы к ней и не приставал, если бы так сильно не желал отвлечься. И не думать о том, кто теребит своими маленькими пальчиками браслет на моих часах.
- Соня, не трогай дядю!
Я ничего не ответил, продолжая с упорством барана Майю взглядом.
- Это не из-за полета, - наконец, сказала она.
- А из-за чего?
Она снова обернулась. Удивленно вскинула брови. Ну, это понятно. Я бы и сам удивился такой навязчивости.
- Из-за предстоящих перемен, - сухо заметила она.
- Соня, ну что ж ты делаешь, дрянная девчонка!
Соня решила не ограничиваться пальчиками и, вывернувшись в руках матери, принялась грызть пластмассовый циферблат на моей руке.
- Вы так ничего и не сделаете? – улыбнулась Майя. Поскольку захват удавки, стянувшей мое горло, и не думал ослабевать, я лишь качнул головой.
- Ну ладно, - снова пожала плечами та.
На некоторое время мы замолчали. Только маленькая Соня истошно орала на взлете. Они просчитали все… Все. Абсолютно. Но вот ребенок в соседнем кресле… Кто бы мог подумать! На моих висках выступили маленькие бисеринки пота, в горле пересохло так, что когда начали разносить напитки, я попросил сразу два стакана воды. Соня в соседнем кресле горько всхлипывала, никак не желая успокаиваться. Как и распекающая её на все лады мать.
- Да прекрати ты орать! Да что же это такое! Сейчас ты у меня заработаешь! Ты вон уже всем вокруг надоела! Сколько можно горланить… - причитала она противным визгливым голосом. Первой не выдержала Майя. Резко отклонившись, она впилась в мамашу взглядом и рявкнула:
- Гораздо больше шума издаете вы! Господи боже… Это всего лишь ребенок, у которого болят ушки! Что ж вы с ней… - она не договорила и снова взмахнула рукой. Уже ставшим знакомым мне жестом.
- А вы мне не указывайте! – огрызнулась горе-мать, вновь одергивая девочку. Майя открыла рот, но, не сумев выдавить из себя ни звука, лишь сокрушенно покачала головой, а потом склонилась над стоящей в ногах сумкой. Достала беспроводные наушники, телефон… Зачем-то опять посмотрела на меня и… совершенно неожиданно, совсем как я ей ту дрянную картошку фри, протянула одно «ухо»:
- Может, вам и не понравится мой репертуар, но он гораздо лучше вот этого… - короткий кивок в сторону беснующейся женщины.
От моей картошки Майя отказалась. От её наушников я отказываться не стал. Забрал непослушными деревянными пальцами из её рук крохотную капельку и всунул в левое ухо. Зря она беспокоилась по поводу репертуара. Я бы сейчас что угодно слушал… Просто чтобы узнать все-все о её вкусах. И чтобы не слышать детского плача… Легкий британский рок пришелся мне по душе. Я даже задремал, когда малышка в соседнем кресле уснула, и проснулся лишь тогда, когда объявили скорую посадку.
Майя, по-видимому, тоже спала. А проснувшись, зевнула, растерла глаза и прижалась носом к иллюминатору, хотя за ним еще ничего кроме облаков видно не было. Только восходящее солнце больно-пребольно било по незащищённым глазам. Врачи утверждали, что мои глаза здоровы. И все мои неприятные ощущения – психосоматика чистой воды. Может быть, они были и правы. Но и это не отменяло того, что без привычной защиты на таком свету мне приходилось несладко. Хорошо хоть малышка в соседнем кресле так и не проснулась… Иначе совсем было бы худо.
- Ну что, вот мы и прилетели, - пробормотал я, когда наш самолет сел.
- Хотелось бы, но нет. Я дальше лечу, - пряча наушники обратно в сумку, пробормотала Майя.
- Куда дальше-то? Дальше только тундра.
- Ага. Вот туда я и направляюсь. Слышали о Салимском месторождении?
Глава 5
- Какого черта? – я даже открыл рот. Впиваясь в Майю взглядом. Дистанцируясь от хаоса, царящего в проходе. Нам даже не подали трап, а люди повскакивали со своих мест и, будто наперегонки, принялись разгружать багажные полки.
- Что, простите?
Я откашлялся. Что-то и впрямь выходило резко. С другой стороны… Ну, ведь правда! Какого черта?!
- Что вы забыли в Салиме? Там вам не место совсем.
Против воли мой взгляд медленно скользнул вниз. От ее насупленных бровей, по идеально ровному носу, упрямо поджатым губам и шее, на хрупкой колонне которой трепетала нежная голубая венка, к которой мне так отчаянно хотелось прикоснуться губами, и… уткнулся в скромный вырез ее декольте. Костюмчик от Ральфа Лорена сидел на Майе так, будто и был для нее создан. Но представить её в нем в тундре… Боже, какая нелепость.
- Это не вам решать!
Я ее задел… Дерганым движением Майя вытащила свой чемоданчик из-под впереди стоящего кресла и тоже встала. Давая понять, что больше нам говорить не о чем. От её недавней сонной расслабленности не осталось даже следа. В одно мгновение она вся будто подобралась.
- Простите, я не хотел вас обидеть… - заметил я, но, так ничего и не договорив, отвлекся на горе-мать, которая с малышкой на руках никак не могла вытащить свою сумку. – Давайте я помогу…
Я подхватил баул женщины, свою сумку и зашагал между рядов к выходу. Идущий следом народ подпирал и не давал оглянуться. Хотя в этом, наверное, и не было необходимости. Один черт Майе теперь никуда от меня не деться. И я не понимал, это радует меня или тревожит? Я ни черта уже не понимал…
- Спасибо вам большое! – принялась благодарить меня соседка, когда мы вышли из автобуса. – Тяжело это – одной с ребенком. Звереешь…
Стараясь не смотреть на того самого ребенка, я кивнул. Но малышка не желала мириться с отсутствием внимания к собственной персоне и то и дело хватала меня цепкими пальчиками. А я стоически терпел, хотя мое сердце колотилось, как ненормальное. К счастью, аэропорт Сургута был совсем небольшим. Так что, поблагодарив меня еще раз, уже в скорости, мамаша забрала свою сумку и пошла вниз по ступенькам, к выходу в город. А я остался в зале ожидания. На дворе стояла ночь, но здесь все равно яблоку негде было упасть. Я сверился с часами. До ожидаемой посадки в самолет оставалось еще два часа. Я решил, что неплохо было бы осмотреться. Да только… на что тут было смотреть? Ряды кресел, а возле противоположной стены – сувенирная лавка и буфет, все столики которого уже были заняты подвыпившими мужиками. На вахте пьянки были под запретом. Вот они и отрывались напоследок.
- Извините… Разрешите, - пробормотала Майя, протискиваясь к креслам.
- Боюсь, сидячих мест нет.
- Правда? Хм…
- Майя, подождите!
Она резко остановилась, так что движущийся следом чемодан на колесиках по инерции ударил ей под колени.
