Ныкаемся в Риткиной комнате, которая белым пятном сразу заставляет вспомнить об отбеливателе. Слишком чисто и слишком идеально. Страшно пятно где оставить. Жить в такой я бы не хотела. А вот иметь как у неё шкаф размером с отдельную гардеробную…
Семья Риты всегда была зажиточная и могла позволить себе гораздо больше, чем мы с отцом, скромным страховщиком. Однако зависти никогда не было. На жизнь нам хватает, не бедствуем, да и подруга не понтуется своим положением. И всегда готова прийти на выручку.
Как в прошлом году, когда по весне весь класс ездил в Питер, и она оплатила половину моей поездки. Потому что знала, что с финансовыми возможностями у нас как раз была напряжёнка. У папы в тот период кризис бахнул в компании, многих сократили.
Принимать помощь мне было неудобно, да и стыдно, так Ритка провернула всё тайком через классную руководительницу. Я уже после об этом узнала, лично от классухи, эта же выдерга до сих пор отказывается сознаваться. Любая попытка заикнуться на эту тему заканчивается одинаково: не понимаю о чём ты, отвянь и узбагойся. Попробуй долг в таких условиях обратно втюхнуть!
Ещё один неопровержимый плюс дружбы с этим горячо любимым мной человечком — шикарные шмотки. Ох, тут есть где развернуться, завернуться, укутаться, забраться в уютный кокон и не высовывать носа. По комплекции я немного ниже и худее, но это не мешает мне беззастенчиво юзать всё, что упадёт на глаз.
Больше чем уверена, половину своих тряпок Рита даже ни разу не надевала. Особенно платья. Это вообще не её территория. Зато джинсы изнашиваются до дыр поверх уже сделанных дизайнерами дыр, а подошва найков стирается быстрее чем набойки магазинных туфель.
Со мной всё наоборот: обожаю юбочки, платьишки и каблуки. У меня кроссовки то в пользовании одни единственные, ещё класса с девятого — в которых я на физре гоняю. Замученные до нельзя. В таких на улице в обычное время стыдно появляться. Максимум, до ближайшей мусорки. Но обязательно ночью и тайком. Чтоб бомжи не засмеяли.
На следующие полчаса окунаемся в девичий рай: меряем, крутимся вокруг зеркала, прихорашиваемся. Туалетный столик быстро превращается в помойку из-за высыпанной горы косметики и испорченных ватных дисков. Медленно остывает плойка об которую я умудряюсь обжечь мизинец. Зато теперь мои волосы приобрели подобие локонов.
— Ужин подан, — без стука вваливается Андрей с тарелками. На этот раз в футболке с принтом вселенной Марвел. Спасибо, хоть оделся. Всё как-то полегче, а то я к таким открытиям оказалась что-то морально не готова.
— Эй, а если бы мы были неодетыми? — сердито восклицает Рита, грозя ему кисточкой от туши.
— Да вы и так не шибко одетые, — вопросительно выгибает бровь при виде нас и царящего вокруг хаоса. — Далеко собрались, барышни?
Чё это не шибко одетые? На мне клёвое чёрное платье с принтом, всего на ладонь выше колена. На Рите вязаный свитер-туника. Что не прикрывает он, прикрывают плотные тёмные колготки. Так что претензия более чем необоснованная. А потому обидная.
— Мусор идём выносить, не видно? — огрызается сестра.
— Прикольно, — на скомканную с утра постель опускаются две тарелки. Вроде ничего особенного: яичница и сосиски, но всё так складненько украшено консервированным горошком, что смотрится прям шедевром. — Но можете не наряжаться. Я уже вынес.
— Ты ж понимаешь, что это гон? — уточняет Рита.
— А ты понимаешь, что я понял? — из кармана спортивок вынимаются вилки. Однако сервис. Даже столовые приборы предоставляются. — Расчехляемся, девчата. Вы всё равно никуда не пойдёте. Куда бы не навострили лыжи.
— Всего на пару часов! У Леськи вечеринка. Будут все. Нельзя не пойти.
— Ещё как можно.
— Не будь таким же нудным как родители. Будто сам не шляешься ночами не пойми где!
— Ну вот восемнадцать исполнится, тогда и ты будешь шляться. А пока сиди дома и грызи гранит науки. Тебя это тоже касается, — под раздачу попадаю и я. — А то намылились, разукрасились.
— Мне ты раздавать указы точно не можешь, — не могу не заметить.
— Могу. Пока ты здесь и я за обеих в ответе. Где потом ваши истерзанные поруганные тушки искать? Ешьте, а то остынет.
— Ну я ж говорю: с возрастом он становится всё невыносимей. Это старость? — мрачнеет подруга, провожая скрывшуюся за дверью спину Андрея.
— Ай, расслабься, — легкомысленно отмахиваюсь я, подтирая подводку в уголках глаз. — Если с проблемой нельзя договориться, её устраняют. Снотворное есть?
— Естественно, нет.
— А стрихнин? — смеюсь, наблюдая за Риткиной реакцией через отражение. — Шучу. Обойдёмся малой кровью.
— Это как?
— Как взрослые мудрые люди.
Как взрослые мудрые люди. Именно поэтому часа полтора спустя мы на цыпочках пробираемся к выходу. Обувка в руках, грациозность хромающей лани и сосредоточенность воришек, проникающих через вентиляцию в банковский сейф.
Спускаемся обратно на первый этаж без происшествий, но уже с лестничного пролёта слышим бурчание телека в главном зале. Плазменный экран отсвечивает какой-то фильм и спящий силуэт на большом угловом диване. Спящий и похрапывающий.
Всё бы ничего, но обойти его никак получится. В коридор можно попасть только минуя гостиную и построенного "не пущать" неугомонного сторожа. Гав-гав.
— А ты говоришь. Даже снотворное не понадобилось, — хихикаю я, кивком веля Рите следовать за мной. — Не дышать и не скрипеть, — ага. Легче сказать, чем сделать. Через пару "недошагов" сердито шикаю на подругу. — Слабо не громыхать?
— Это не я. Это половицы, — виновато вжимает голову в плечи та.
— Разбудишь, я одна уеду.
— Вы обе никуда не поедете, — тело шевелится на диване, без предупреждения принимая сидячую позу, от чего вскрикиваем в неожиданности, хватаясь за сердце. — Или я как-то неясно выразился?
— Блин, — сердито бурчит за моей спиной Ритка, пытаясь отдышаться. Нельзя ж так пугать. — Не прокатило. Надо было все-таки через окно.
— Ага. Со второго этажа. Прямиком в клумбу, а оттуда в травмпункт, — скрещиваю на груди руки строго зыркая на Андрея, включившего напольный торшер рядом с диваном. Сонный, но какой суровый. — Мы всё равно поедем: смирись. Мы уже не дети, чтобы держать нас на поводке. И отвечаем за свои поступки.
— Не рано во взрослые записались? — снисходительности целый товарняк.
— А ты не рано в строгого папочку превратился? — в тон ему парирую я. — Короче, можешь капать не мозги сколько угодно, но мы всё равно поедем. Вечер пятницы — только лузеры дома сидят. В одиннадцать будем дома. И даже трезвые.
— Что, прям ровно в одиннадцать?
— Минута в минуту.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Ну окей. Проверим, — Андрей нашаривает пульт и выключает телек. — Поехали.
— Куда поехали? — не поняла я. — Ты куда?
— С вами, куда. В пятницу вечером же то только лузеры сидят. А так и за вами пригляжу, и в лузерах ходить не буду.
Ну блеск. И как мы без такой компании раньше-то жили?
Глава 3. Ринка-мандаринка
— И что, ты нас за ручку весь вечер водить будешь? — негодует Рита, когда Андрей расплачивается с таксистом и галантно помогает нам вывалиться из машины. Бурчит она всю дорогу, только успевай утихомиривать птичку-говорунью.
— А что, надо?
— Уж как-нибудь, будь любезен, обойдись без этого, — подруга утягивает меня в сторону, чтобы нас не было слышно. В машине получалось только перекидываться сообщениями. — И как мне Лёшу охмурять, если он будет нос нам подтирать?
Ну, собственно, да. Это та самая причина, почему нам так необходимо было быть здесь сегодня. Лёха Орешников — парень из соседней школы в которого Рита как бы влюблена. "Как бы" потому что у неё каждый месяц новая влюблённость. И каждый раз самая-самая настоящая. То, что буквально спустя парочку свиданий обнаруживается, что никакая это не влюблённость её нисколько не смущает. Всё верно. Зачем заострять внимание на подобных мелочах? Ну раз не вышло, два не вышло, на десятый-то стопудово стрельнёт прямо в сердечко. Главное, упорство и усердие. Этого подружке не занимать.
