Когда кушали я заметила, что продуктов много, а готовая еда заканчивается. Я поставила тесто на пироги и пока оно подходила, готовила соус. В обед завтра будет, что есть. Спать ещё не хотелось. У Зинаиды отдохнула хорошо.
К часу ночи всё было готово, и я, заведя будильник на пять утра, пошла спать.
Спалось отлично. Нетревожно. Когда прозвенел будильник, я встала, чтобы не разбудить детей. Войдя в кухню, вздрогнула, не ожидая никого увидеть, наткнулась на Тошу. Он сидел с растерянным выражением лица за столом и разглядывал пирог.
— Доброе утро, Антон.
— Здравствуйте.
— Если не занято, можно мне пройти к умывальнику?
— Конечно.
Когда я вышла, он мне и себе уже налил чай.
— Садитесь завтракать.
— Тош, а ты зачем так рано проснулся?
— Я курьером подрабатываю. Гром настоял, чтобы я учился, вот утром надо пораньше документы разнести, чтобы на занятия успеть.
— А где ты учишься? Я так поняла, что школу только закончил.
— Да, закончил и поступил в сельхоз академию. Нам тут специалист ветеринар нужен. Мне помог Гром, на целевое обучение письмо написал. Теперь надо жилы рвать, чтобы не облажаться.
— А знаешь что? Ты вечером покажешь мне предметы, я в своё время в университете делала успехи, возможно и тебе чем-нибудь помогу. Позанимаемся?
— Спасибо, посмотрим, — парень смутился.
На конезавод мы с ним пошли вместе и сразу нашли Степаныча.
— Здравствуйте, милое создание. Что же Вас заставляет проситься на такую физически тяжёлую работу?
— Мне просто нужна работа.
— Скажите, пожалуйста. Вы лошадь когда-нибудь видели?
— Дайте мне фронт работы! Я не принцесса на горошине, могу делать всё.
— Пойдём. Характер — это хорошо.
И мы пошли. Лошади стояли каждая в своей кабинке. Я побаивалась их. Степаныч был прав. Лошадь я видела только на картинке. Ну ничего. Буду стараться и что-нибудь да получится. В конце концов помёт убирать, не обязательно быть на короткой ноге с хозяином помёта.
Сегодня мне поручили почистить стойла с правой стороны, пока лошади были на площадке для выгула. Запахи вызывали рвотный рефлекс, но я старалась не показывать своё состояние. Хорошо, что я оделась в спортивный костюм и кроссовки. Решила, что это и останется моей рабочей одеждой.
Всё оказалось не так просто. Мне повезло, что после прогулки с лошадками занимался берейтор. Степаныч объяснил, что так называют тренера для лошади. Мой непосредственный начальник, Степаныч, заходил несколько раз. Скорее всего проверял качество работы, но мне хотелось думать, что просто переживал, как я справляюсь. Недовольства начальства я не засекла, значит, всё нормально. К вечеру, я не чувствовала ни ног, ни рук. Придя домой, просто замертво упала.
— Тош, я переживаю. Давай постучим. — услышала я тихий Анин шёпот.
— Не тронь, Степаныч сказал, что у неё был трудный день. Человек просто устал.
— Ну давай спросим, может быть ей кушать принести? Знаешь, какой соус вкусный?
Кушать я не хотела, но будильник поставила. Чтобы часа через два встать и приготовить еду на завтра. Дети должны питаться свежеприготовленной едой.
Через какое-то время желудок свело от запаха. Я приоткрыла глаза и увидела Антона, стоящего с подносом у прикроватной тумбочки и Аню в дверях.
— Рита, поешь, пожалуйста, и спи дальше. — Анюта увидела, что я не сплю.
— Хорошие мои, я бы через пару часов встала. Просто с непривычки мышцы болят. Но это временно. Ежедневные тренировки, и я привыкну.
— Покушай, Марго! — насупившись, настаивал Тоша. — Я завтра со Степанычем поговорю, пусть что-нибудь полегче найдёт.
— Тош, не надо, — я села на кровать и с удовольствием начала есть. — Я готова к такой работе. Образование не позволяет мне быть здесь полезной по специальности.
— Не спорь! Я лучше знаю, что тебе надо, — резко оборвал меня молодой парень.
Как-то стало приятно, что они за меня переживают. Закончив есть, я хотела встать, но меня остановила Аня.
— Отдыхайте, я сама уберу.
Она забрала всю грязную посуду, и они с братом вышли, тихо закрыв за собой дверь. Кроме бабушки никто никогда за мной так не ухаживал. Было не просто приятно, в груди зарождалось чувство, которое невозможно объяснить, но которое определённо делает этих людей родными. Я уснула, как только закрылись глаза. А снился мне муж. Во сне он бежал за мной, а его лицо было перекошено злостью. Он меня догонял, и мне казалось, что сердце от страха вот-вот остановится. Я проснулась от того, что меня кто-то гладил по голове. Прижавшись ко мне, лежала Аня.
— Марго, тебе страшный сон снился. Хочешь я с тобой полежу? — я кивнула, обнимаю девочку. — Когда я была маленькая, мне часто снились страшные сны, Тоша всегда со мной спал, и я знала, что он меня охраняет и в обиду никому не даст. Ты можешь не переживать, мы тебя никому в обиду не дадим.
Слова этой девочки были такими искренними. Пару слезинок скатилось по моей щеке. Засыпая, я думала, что же я всё-таки сделала Борису? Не мог человек так сильно измениться после свадьбы. Сейчас я готова отдать пол- жизни за этот мир, в котором я живу. Не знаю, как будет дальше, но сейчас моя жизнь была именно такая, о какой мечтала. Единственное, что меня волновало, это моя бабушка. Я ей говорила, что мы уезжаем и на сколько не известно, но вечно это продолжаться не может. Если штамп в паспорте меня совсем не волновал, то бабушка и её спокойствие заботило очень. С утра надо продумать, как сообщить бабушке о том, что жива. А сейчас, когда моя спасительница уснула, я потихоньку встала, чтобы приготовить на завтра еду. Буду варить рассольник и плов. Все продукты были.
Глава 10 (Борис)
Ехали мы к бабуле Жеки, заезжая во все поселения. Куда спряталась эта дурёха? Всё равно найдём. Дядь Виталий начал со мной разговаривать, а Жека и отец ещё дулись. Тему с моей лажей, в которой я проиграл жену, никто не вспоминал. Ни в одном из посёлков её не видели. Сквозь землю провалилась?
— Жека, ты уверен, что она должна была двигаться в сторону твоей бабули? — спросил я.
— Ей некуда было больше идти, — сухо ответил друг.
— Возможно, ты что-то о ней не знаешь? — спросил у Жеки дядя Виталий.
— Она была в шоковом состоянии. Я удивляюсь, как у неё кукушку не сорвало, — опустив глаза, Жека меня сдавал.
— От ситуации за карточным столом? — спросил отец.
— Нет. Она сразу не знала. Просто она закрытая сидела и у врача не была.
— Не понял, — отец, остановившись на обочине, развернулся к нам. — Борис, всё как на исповеди, слушаю.
— Пап, что рассказывать? Эта гадина решила характер показать, вот и получила! — буркнул я.
— Ты что её бил? — отец шипел от злости. — Где она была закрыта?
— На квартире. Пап, а если бы она в органы пошла. Там побои сняли бы и у вас с дядь Виталием проблем было бы больше.
Отец вышел из машины, я за ним следом. Что уже? Всё всплыло. Возможно и к лучшему, пусть думают, как ситуацию разрулить.
Как только отец повернулся ко мне лицом, сразу я поймал хук с лева. Да такой, что аж в глазах стемнело.
— Пап, ты чё? Из-за какой-то бабы? — Ещё хук справа. — Пап! Успокойся!
— Ты, гадёныш, меня не успокаивай! Ты как посмел, так бабу избить, чтобы её страшно было из квартиры выпускать?
— Пап, я пьяный был, а она характер показывать! Пап, она совсем не то, что мне надо! — оправдывался я.
— Ты, гадёныш, а развод просто дать не додумался?! — кричал отец.
— Я не пойму! Тебе эту бабу жалко? Ты что на меня кидаешься?
— Мозгов у тебя нет! Баб бить нельзя! Если чести у тебя, придурка, нет, то чувство самосохранение где? А если бы убил? Или покалечил? Жил бы ты с этим как?! Придурок! — у отца была истерика.
— Пап, я аккуратно.
— Что, придурок, аккуратно? Упала, головой стукнулась, и ты в тюрьме!!!
Отец ходил туда, сюда вдоль машины и кричал. Я прекрасно понимал, что он переживает за меня больше, чем за эту гадину. Когда первый всплеск истерики прошёл, мы поехали дальше.
