А их ведь нет. Спасибо, папа. За профилактику.
Чтобы не сорваться, отпускаю Нику и отступаю на шаг назад.
Она тут же отскакивает от меня, сжимает кулаки и смотрит зло. Глаза так и сверкают.
- Еще раз притронешься ко мне, я директору расскажу, - шипит. – Ты сейчас приставал к своей ученице! Придурок!
Совсем офигела!
Делаю шаг к ней и она вздрагивает и пятится назад. Трусиха!
- Нужна ты больно! – восклицаю я. – Ты себя в зеркало видела? Я на кости и мелкоту не ведусь!
Вру, конечно, еще как введусь. И самому страшно от этого. У меня девочки другие всегда были. Статусные, что ли. А эта… Господи, засмеют ведь, узнают.
- Думаешь, я не почувствовала? – продолжает она, зло сверкая глазами, и косится мне ниже пояса.
Ну и дура! Злюсь.
Но вслух лишь усмехаюсь. Засовываю руки в карманы и смотрю на нее сверху вниз. Уничижительно смотрю.
- Не обольщайся, - говорю с улыбкой. – Короче, - уже серьезным тоном. Хватит, пора прекращать это. – Скажи спасибо судьбе, что свела нас раньше, чем я в полицию обратился!
- А ты… - спрашивает дрожащими губами, - ты… не ходил в полицию?
И с голосе какая-то надежда. Ну, правда – наивная дурочка.
- Не успел, - усмехаюсь довольно. – Но теперь в этом и необходимости нет. Видишь, как получилось. Можно сказать, судьба дала тебе шанс встать на путь исправления. И этот путь для тебя придумаю я.
Хмыкает и складывает руки на груди.
- Отрабатывать будешь, девочка. Отрабатывать, - как можно строже говорю я.
- Как? – живо интересуется.
- Нууууу, - тяну, с удовольствием наблюдая за ее страхом. Наконец-то! – Я еще не придумал. Но поверь, тебе понравится, - хищно улыбаюсь. – И это будет гораздо лучше, чем в колонию для несовершеннолетних попасть!
Молчит. Стоит, насупившись. А что она может мне предъявить в ответ? Телесные повреждения нанесла? Нанесла. Карту золотую украла? Украла. Кстати! Карта!
- И карту верни, - произношу уже спокойно.
- Я же вернула! – возмущается Ника.
- Слушай, - усмехаюсь, - вот, вроде, по башке мне сковородкой дали, а амнезия у тебя. Ты что несешь?! Если карту не отдашь, точно в полицию пойду.
- Да блин! – Ника опять сжимает кулаки. – Я ее в почтовый ящик твой кинула. В тот же день! Сразу же! Как только…
Замолкает. Прикусывает губу.
- Как только деньги мои сняла? – помогаю ей закончить фразу.
Отворачивается.
- Я ради мамы, - бубнит себе под нос. – Я же подставила ее. Она работы могла лишиться. Из-за меня.
Закрывает лицо руками.
- Ну, тут ты молодец, не спорю, - говорю я. – Но вот красть нехорошо.
- Знаю, - ворчит из-под ладоней.
- И каждое нарушение должно быть наказано. Это ты тоже знаешь?
Убирает руки с лица и опять зло смотрит на меня.
- Вот твоим исправлением я и займусь, - опять улыбаюсь. – Подойди, - говорю и сам не знаю, зачем. Опять хочу почувствовать эту опасность от близости с ней? Ближе ощутить ее страх? Или гордыню и показное бесстрашие?
Никак не двигается. Так и стоит в противоположном углу и сверкает оттуда глазами.
- Хм, - потираю подбородок пальцами. – Если хочешь, чтобы я простил тебя, - будешь слушаться. Поняла? Это первое правило.
- Правило чего? – прищуривается и зыркает в меня.
- Правило нашего с тобой общения. Я говорю – ты делаешь. Все просто.
- Обойдешься! – огрызается.
Таааак. Чувствую, будет непросто. Но почему мне это даже нравится? Заводит опять? Хм. Надо будет подумать над этим. Но не сейчас.
- Подойди, - произношу уже тверже. – Ну!
Ника делает первый шаг. Несмелый. Слишком медленный. Начинает бесить.
Я привык, что меня слушаются. И уж эту пигалицу я точно сломаю.
- Ближе! – уже почти рычу.
И Ника делает еще шаг.
Терпения не хватает и я сам ступаю ей навстречу. Хватаю за запястье и тяну на себя.
- Будешь слушаться? – рычу практически ей в лицо.
Она вдруг опускает взгляд.
- Ой, кроссовок развязался, - как ни в чем ни бывало охает. – Дай завяжу.
Дергает свою руку и я отпускаю ее.
Ника садится на корточки, а потом вдруг резко дергает рукой какую-то палку и на меня сверху начинают падать мячи.
Прикрываюсь руками. Черт! Что это?!
Огладываюсь.
Эта ведьма вытянула защелку из полки с мячами и теперь они все ударяют меня то по голове, то по плечам, то в спину.
- Черт! – кричу я, закрывая голову руками и отбегая в сторону.
Оглядываюсь – это чертовки уже нет! Сбежала. Опять.
Ладно.
Поговорим по-другому.
12
Ратмир
Я ей это припомню. Обязательно.
Возвращаюсь обратно в зал. Думаю, что эта пигалица убежала, но нет. Видимо смелая. Вернулась. Ещё и решила перед моими глазами появиться. Это она зря.
- А мячи где? – спрашивает кто-то из толпы.
- Планы поменялись, – твержу, сверля взглядом одну особу. – Бегом по залу.
- Сколько?
- Пока не остановлю, - злорадно произношу.
Теперь пусть все пострадают.
Сажусь на скамью и наблюдаю за тем, как девчонки бегать начинают. Ника тоже.
Как повезло, что она сегодня опоздала. Очень хорошо.
– Прокофьева, – зову. Она поворачивает на меня голову. Сверлит злющим взглядом. – Каждый твой круг – десять бёрпи. Знаешь что такое? Упор лёжа, отжимание, потом выпрямляешься и прыгаешь. Хлопок над головой обязательный!
Самое ненавистное задание даю. Девочки его не любят. Со времён школы помню.
- За что?!
- За опоздание, - кричу на весь зал.- Ускоряйтесь, что как мухи сонные?
Они слушаются, а я с наслаждением вытягиваюсь и упираюсь спиной о стену. С улыбкой смотрю на то, как пигалица останавливается, делает упор лёжа. И еле отжимается. Вот потеха. Надо будет запомнить.
Выполняет это упражнение и бежит дальше.
Пока не запыхалась.
Но им это так – семечки пощелкать. Спортсменки же. Гимнастки.
Гоняю их ещё. Пока с Дэном переписываюсь. Говорю что у меня всё отлично, помощь мне не нужна.
- Сколько ещё кругов?! – о, первая после двадцати минут заныла. Зал для беготни не очень удобный, этого и следовало ожидать.
Смотрю на Нику.
Дыхание уже сбивчивое. Бежит, тяжело дышит. И я невольно на грудь её смотрю, вздымающуюся. Ох, чёрт, хочу.
- Достаточно, - пока этого хватит. Встаю и слышу облегчённые вздохи. И что это? Спортсменки? – Слабые вы.
- Так первый день, Ратмир Игоревич! – визжит белобрысая. – Мы недели две-три не занимались! Ещё и в зале душно!
Что правда, то правда.
- На растяжку пойдёмте, - так и быть дам им отдохнуть. А одну особу с удовольствием потяну.
Все занимают удобные им места. Девчонки не тупые – сами знают с чего начать. Я только рядом хожу, на кого-то сильнее нажимаю, чтобы не халтурили. И вот к одной пигалице иду с удовольствием. Опускаюсь рядом с ней. И надавливаю на спину, когда та к ноге тянется.
- Уйди, - шипит на меня тихо.
Сильнее наваливаюсь. Ощупываю её, немного лапаю. Ладонь на живот опускаю. И трогаю. Он холодный, голый. И специально в него пальцами врезаюсь. Кожа у неё бархатная.
- Даже не подумаю.
Слышу тихий скулёж.
- Подонок.
- Пигалица.
- Надо было тебя три раза сковородкой ударить.
Я усмехаюсь.
Мучаю Прокофьеву ещё около двадцати минут.
Уделяю внимание другим.
Прошу показать, что они умеют.
Так проходит вся тренировка, после которой все расходятся. Кроме одной особы.
Которую я зову:
- Прокофьева! Оставайся. За опоздание отрабатывать будешь.
Она резко останавливается в дверях. Сжимает от злости кулаки.
О да. Она ведь не думала, что я её так просто отпущу?
- Но вы ведь сказали, что простили меня на первый раз!
