Друзей от этого у Ксении не появилось, поэтому то я, то Эрик, просто брали ее с собой в свои компании. Кажется, это было крайне плохой идеей. Подозреваю, что нормальные девушки должны вести себя несколько скромнее, а не без стеснения подкалывать братьев, ругаться, как рабочий на стройке, и постоянно влипать в какие-то неприятности.
— Ксения, — я окидываю ее взглядом, пока она невинно хлопает глазками, — я сейчас отведу тебя в номер и ты при мне ляжешь спать. Ясно?
— Какое спать?! — она надувает губы, — поехали веселиться, блин! Где твои друзья, пряничек?
— Второй раз спрошу — тебе не стыдно? Твой брат сегодня женится, Ксюша.
— Господи, тут скука смертная, — девушка фыркает, — все пришли пожрать и платья выгулять. Пряничек, давай устроим свою тусу! Ой, смотри, там Юлечка! Ой, меня тошнит, Эли, — она выпаливает этот набор фраз и зажимает рот рукой, — проводи меня, пожалуйста к ней… потом спать пойду. Иначе я навернусь по дороге.
Десять минут мучений и весь вечер не видеть свою сумасшедшую сестренку? Ладно, это неплохое условие. Я со вздохом позволяю обнять себя, и сам обнимаю ее, придерживая. Ксюша прет вперед, как маленький локомотив. И прет прямиком к столику с Никольской.
В этот момент Настя поднимает на нас убийственный взгляд. Класс. Я надеюсь, что Юлечка — это не та рыжая вместе с ней?
Но, похоже, жизнь сегодня решает меня знатно обломать. Потому что Ксюша отцепляется от меня, когда до столика остается парочка метров, и с разбегу падает в объятия офигевшей рыжей. Я слышу при этом глухой стук.
— Юляяяяяяя-ааааааа! — визжит она, тиская ее в объятиях.
— Боже-е, Ксюша! Ты мне нос сломала!
— Это был твой нос?! Мать твою, Юля, у тебя кровь!
— Аааааааауч….
И пока там творится какая-то вакханалия, мы с Никольской пожираем друг друга взглядами. Я чувствую, как у меня на губах расцветает улыбка.
Прости, Настя. Видимо, это судьба.
Эпизод 10. Настя
Начинаю его ненавидеть. Какого черта он в который раз крутится где-то рядом?!
Подарив ему холодный взгляд, демонстративно отворачиваюсь. Юля зажимает рукой нос, и громко матерится, отпихивая от себя девушку по имени Ксюша. Ксюша, Ксюша… в памяти всплывает воспоминание, как я захожу за Элиасом, и по коридору топает маленькая девочка с интересом выглядывая из-за спин взрослых— кто же там пришел?
Боже, сколько лет минуло… она уже такая взрослая!
— Юль, нужно умыться и остановить кровь, — произношу я. Кожа зудит под пристальным взглядом бывшего друга, — повернись ко мне.
Она резко убирает руку от лица, демонстрируя перемазанные кровью нос, щеки и губы. Я ахаю, потому что вижу, как начинает развиваться явный отек.
— Господи… нужен лед, срочно!
— Что у меня там?!
— Нос отекает, Юль…
— А-а! — стонет она обреченно, — ты серьезно? Ксюша, я тебя ненавижу-у-уууу!
Подскакиваю с диванчика и останавливаюсь, вспомнив, что я не дома и под рукой нет холодильника. Мне приходится повернуться к Элиасу и посмотреть ему в глаза, что я очень не хочу делать. Я б его игнорировала бы и дальше, если бы не вот это все…
— Нам нужен лед, — сообщаю я ему, и думаю, что к Юлиному носу можно б было приложить и мой холодный тон.
Элиас приподнимает бровь в ответ. Подзывает жестом одну из официанток, и к нам подбегает молоденькая девушка в форме.
— Да, вы что-то хотели? — произносит она таким тоном, что в моей голове это звучит как «да, повелитель?».
— Лед принеси.
— Секундочку, — она уносится со скоростью урагана. Я все еще несколько секунд провожаю ее взглядом.
До сих пор не верю, что этот толстяк из детства рулит целым отелем. Мне нужно держаться от него подальше, учитывая, что он, похоже, до сих пор таит на меня обиду. Потому что люди, добившиеся подобных высот простыми и мягкими не бывают. Поверь я на секунду, что он прежний добрый Элиас — и он просто однажды отыграется на мне, как попытался сделать сегодня. Наверное, в этом есть и моя вина, что он стал таким. Вполне возможно, что воспоминания о детстве отравили все светлое в хорошем парне, которым он был когда-то. Но жалеть его я не собираюсь — вряд ли сейчас что-то можно исправить. Это путь в пропасть, которую сегодня между нами он сотворил.
— Ксюша, ты охренела? — меня вырывает из раздумий стон Юльки, и я с удивлением смотрю, как девчонка просто дрыхнет, привалившись к плечу моей знакомой.
Неожиданно.
Элиас с шумом выдыхает и тихо матерится сквозь зубы. Наклоняется к Ксюше, тычет ей в бок пальцем и та глупо и пьяно смеется, даже не подумав открыть глаза, дергая при этом ногой.
— Никольская!
Я смотрю на Элиаса. Тот сверлит Ксению мрачным взглядом.
— Что?
— Помогай давай.
— В смысле?! — удивляюсь я, — я не нарколог и не умею ставить капельницы, чтобы привести в чувство вхлам пьяного человека! Как ты вообще это позволил ей?! Она похожа на маленькую свинку сейчас!
— Ты лекцию мне прочитать собралась? — он снова смотрит на меня так пронизывающе, что у меня тревожно дергается что-то в груди, — иди сюда.
Я открываю рот, чтобы сказать, что вообще-то я ни подо что не подписывалась, и помогать ему не очень охота, как в этот момент возвращается официантка и протягивает лед ошалелой Юльке. Та забирает пакет и прикладывает его к лицу.
— Трындец — комментирует она, — и чё мне мужу сказать теперь?!
— Эй, — Элиас окликает официантку, и показывает рукой куда-то в зал, — иди вон к тем людям и отвлеки их, чтобы они не смотрели в нашу сторону. Что угодно делай. Можешь хоть вино пролить.
— Хорошо. Сделаю, — улыбается девушка и снова убегает.
Элиас поднимает свою сестру с дивана на руки, и смотрит на меня.
— Никольская, что стоишь, как столб?
— А что мне делать?
— На выход, к машине. У меня руки заняты, дверь хоть откроешь.
Очуметь какой командный тон. Только из-за Ксюши я просто фыркаю в ответ, разворачиваюсь и иду к выходу из ресторана. Черт с тобой, золотая рыбка. Помогу Ксюше, а не тебе.
Мы выходим из ресторана в ночь, и Элиас несет сестру к припаркованному на стоянке отеля "Мерсу". У меня бегут мурашки по плечам, потому что по-прежнему еще холодно, а пальто я не накинула.
Бывший друг останавливается у двери машины и поворачивается ко мне.
— Ну, давай сюда ключи, — произношу я спокойно, а он в ответ усмехается.
— В кармане, Никольская. Доставай.
Эпизод 11. Элиас
Щеки бывшей подруги вспыхивают и она поднимает на меня возмущенный взгляд, будто бы я предложил ей что-то капец какое неприличное, а не просто пошарить ручкой у меня в кармане.
— М? — я издевательски приподнимаю бровь.
— Я не хочу трогать тебя, Элиас. Если честно.
— Меня? Ключи, Никольская. Не переживай, у меня нет дырки в кармане, чтобы ты случайно потрогала меня.
— Боже, — девушка проводит рукой по лицу, — и в это вот вырос тот самый хороший парень? У тебя крайне дурацкие шутки.
— Для справки — не только я вырос. Ты вытащишь ключи, или мы будем тут торчать и болтать? Не лето на дворе.
Она поджимает губы. Честно говоря, эта мелкая стерва умудрилась сегодня уже дважды меня унизить. Первый раз — прописав по самому больному месту коленкой, второй — только что. Дурацкие шутки? Ты офигела, Никольская? Кажется, в школе кто-то и сам любил пошутить на грани фола и потом поржать над этим.
Она запихивает мне руку в передний карман с таким лицом, будто бы в банку с личинками. И несмотря на ее унылую рожу, я ловлю себя на мысли, что с удовольствием нашел бы ее ручкам немножко более интересное и приятное применение. Окей, Никольская, ей-богу, ты напросилась. Клянусь, через некоторое время ты пожалеешь о своих словах, и я тебе еще буду сниться в горячих снах, пока ты дрыхнешь в постельке с каким-нибудь задохликом.
— И в каком кармане ключи? — в ее голосе столько яда, что у меня начинает першить в горле. Правда, потом я понимаю, что от смеха, — Бергман!
