— Могу помочь, — играет бровями, осматривая при этом мою фигуру. Его липкий, похотливый взгляд ещё больше вгоняет меня в краску.
— Ты не на моей стороне. Забыл? — Да уйди ты уже!
— Это ты забыла. Я на своей стороне, — его уверенностью в себе можно разрезать айсберги. Ни один целым не останется.
— Мама, а что такое развод?
Я снова вздыхаю. Поднимаю взгляд к потолку. И мысленно считаю до пяти.
— Проходи. Не забудь снять обувь и помыть руки. Ванна и кухня ты знаешь где. Девочки, за мной, — вот же гадство. Стоит ему прийти, как моё самообладание сваливает в дальние края, не оставляя ни одной, даже крошечной, прощальной записки.
Ухожу в детскую. Вероника и Настя топают за мной, хотя им интереснее погреть ушки и подоставать Алекса.
— Давайте договоримся. Я поговорю с дядей Алексом, а вы поиграете. У нас серьёзный разговор, — всё равно они уже знают. Поэтому решаю не врать до конца.
— О хазводе?
— Да.
— Что это?
— Потом объясню, когда дядя Алекс уйдет, — чем быстрее поговорю с Риверсом, тем быстрее избавлюсь от него.
— Ну, мы хотеи поигать с дядей Сасей, — Ника строит невинную мордашку.
— Милые, я понимаю, вам любопытно, но у нас серьёзный разговор. Ну, очень-очень серьёзный, — складываю руки перед собой в умоляющем жесте.
— Ладно, — сдаётся старшая. — Поиграем тут.
— Или, — меня осеняет. — Можем включить мультик.
— Даааа, — в два голоса и слишком радостно. Может разрешать им мультики больше, чем раз в два-три дня?
Эти редкие полтора часа, пока идет полнометражный мультик, я обычно посвящаю себе. Тут же, приходится чем-то жертвовать, ради спокойного разговора. Спокойного ли?
— Приятного аппетита, — когда я вхожу на кухню, Алекс уже доедает мой голубец.
— Спасибо, очень вкусно. Не удержался. Обед пришлось пропустить, а на завтрак успел перехватить только кофе. Слишком много работы.
И такое у него выражение лица, что я не могу оставить его голодным. Молча забираю тарелку и кладу в неё три голубца. Ставлю рядом баночку сметаны и хлеб.
— Кофе? Чай?
— Чай, — во мне просыпается бабушка. Иначе это умиление тем, как кушает «внучок» не объяснить.
— Ешь, не смотри на меня так, во мне играет материнский инстинкт, я бы даже сказала инстинкт бабушки. Из этого дома ещё никто не уходил голодным. И ругаться у меня просто нет сил, — тихо признаюсь.
Некоторое время мы сидим молча. Я волнуюсь. Больше из-за его присутствия, нежели из-за развода. Смотрю, как Саша практически вылизывает тарелку. А когда переключается на чай, то ставлю перед ним пиалку с облепиховым вареньем и печенье.
— Как ты это делаешь?
— Что? — Не понимаю его лукавого взгляда.
— Это божественно вкусно, — мне приятно. Любой станет приятно, когда похвалят её готовку.
— Это секрет, — улыбаюсь ему.
— И всё же?
Наклоняюсь к нему, одновременно подманивая пальчиком, чтобы и он придвинулся ближе ко мне. И когда он это делает, шепчу ему на ушко свой «секрет»:
— Плюю туда, — Алекс с сомнением смотрит на пустую тарелку. — Что? Вот такой у меня секретный ингредиент, — выпрямляюсь на стуле и не могу сдержаться от мерзкого хихиканья. — Теперь ты в полной моей власти. Я тебя приворожила.
— Шутишь? — Вид у него такой, словно и правда приворожила.
— Да какие там шутки? — Отмахиваюсь от предрассудков. — Я серьёзна, как никогда, — из меня снова вырывается смешок. Тру глаза руками и снова вздыхаю. — А если серьёзно, то ничего не делаю, просто готовлю с удовольствием. Мне нравится готовить. Нравится заботиться о своих родных. Не всем быть эгоистичными стервами, бизнес-леди или крутыми специалистами. Будешь ещё?
— Нет, спасибо. Я наелся. Ты сегодня другая, — внимательно смотрит на меня, когда убираю со стола. Так, словно впитывает в себя мой образ. Снова этот взгляд. Ласкающий, осязаемый. От него мурашки по телу. И не всегда понятно от удовольствия, что привлекаю его, как мужчину, или от ужаса, что снова начнёт распускать руки.
— Домашней «клушей» не нравлюсь? Так я не заставляю тебя петь мне серенады. Показывай документы и свободен, — огрызаюсь на мужчину. Просто больше не знаю, чем отгородиться от его глаз.
— Нравишься. Очень. Ты не клуша, просто другая и я привык, что ты меня отталкиваешь, а тут такая забота.
— Будем считать, что это минутная слабость.
— Хорошо, — он тут же достаёт из портфеля бумаги. — Это ваше соглашение о разделении имущества после развода. Это соглашение о том, что дети останутся с тобой. Тебе надо всё это прочитать, а подписывать их мы с тобой поедем завтра утром. Я уже записался к нотариусу. Потом ты распишешься в уведомлении о вручении копий всех документов, и они отправятся в суд. Так мы сможем оформить развод в кратчайшие сроки.
— Подожди. Я не понимаю, — меня сбивает с толку быстрый переход на деловой тон.
— Что тут понимать? Дети с тобой. Машина и половина квартиры твоя. Вместо алиментов тебе вручается одно кафе. Претензии? Нет? Вот и прекрасно.
— Половина квартиры? Кафе? — Я растеряна. Претензии? Есть. Конечно, они есть.
— Вторая половина моя и да, кафе. Если сможешь справиться, то это лучше, чем мизерные ежемесячные выплаты, — в его словах есть логика.
— Твоя? А если я не согласна?
Меня клинит. Как жить в половине квартиры? И одно кафе? У нас их было восемь! Хорошо, два существовали до брака, но шесть появились после. Плюс офис и несколько помещений, которые сдавались в аренду.
Я, откровенно говоря, рассчитываю на денежную компенсацию, а не на одно кафе. Да и каким Андрей решил пожертвовать? Листаю договор. Смешно. То самое кафе, которое не приносит прибыль и требует капитального ремонта. Сам же жаловался на убытки и хотел его продать, а тут на тебе. Держи, родная, не обляпайся.
— Ваша квартира куплена в браке, но оформлена в долевую собственность, поэтому при дарении твоё согласие не требуется, — начинает юрист Комарова свои объяснения. И вот именно сейчас, мне хочется плюнуть Алексу в тарелку.
— Знаешь что? Перемирие окончено. Вон из моей квартиры! — Указываю на дверь.
У меня начинается паника. Что делать? Андрей решил оставить меня и детей ни с чем. Без всего. Это кафе уже год работает в убыток, а я никогда не занималась управлением. Что за бред?
— Знакомые нотки, — Алекс и не думает уходить.
— Будь другом, закрой за собой дверь, — с раздражением шиплю на него.
— Мы можем договориться по-другому, — он хватает за руку и усаживает к себе на колени.
— Это как? — Глаза в глаза. Снова чёрные омуты с яркой синей окантовкой топят меня в непонятном удовольствии.
Мне нравится понимать, что я привлекаю его как женщина, но признаваться себе в этом жуть как не хочется. Да и до симпатий ли мне сейчас?
— Я могу помочь тебе с разводом, — хрипло и нежно, едва касаясь губами мочки уха, произносит Алекс на выдохе. Отворачиваюсь, но высвободиться из крепких мужских рук не выходит.
— Каким образом? Ты же работаешь на него, — всё ещё пытаюсь выпутаться или встать, но не получается.
— А могу на тебя, — аккуратно прихватывает мой подбородок и разворачивает к себе. — Только согласись и я весь твой.
— На что согласиться? — Между нами слишком мало пространства и меня это нервирует.
— Быть со мной, — такая «простая» просьба, которая повторяется уже не в первый раз.
— Опять! Снова эта дурацкая песенка. Прекрати! — Скидываю с себя его руки и пытаюсь встать. — Мне это не нравится, — Алекс ловит за бедра и резко усаживает обратно.
— Предлагаю сделку. Я помогаю тебе с разводом, а ты идешь со мной на свидание. На много свиданий, — прокручивает в руке мой хвостик из волос и укладывает его на плечо. При этом едва касается горячими пальцами кожи. Меня простреливает током от каждого прикосновения.
— И квартира тоже останется моей? — Хрипло и едва слышно, задаю волнующий меня вопрос. Сидя спиной к нему, затылком ощущаю его горячее дыхание.
— Как ты могла подумать обо мне так плохо? Нет, конечно. Квартира перейдет к тебе на других условиях. Я хочу тебя, — ладонью проходится по спине вниз и уже обеими руками сильно сжимает мои бёдра, а зубами прикусывает оголённую часть шеи и нежно целует место укуса.
