— Спасибо, милая. А вот ты… — Она язвительно улыбнулась. — Ты, Настя, одеваться не умеешь вовсе.
— А что поделаешь.
— Как это что? Ты разве не хочешь измениться?
— Хочу, — уныло сказала я, хотя вовсе не была уверена в искренности своего стремления к переменам.
— Ну, вот видишь! — обрадовалась она. — И я тобой непременно займусь. Не можешь же ты вечно выглядеть как престарелая учительница химии.
И она не обманула.
К сожалению.
Однажды она напросилась в гости. Выпив чашку чаю и вежливо просмотрев альбомы с моими школьными фотографиями (просмотр она сопровождала не слишком лестными комментариями типа — «О, какие у тебя были толстые теки!», «Слушай, ты что, считалась самой уродливой девочкой в классе?«), она отправилась к стенному шкафу и вытряхнула всю мою одежду на пол. Я не сопротивлялась. Впрочем, сопротивляться Юке — это все равно что стать на пути у идущего в атаку танка.
— Так, это что за тихий ужас? Так, а эту кофточку тебе, наверное, подарила бабушка! — бормотала Юка, перебирая мои наряды. Я заметила, что большую часть вешен она складывает в объемистый пакет, и сразу заподозрила неладное.
— Что это ты собираешься делать с моими вещами?
— Ты имеешь в виду с этими, в пакете? А, так это мы сейчас отнесем на помойку, — добродушно объяснила она.
— Что значит на помойку! — всполошилась я. — А что же мне носить?
— Пока будешь носить то, что я не выбросила. Черные брючки и черную водолазку. А на днях я тебе принесу новые вещи.
— Юка!
— Что Юка? Я добра тебе желаю, дурища. Потом благодарить меня будешь. Кто ещё, кроме меня, тобой займется?
Новые вещи появились у меня уже к вечеру. Все они были немного поношенными, зато, по мнению Юки, подходили мне идеально.
Красное платье на бретельках.
Обтягивающие светлые джинсы с яркой вышивкой во всю штанину.
Полупрозрачная блуза цвета хаки.
Легкомысленная розовая майка, оставляющая пупок голым.
Юбка из искусственного меха, окрашенная «под леопарда».
Идиотского вида ночная рубашка с рюшами — правда, потом выяснилось, что это бальное платье, причем очень дорогое.
— Издеваешься? Ты хочешь, чтобы я вес это надела?! Да ни за что! Это одежда для проститутки.
— Это одежда для сексапильной, уверенной в себе женщины, — поправила меня Юка.
Как ни странно, отчасти она оказалась права.
Глава 3
Они были знакомы почти восемь лет и считали друг друга самыми близкими друзьями.
Они были знакомы почти восемь лет и ничего друг о друге не знали.
Том знал, что Джастина зовут Джастином, а Джастин знал, что Тома зовут Томом.
Джастин знал, что Том предпочитает парашюты с маленькой площадью купола, суперскоростные современные парашюты.
Том знал, что Джастин коллекционирует прыжковые комбинезоны.
Пожалуй, и все.
Должно быть, у кого-нибудь из них была семья.
Должно быть, у кого-нибудь из них была интересная работа.
И совершенно точно, у обоих в большом количестве имелись свободные деньги. Ведь парашютный спорт — удовольствие не из дешевых.
Все восемь лет каждые выходные они встречались на аэродроме. За оградой, на которой была прибита внушительных размеров табличка: «Дропзона. Посторонним вход воспрещен», оставалась вся будничная жизнь: сделки, совещания, акции, семейные скандалы, быстрый секс со случайными любовницами, рестораны, клубы, друзья.
По другую сторону ограды существовал только маленький самолет и небо. Голубое, серое, укутанное вуалью мягких мокрых облаков, низкое, розовое, холодное, теплое — не важно. Небо было гостеприимным всегда.
Когда-то, почти восемь лет назад они вместе совершили свой первый прыжок — на самораскрывающемся круглом парашюте, с высоты восемьсот метров.
Почти одновременно выпрыгнули из самолета. Почти одновременно приземлились. И оба пропали — необратимо и навсегда.
Через год у обоих было уже по сто с лишним прыжков.
Через полтора года им разрешили прыгать на спортивном парашюте — так называемом «крыле». В то время они оба бредили групповой акробатикой в свободном падении. Даже создали собственную «двойку» и одно время вполне успешно выступали на соревнованиях, даже международных.
Через несколько лет оба к групповой акробатике охладели. И открыли для себя совершенно новые перспективы свободного падения. Оказывается, в воздухе можно встать на голову и нестись к земле со скоростью почти триста пятьдесят километров в час.
Но в один прекрасный день им надоело и это.
Тогда Том и Джастин увлеклись бейс-джампингом, полулегальной разновидностью парашютного спорта. Бейс — это американская аббревиатура, которая расшифровывается так: здания, антенны, мосты, скалы. Именно с этих высот и кидались вниз головою Джастин и Том. Они ездили в Париж и прыгнули с Эйфелевой башни. Они ездили в Нью-Йорк и прыгнули с Эмпайр стейтс билдинг. Они ездили в Москву и пытались прыгнуть с Останкинской телебашни, но в самый последний момент были задержаны бдительной московской милицией и депортированы на родину.
И сейчас, спустя семь с лишним лет, они по-прежнему каждые выходные встречались на аэродроме. Прыгали — но мало, всего два-три раза за уикенд. Если честно, и Джастину, и Тому было непоправимо скучно. Все высоты покорены, все крепости капитулировали. Остальные парашютисты смотрели на них снизу вверх.
У них было одиннадцать тысяч прыжков на двоих.
Сейчас уже и не вспомнить, кто из них придумал эту игру. Кажется, это случилось осенью, в один из «непрыжковых» промозглых дней. Когда идет дождь, на аэродроме становится невыносимо скучно.
Тогда Том и сказал:
— Слушай, Джастин, мне здесь рассказали одну потрясающую вещь. Где-то в России есть сумасшедшие парашютисты. Они выпрыгивают из самолета без парашютов.
— Но тогда их нельзя назвать парашютистами, — возразил меланхоличный Джастин.
— Нет, ты не понял. У одного из них есть парашют. Огромный, тандемный. Ну, который выдержит двоих. Понимаешь?
— Нет. Они что, прыгают по очереди на тандемном парашюте?
— Дурак! — разозлился Том. — Они выпрыгивают из самолета вместе. На одном из них — тандемный парашют. На другом — ничего. А уже в свободном падении они пристегиваются друг к другу.
— И что? — спросил на всякий случай Джастин, хотя он уже и так прекрасно понял, что именно имел в виду Том.
— Не хочешь попробовать? — осторожно предложил Том. — Парашют будет на тебе.
Джастин заколебался.
— Да брось! — уговаривал Том. — Знаешь, как это важно для меня? Понимаешь, с одной стороны, я не представляю своей жизни без аэродрома! А с другой — мне здесь так скучно! В последнее время и прыгать не хочется.
Джастин промолчал. Что там говорить, он прекрасно понимал Тома. Должно быть, он не раз пожалел о скоропалительном решении. Впоследствии — когда у него мелко-мелко тряслись руки. И сердце глухо трепыхалось в висках, словно пойманный голубь.
Но тогда он не стал особенно раздумывать, а просто коротко кивнул головой.
Уже через несколько часов они сделали первый прыжок.
— У меня колени дрожат, — признался в самолете Том, — и какая-то сладкая тяжесть в паху. Знаешь, так всегда было в университете, перед экзаменами.
Джастин молча смотрел на Тома. Оказывается, Том учился в университете, а он об этом и не знал. Странно.
А ещё было странным видеть Тома без парашюта за спиной.
Джастин взглянул на высотомер (пять тысяч метров), а потом опять на Тома (неестественно бледное, как у утопленника, лицо). И с облегчением подумал, что Том, наверное, спасует, испугается в самый последний момент. В первый и последний раз Джастину вдруг показалось, что они собираются сделать какую-то дикость. Что цена за эту порцию адреналина слишком высока, а риск неоправдан.
По закону жанра Джастин вспомнил о своих детях — у него было трое детей. Старшей дочери недавно исполнилось двенадцать. Она уже пытается красить губы и выпрашивает каблуки.
