– Не запомнила. Чтобы запомнить, надо было тебя слушать, а я в это время пол разглядывала. Красивый, кстати. Вот мама твоя вернется, комплимент ее вкусу сделаю.
Ух, жаром повеяло.
Кто-то слишком громко дышит.
А напрягся как. У-у-у-у. Все вены показались. Лаборант, глядя на эту картину, слюной бы захлебнулся.
Да и мне страшно стало. На секунду. Потом входная дверь открылась, и стало спокойнее. Прям отлегло. И мир уже не такой мрачный. Кажется, я даже услышала лай собачек за окном.
Или это Корнеев заскулил?
– Ой, Вася, ты уже здесь, – доносится до нас голос тети Наташи. – Прости, пожалуйста. За сметаной бегала и со знакомой встретилась. Пока все обсудили… Ну, как вы здесь? Мирон не обижал?
– Да он… – начинаю я, а потом на парня смотрю. Если бы взглядом можно было убивать, я бы сразу попрощалась с жизнью.
Пришлось головой в разные стороны помотать, чтобы на меня смотреть перестали.
– Нормально все. И вы были правы, теть Наташ. Не бобер он вовсе.
На всякий случай спиной к Корнееву повернулась. Если уж опять глазеть будет, то пусть спину разглядывает.
– А я так и говорила, – поддакивая, женщина передает в руки сына пакет из продуктового. – Хорохорится только. В этом плане весь в отца. Тот тоже мог…
– Ма, завязывай.
– А ты не перебивай. Думаешь, раз выше меня ростом, то командовать можно?
Так его.
Еще-еще, пожалуйста.
Мне начинает нравиться эта встреча.
– Ладно, все разговоры потом, – выдает женщина, улыбаясь глядя на сына. – Я пока руки помою, а вы на кухню двигайте. Мирон, заваришь Васе чай?
Ы-ы-ы.
Хотелось бы улыбку скрыть, так не могу. Корнеев же сам просил, чтобы я больше улыбалась. А я такой человек. Раз попросили, сделаю. Тем более тут отыграть прям надо. Чтобы все поверили в мое счастье.
– Она не… – зарычал парень.
Не хочет? Пусть даже не надеется, что я так отвечу.
Никогда.
Надо будет, сто литров выпью. Если Корнеев подносить будет.
– Мне зеленый, пожалуйста. С лимоном и одной ложкой сахара, – мило пролепетала и с улыбкой на лице мимо него проскочила.
Передумала я убегать.
Остаюсь.
Честное слово, я рада быть гостем в этом доме.
6.
В этот момент мне надо было опасность почувствовать, но вместо этого я наслаждалась маленьким триумфом, пока верзила, сморщив нос, включил чайник и, отвернувшись ко мне спиной, копался в ящиках.
Эх, жаль, фартука на нем нет.
Корнееву бы пошел. Что-то миленькое. С кармашками и маленькими утятами.
М-м-м… Красота!
– Дети! – прокричала из другой комнаты хозяйка кухни. – Я сейчас. Даня звонит.
Ну, начинается.
Это у тети Наташи план такой? Собрать нас с Корнеевым в одной комнате и пустить все на самотек? Думает, мы от скуки сперва в карты играть начнем, а потом на крови в вечной дружбе поклянемся? Ау! Тогда надо было все колющие и режущие предметы вынести. И все тяжелое. И стеклянное. И даже деревянное. Как только я на стул села, сразу скалку приметила. Даже продумала, как прыгать буду, чтобы за секунду у противоположной стороны оказаться и начать отбиваться от этого психа.
Кстати, а мухомор наш ничего так справляется. Уверенно держится, я вам скажу. Если бы меня сейчас вместо него поставили, то тетя Туся точно бы не досчиталась нескольких кружек. Я на стуле сижу, а все равно руки трясутся. Но Корнеев… Спинка ровная, движения уверенные. Даже не заругался, когда за горячий чайник схватился.
Вообще, странный он.
Сначала угрожал, а теперь молча чай готовит. Кто так делает?
«Тот, кто от угроз перешел к действию», – нашептывал внутренний голос, трусливо сбегая из эфира.
Значит, паренек не просто так про мой живот говорил. Мол, схватись за него и домой проваливай, чтоб мать не заподозрила. Ага-а-а! Раскусила я Корнеевский план. Не зря спиной ко мне отвернулся. Небось зелье варит или, чего хуже, слабительное подмешивает, пока я тут спину его разглядываю.
Совсем меня за дуру держит. Рассчитывает, что я из рук его что-то возьму?
Не дождется.
Уж лучше голодная смерть!
Ну, или я слюной захлебнусь, смотря на тонкие блинчики, которые Мирон прямо сейчас рядом со мной поставил.
– Я не буду!
Пискнула, тарелку от себя отодвигая.
– Ты издеваешься, что ли? Думаешь, мне в прикол тебе прислуживать? Вообще офигела, Мамаева! Отцу своему передай, что в вашем цирке я больше участвовать не собираюсь. Достали!
А чего разорался-то? Подумаешь, сказала, что есть не буду. Из-за этого так орут? Если бы орали, то у моей мамы давно бы голос пропал. Руся постоянно от еды отказывается. И ничего. Никто на крик не переходит.
– А ты не прислуживай. Опять же, лично я тебя об этом не просила. Не я виновата, что ты идеальным принцем прикидываешься, когда твоя мама рядом. Подойди к ней и скажи, мол, маман, гости твои, сама им чай и наливай. А после этого и отцу моему позвони. Выскажи все. Получается, со всеми такой хороший, прям золото, а не парень. А со мной мажор с понтами.
– Все сказала?
Он прям покраснел. На стол навалился, через нос дышит, пар из ушей. Ну, вылитый мухомор. Если бы у гриба было лицо, несложно догадаться, каким бы оно было.
– Хочешь сказать, что я не права? На меня всех собак спустил, сам-то чем лучше? Конечно, хорошо на девчонку орать, понятно же, на чьей стороне сила. А на кого-нибудь другого слабо так же гаркнуть? Не сможешь. Ты же с ними принц, а принцы не гаркают. Воспитание не позволяет. Они чай наливают и улыбаются. Кстати, я с лимоном просила.
Ой, ой, ой.
Ну, нарвалась.
Сама знаю, не глупая, только голову свою без боя не позволю отрубить. Сопротивляться буду. И все равно, что Корнеев встал так, что я до скалки своей спасительной дотянуться не смогу. В ход пойдут руки, ноги и зубы, если понадобится.
– Ну, как вы тут?
Господи, спасибо тебе за маму Корнеева. Второй раз за день эта женщина спасает меня от смерти. Третьего раза ждать не стоит. В конце концов, тетя Туся не джинн. Не появится, если я лампу потру.
– Хорошо, – в один голос отвечаем с Мироном.
И оба, как по команде, морщимся, будто нам противно то, что у нас мысли сошлись. Хотя все так и есть. Меня это точно не обрадовало.
Но женщину так просто не проведешь. Встала между нами, руки на груди скрестив, и глаза прищурила, сканируя обстановку в помещении. Эх, зря она. Сейчас здесь такая аура, святой – загнется.
– Так же и продолжаете цапаться?
Ой, кажется, она расстроилась. Улыбка с лица исчезла. Голос немного изменился. Это мы ее до этого довели? Стоп? Почему мы? Я не виновата. Это все ее нервный сын. Пусть он и отдувается.
– Н-нет, – заявляю я, спину выпрямляя. – Мирон возмущался, а я только отбивалась.
Конец тебе, бородатый.
Не скажу, что ты был хорошим человеком и мне было приятно с тобой общаться. Но… Блин, какое еще «но»? Мне не жаль, что тебя сейчас превратят в котлету.
– Точно? Уверена, что так все и было? А то мне послышалось, будто ты что-то про принца говорила, который не гавкает. Так, молодежь, соберитесь. Понимаю, у вас с самого начала все наперекосяк пошло, но и это можно исправить.
– Нельзя! – выкрикиваем мы.
Эй, опять за мной повторяет. Другого слова придумать не мог?
– Самим не надоело? – Хоть она и пыталась выдавить из себя строгость, ничего у нее не получилось. Наши с Корнеевым одинаковые ответы женщину явно веселили. Ну и что здесь смешного? Видно же, что мы неспециально и нас это бесит. – Не пробовали нормально разговаривать? Поверьте взрослому человеку – это помогает. Мирон! Вот чего ты к Ваське пристал? Подумаешь, попросили за ней приглядывать. Приглядывать, сын, а не охранником ее быть. Ты чего там выдумал? Будто тебе придется на руках ее по городу носить и по времени кормить.
Говорю же, святая женщина.
Так все четко объяснила. Мне даже вставить нечего было. Оставалось только улыбаться. Что я и делала, не скрывая злорадства.
