Молча сую в нос братку открытые корочки. Пока он втыкает, оглядываю тачку Диляры.
— Телефон и триста баксов на ремонт, — плюсую я моральный ущерб к сумме. — Иначе завтра оба присядете за нападение на моего сотрудника при исполнении.
Телефон и бабки мгновенно материализуются в руках Диляры.
Она обескураженно, почти испуганно, смотрит на меня.
Ну да… Внезапное появление. Бэтмен, блять!
— Виктор Алексеевич, — подлетает Павел. — Помощь нужна?
Отрицательно качаю ему головой.
— Возвращайся в машину.
— Есть, товарищ полковник.
Братки тоже отваливают.
— Ты ударилась? — с тревогой смотрю на ее трясущиеся пальцы.
— Ага… — выдыхает.
— Спасибо… Виктор… ммм… Алексеевич.
— Головой?
— Мхм…
— Покажи…
— Да ерунда!..
— А ну-ка, присядь.
Усаживаю ее на водительское сиденье, присаживаюсь перед ней на корточки.
Дрожащими руками кладет телефон и деньги в дамскую сумочку.
— Сотрясение, видимо. Пристегиваться надо, — выговариваю ей строго.
— Спасибо Вам. Вы езжайте… Я посижу немного.
— Не придумывай, лейтенант, — начиню опять злиться на нее. — Пойдем, до дома доведу. Рухнешь еще где-нибудь по дороге.
— Неудобно как-то.
— Спать стоя неудобно.
Вытаскиваю ключ из зажигания, подаю ей руку.
Она забирает с пассажирского сиденья пакет и вцепляется в меня ледяными пальцами. Закрыв дверь, блокирую машину. Забираю пакет.
И такая она… хрупкая сейчас и ранимая… в своем этом воздушном платье… Качнувшись, делает шаг вперед, и я рефлекторно (хотя откуда, блять, у МЕНЯ могут возникнуть такие рефлексы?!) подхватываю ее за талию.
Но если реально рухнет, то это единственный безопасный способ транспортировать ее домой.
— Может, тебя в травмпункт? Пусть УЗИ сделают.
— Да все хорошо, честное слово!
Духи у нее свежие, мятные… Не те горьковатые, которые я чувствовал, когда она дерзила мне в кабинете. И от этого запаха мозги мои пьяные отключает еще больше. Торможу еще один внезапный порыв — подхватить на руки.
Что за пиздец с этой женщиной? Да ее и близко к составу нельзя подпускать! Ваньке бошку слету оторвала. Да и я ничем не лучше. Осталось только поцеловать в подъезде!
Скептически закатываю на себя глаза, косясь при этом на ее губы, которые она без конца покусывает.
Красивые губы… Сглатываю ком в горле, поджимая свои.
Довожу ее до лифта.
Поворачиваю лицо, кровь стучит во все конечности от ее близости. Она нервно заправляет волосы за ухо. Приглядываюсь. Вдоль уха тонкий шрам…
— Шрам у тебя, как от ножа, — хмурюсь я. — Что-то не примечал его раньше. Где так умудрилась?
— В детстве… — удрученно выдыхает она. — Окно разбилось… И вот… Нервно выправляет волосы обратно.
— А ты на службе совсем другая. Я бы и не узнал слету.
— Да. Наверное, — зажмуривается.
Явно не в себе! Прилично видимо приложилась.
Створки лифта открываются, выходит парень с собакой.
— Спасибо огромное, дальше я и правда сама, — сбегает она внутрь, вставая так, чтобы я не мог зайти в лифт. — Спасибо.
Удивленно приподнимаю бровь.
Створки лифта смыкаются, скрывая за собой ее встревоженное лицо.
Нормально ты девочка полковника бортанула! Но, может и к лучшему. Пьяным к ней точно приближаться не стоит! Нет… не возьму!
Глава 8
Подарок
Иван
Все разошлись. Мы с бабушкой пьем крепкий чай с травами…
— Ложись-ка ты, Иван, спать. А я посуду загружу в твою чудо-женщину.
— Ба… Это посудомоечная машина, — смеюсь я.
— Вот и я о том. Одни машины у вас.
Бабушка переживает, что мы все холостяки. Только вот Андрюха у нас отстрелялся и теперь у нее в любимчиках!
— Неправда, — вибрирую я от нетерпения пообщаться с Дилярой. — Я сегодня с девушкой познакомился.
— Хорошей?
— Ба, ну зачем мне хорошая? Они же скучные.
Скептически смотрит на меня.
— Плохая, что ли?
— Своеобразная… — пожимаю я плечами. — Дерзкая. Смелая.
— Ну… Это разве плохая? — машет рукой на меня бабушка. — Может, хоть приструнит тебя, обормота. А то навел срамоту! Голых девок надо не на стену вешать в твоем возрасте, внук. Тебе же не четырнадцать.
— Ну я же убрал! — закатываю глаза. — Это просто постер. Но согласен, не очень прилично.
Сдаюсь я сразу, потому что бабушка будет эту тему развивать, пока я не покаюсь за чертов порнопостер, что она лицезрела.
— Как по мне, Ваня, в твои двадцать пять неприлично без женщины засыпать, такие вот постеры разглядывая.
— Ну… Служба такая…
— Что вы все службой оправдываете? Что ты, что Виктор.
— У дядьки, кстати, есть женщина, — сдаю я его.
— Да? — удивленно вскидывается бабушка.
— А что же не привел познакомить?
— Не знаю. Жениться же не собирается, судя по всему…
— Тогда это, Вань, не женщина называется, — недовольно швыряет полотенце бабушка.
— У нас в деревне таких «нужник» называли. И мне за своего сына стыдно, что он себе позволяет женщину так своим поведением оскорблять.
Бабушка жесткая. Не скажет, а врежет иногда словом.
— Твоя тоже «нужник»? — сердито смотрит на меня.
— Нет!! Ты что?…
Я бы свою привел, — вздыхаю я.
— Я даже приглашал. Но пара часов знакомства… Отказалась. Может, в следующий раз.
— Значит — хорошая девушка. А что характер непростой, так это ничего. Спи… Вставать тебе рано. А мне не спится у вас в городе, тяжело. Что на завтрак хочешь?
Ооо… Вот это просто волшебная бабушкина опция! Завтраки…
— Блинчики… — расплываюсь я в улыбке, сползая на диване в лежачее положение и вспоминая детство.
Летом мы жили всегда у бабушки. И утром на столе всегда стояли горячие блинчики, оладьи, драники… С магазинными не сравнить! — Будут тебе блинчики, внук, — гладит бабушка меня по коротким волосам.
— Спи.
И я даже закрываю глаза на пару минут.
Но как только она выходит на кухню, выключая свет, меня подбрасывает от нетерпения.
Открываю контакт моего скорпиончика.
Вспоминаю, как точно назвал себя у нее в контактах: «Я уложил тебя, помнишь?»
Иван: И надеюсь, ты до сих пор на лопатках…
Диляра: Какой самоуверенный капитан!
Иван: Все время думаю о тебе…
Диляра: С места в карьер?
Иван: Это плохо, что я открыт?
Диляра: Если противник открыт, он либо слишком самоуверен и недооценивает тебя, думая, что ты не представляешь опасности, либо это ловушка. Третьего не дано.
Иван: Ты права. Но я не противник. Поэтому твои правила — мимо. Ты знаешь, как волки дают знать волчице о своем выборе? Они ложатся перед ней на спину, открывая горло. И вот — я открываю свое… Зацепила, я горю!
Диляра: Это смело. Но… Тогда мне надо переименовать твой контакт.
Иван: Версии?
Диляра: «Я тот, кого ты уложила, помнишь?»
Иван: Справедливо! Тем более, что ты легла сама. Я не идиот.
Диляра: Так значит, капитан Зольников открывает свое горло?
Иван: Да.
Диляра: Ты отвечаешь за то, что говоришь? Иначе я очень разочаруюсь…
Иван: Отвечаю.
Диляра: Мм… Ну, иди, поцелую на ночь…
Прилетает картинка: рельефные влажные губки со стекающей алой помадой.
Первый порыв — потребовать фотку с реальными. Но… нифига. Будем борзеть!
Иван: Э, нет. Обещаешь поцелуй — давай реальный.
Диляра: Поедешь через весь город за поцелуем?
Иван: Легко! Адрес.
Диляра: Больше ничего не обломится… За сигаретами выйду — в лоб поцелую. И все!
Подскакиваю с дивана, включаю свет.
Натягивая джинсы одной рукой, второй набираю.
