коридоре, прислонившись спиной к стене.
– Да. Тебе на работу завтра?
– Нет, дали несколько дней отдыха. Нужно родителей навестить, по делам кое-каким съездить.
– У Алиски в музыкалке концерт на следующей неделе, – прочищая горло, говорю я.
– Я приду. – Макс понимает меня с полуслова.
– Спасибо. – Улыбаюсь уголками губ. Если он в городе, то ни одного мероприятия не пропускает.
Я вздрагиваю от очередного раската грома.
– Черт, снова двор затопит, машину не выгнать будет, – вздыхает Макс. – Я в душ пойду. Или ты первая хотела?
– Нет, иди. Тебе отдохнуть нужно после дороги. А я пока посуду помою.
– Я уже.
– Господи, Самойлов, ты слишком идеален, таких не бывает. – Качаю головой. – Стирка есть?
– Я вещи все в машине оставил. Потом сам разберусь. Не парься. Лучше иди сюда, соскучился по вам с принцессой нереально.
– Говорю же – идеальный, – смеюсь, прижимаясь к его груди. Он всегда защищал нас от всех невзгод и в этот раз в случае чего поможет. Я даже не сомневаюсь в этом.
Стоит открыть глаза, вдохнуть воздух, как сразу можно уловить божественные ароматы, что доносятся из кухни. Я улыбаюсь. Потягиваюсь, сонно тру глаза. Алиска рассказывает что-то Максу веселым голоском. Встала раньше меня, удивительно. Обычно утром до последнего спит, пока я за ноги не стягиваю ее с кровати, сонька она у меня жуткая.
Я надеваю халат поверх ночной рубашки и выхожу из спальни. На часах семь утра, за час должны успеть собраться, тем более что Макс уже половину моих обязанностей выполнил.
Квартира у меня двухкомнатная, небольшая. Зато у Алиски есть своя отдельная комната, что меня не может не радовать. И район, и сам дом хорошие. Как вспомню, где сама прожила много лет, аж вздрагиваю.
– Мама обещала мне пианино, представляешь? Только не такое, как в школе, а которое работает, только если в розетку включать, – восхищенно делится своими секретами Алиска. – Сказала, если хорошо себя вести буду, то Дед Мороз обязательно принесет. Но, Максим, я же уже взрослая и знаю, что Деда Мороза нет.
Я и в самом деле обещала ей синтезатор. Уже начала откладывать деньги, так что премия за проект Алмазова будет очень даже кстати. На самом деле я была против музыкальной школы. И не потому, что я родитель плохой, просто положа руку на сердце с уверенностью могу сказать, что моему ребенку при рождении медведь ухо отдавил.
У нее совершенно нет чувства ритма, голоса и слуха – скорее всего, это от Руслана, потому что у меня голос хороший. Но раз ребенку нравится и она так горит этим делом, то пусть ходит. Может, через год бросит, но сама, а не потому, что я так захотела. Она должна учиться делать выбор самостоятельно и за него отвечать даже в таком возрасте.
– Эй, доброе утро всем. Как спалось?
– Отлично, – улыбается мне Макс. Он в спортивках и белой футболке. Как раз делает нам чай. – Умывайся и давай к нам.
– Угу, – киваю я, потом целую дочь и иду в ванную комнату.
За завтраком, когда Алиска убегает собирать портфель, Максим спрашивает меня:
– Так что там с подарком Алиске? Она сказала, что пианино ты ей собираешься подарить.
– Боже упаси, хочешь, чтобы соседи нас выселили из-за ее постоянного бренчания? – смеюсь я. – Я присмотрела синтезатор, там можно делать минимальную громкость или надевать наушники и играть.
– Отлично. Я тогда тоже в деле.
– Нет, Макс, ты не должен.
– Вика. – Он смотрит на меня с укором. – Мне казалось, что за семь лет ты должна была привыкнуть к тому, что Алиска для меня словно дочь. И если бы не кто-то, то она называла бы меня не Макс, а папа.
Я злюсь во время таких разговоров. По той причине, что иногда есть те вещи, в которых право голоса есть только у меня. Максим сделал для нас столько, сколько никто в этой жизни, но меня бы коробило оттого, что Алиска его папой называет. Потому что он не папа. И потому что он в любой момент мог встретить хорошую, достойную девушку и завести с ней семью. А мой ребенок чувствовал бы себя брошенным.
– Не начинай, прошу.
– Тогда и ты не начинай. На кого мне еще деньги тратить? – спрашивает вроде и весело, но и в то же время в глазах одна серьезность.
Я смотрю на него и вспоминаю, как семь лет назад он пришел и поставил меня перед фактом: мы женимся.
Это было через несколько недель после того, как я узнала о беременности. Михаил Леонидович позвал мать жить к себе и настаивал на продаже нашей квартиры, что пугало нас с мамой до чертиков.
Во-первых, никто не знал, сколько их отношения продержатся. Во-вторых, нам всегда было куда вернуться в случае чего, да и мне нужно было где-то жить. Ну и в-третьих, мы боялись, что продадим квартиру, останемся и без денег, и без жилья.
На один из наших семейных советов попал Макс. Его бабушка жила по соседству, мы были знакомы целую вечность, и он всегда, сколько себя помню, обо мне заботился. Макс на пять лет старше, мне было пятнадцать, а ему двадцать, когда мне впервые парень сердце разбил, а Макс ему нос. Мы сидели тогда с ним во дворе, и я не знала, плакать мне или смеяться, но Макс обещал, что никому не позволит меня обижать.
Сейчас, вернувшись на столько лет назад, могу с уверенностью сказать, что я ему нравилась. Но разница в возрасте
