пока она расставляет блюда на столе, Макарская пыхтит и показательно дует губы, всем своим видом торопя девушку.
– Наконец–то, – ворчит, когда та уходит. – Ну! – Ксюха вооружается ножом и вилкой. – Я тебя слушаю, – закидывает в рот кусочек лосося и начинает активно его жевать.
– Крестница твоя на день рождения подарок заказала, – выдаю как на духу. С кем не делиться проблемой, если не с лучшей подругой.
– А причем здесь ОН и подарок Яне? – вилка с нанизанным кусочком помидора замирает на пол пути ко рту Ксюхи.
– При том, что ОН и есть подарок, – изображаю фейспалм.
Через щель в пальцах слежу за эмоциями подруги.
Проходит несколько секунд, за которые помидор все же оказывается там, где надо и даже несколько раз перемалывается зубами.
– Не поняла, Кать, – Ксюха перестает жевать. – Мы с тобой как будто на разных языках разговариваем. Что за подарок–то? Дорогое что–то? Давай я куплю, а то все равно мне голову ломать что подарить нашей принцессе.
– Ой, Ксю, – ковыряю вилкой в салате, – ты такое ей подарить точно не сможешь, если только у тебя не припрятана волшебная палочка в рукаве.
– Ну все, заинтриговала. Колись давай.
– Ты не поверишь. Яна захотела…. папу.
– Чего–о? То есть кого-о? – округляет глаза кума.
– Папу.
– Настоящего? Она хочет, чтобы твой бывший явился? Ты представляешь, какой это будет удар для девочки? То не было, то вдруг появился, нате, любите.
Ксюха единственная из моего окружения, кто знает всю историю с Игорем от начала до конца.
А с папой Яны... Было очень просто однажды сказать дочери, что его нет. Нет и все. Так бывает. У меня, например, тоже нет ни папы, ни мамы, зато есть дочь, а у дочери мать. Вопросов больше не последовало и все было спокойно до сегодняшнего утра.
– Нет–нет! Ей нужен определенный человек. Сейчас.
Оглядываюсь по сторонам, осматривая соседние столики, тумбы, полки. Замечаю нужное возле кассы. Оставляю подругу на пару секунд, сама иду за журналом и возвращаюсь за наш столик уже с ним.
Листаю, примерно вспоминая, где находится та реклама.
Ксю ждет, нетерпеливо постукивая коралловыми ноготками по столу.
– Вот, – тыкаю пальцем прямо в лицо мужчины, развернув и подвинув журнал Ксюшке. – Его.
– В смысле?
– Да, Ксюш, – вздыхаю. – Яна заявила, что хочет, чтобы этот мужчинка был ее папой. Я ей предложила альтернативу – собаку, а она – пусть придет этот "папа" и подарит ей собаку. Купи, говорит, его в этом магазине. Решила, что эти цифры – его стоимость.
– Ох, ничего себе запросики!
– А я о чем! И как догадалась еще! Из рекламного журнала папу выбрать…
– Скажи спасибо, что из рекламного, – хмыкает подруга. – И одетого.
– Вот уж точно. И кстати. Этот тип еще и на баннере висит на Некраске, представляешь? Я сама не видела, Яна утром заметила.
– Да? Хм, надо глянуть, – озорно сверкает карими глазами Ксю.
Внимательно разглядывает рекламный прямоугольник. Вертит журнал то так, то эдак, будто картинка имеет голографическое изображение.
– А неплохой мужчинка на самом деле, Кать. Вполне себе симпатяга. И взгляд такой… р–р–р, раздевайся, я потушу твой пожар!
– Тебе смешно. А мне что делать, Ксю? Я обещала дочке, что спрошу у него не захочет ли он стать ее папой.
– Ахаха, ну ты даешь. Но вообще знаешь, раз обещала, надо спросить.
– Издеваешься? Где я его найду? Да и не хочу я! Я вообще не понимаю, где и когда я упустила свою дочь, что она в шесть лет такие подарки заказывает.
– Ну знаешь, дети сейчас слишком развитые. Это мы и в шесть, и в десять глупыми были, я до тринадцати вообще еще в куклы играла.
– Это да, – вздыхаю. – Я тоже.
Разворачиваю журнал к себе, смотрю на мужчину. Симпатичный. И прям мужчина, а не какой-то мачо. Взгляд серьезный. Снова поражаюсь, как идет ему охотничий костюм. Интересно, что чувствуют женщины, которых этот охотник ловит в свои сети?
Даже знать не хочу!
Психуя, отодвигаю.
– Нет, это невыполнимо и невозможно, а главное – мне не нужно.
– А что тебе нужно? – осторожно спрашивает Ксю. – Неужели мужика не хочется, Кать? Для себя хотя бы, для здоровья? Или целибат приняла?
– Да какой там целибат – отмахиваюсь и пробую съехать с темы. – Ксюш, может Янке попугая купить говорящего? Ну а что? Научим его материться, вещи по дому раскидывать, орать по поводу и без.
– Подожди с попугаем. Слушай, ну вот чисто гипотетически – тебе мужик этот нравится? Хотела бы ты с ним, например… пообщаться?
– Ксюша! – взвизгиваю, чем привлекаю внимание людей за соседними столиками.
Она что – телепат? Мысли мои читала, пока я глазела на рекламу? Не замечала раньше за ней подобного.
– Все, все, молчу, – хихикая, Ксюха отодвигает от себя пустую тарелку из–под Цезаря. – А я бы пообщалась.
– Ксюш, я у тебя хотела совета спросить, что мне делать с желанием дочери, а ты… Да ну тебя, – делаю вид, что обиделась.
Наливаю из заварничка чай в кружку. Подношу к лицу, вдыхаю цветочный запах. Аромат жасмина успокаивает.
– Не обижайся, Кать. Я ж любя.
– Мхм.
На несколько секунд между нами повисла пауза. Пью чай, наслаждаясь вкусом. Смотрю в окно. Ксюха постукивает чайной ложечкой, размешивая сахар. И ведь чувствую, что не просто так она молчит. Так и вижу, как шестеренки в ее голове крутятся, какой–то план разрабатывают.
– Как Илюшка поживает? – я первая не выдерживаю затянувшегося молчания.
– Хорошо. Жениться собрался, – с улыбкой выдает подруга.
– На ком?
– На Лоле Максимовне, воспитательнице. Помнишь, маленькая такая, хорошенькая?
Киваю, помню. Девочка–зажигалочка, от нее все дети в Илюхиной группе в восторге, а уж как он мне, захлебываясь, рассказывал о Лоле Максимовне. И бегает она с ними, и скачет, и сказки сама придумывается, сценки ставит, песни поет.
– Она замуж выходит. Илюха как узнал – впал в депрессию. Все разговоры только о ней и ее замужестве. Сначала просил ее бросить жениха. Теперь говорит, я тоже на ней женюсь, пусть у нее будет два мужа.
– Бедный малыш.
– Угу. Такая трагедь в четыре года. Детская травма.
Ксюха
