наколото, оказалось не по силам, ибо это была сущая разноцветная каша. Единственные очертания, которые она смогла разобрать, и то ввиду выделяемости красного цвета, это хвост дракона, но вот его морду найти уже не удалось, потому что парень пропал за шторками, ведущими в служебные помещения.
Только теперь она смогла оглядеться. Взгляд ни за что не цеплялся, хоть место и было новым для нее. Бар посещали обычные люди в обычных одеждах с обычной внешностью и обычными разговорами. Парень с девушкой, что сидели рядом с ней, мило беседовали, по очереди задавая вопросы друг другу, вежливо и сконфуженно улыбаясь. Это явно была их первая встреча и, как обычно бывало, проходила в формате собеседования. Следующая за ними компания из трех парней весело обсуждала зимний спорт, что было весьма неактуально, на Татьянин взгляд, в середине мая. Но все трое спорили с жаром и неистовостью. За ними стояли те самые девушки, пытающиеся заигрывать с барменом. Они уже заметно опьянели, но перед каждой стоял целый ряд из трех коктейлей. Видимо, вечер у них предполагался быть долгим.
— О чем пьешь? — внезапно спросил парень, так же внезапно появившись перед ней, будто умел трансгрессировать.
— В смысле?
Девушка поежилась на стуле. Он сразу показался ей неудобным.
— Ну, повод есть?
— Это обязательно?
— В твоем случае, да, — со знанием профессионала проговорил бармен. — Ведь ты явно пьешь в первый, максимум второй, раз в жизни. Пьешь одна. В незнакомом баре. Явно никого не ждешь. Судя по оптимистичному наряду похороны близкого отпадают. На отчаявшуюся девственницу, которая решила напиться и потерять невинность с первым встречным, ты не похожа.
— С чего вы взяли? Может, я как раз девственница, — нахмурилась Татьяна, натягивая платье поближе к коленям.
— Но не отчаявшаяся же, — усмехнулся он. — В твои-то годы и с твоей-то внешностью.
— Видимо, стоит принимать это как комплимент? — девушка непроизвольно кокетничала, а потом сама себя остановила и опустила растерявшийся взгляд.
— Ну, если сойдет за комплимент, тем лучше.
Парень снова широко улыбнулся.
— И все же? Я думаю, проблемы в учебе.
Татьяна не хотела изливать душу первому попавшемуся бармену, даже если он был так мил и красив. Тем более потому, что он был так мил и красив. Ей не хотелось рассказывать ему, какая она неудачница.
— Не ваше дело, — хмуро ответила девушка, отвернувшись, и сделала глоток, который оказался последним.
Бармен это заметил и легким движением левой руки достал из-под стойки два шота. Правой схватил бутылку с прозрачной жидкостью и разлил по стопкам, разбрызгав при этом прилично много на барную стойку. Потом таким же легким движением достал кофейное блюдце с уже нарезанными дольками лайма. Еще более легким движением пальцев обсыпал тонкие края солью и, подвинув один шот Татьяне, взял себе второй.
— Свое дело я делаю, — по-доброму улыбнулся он и, приподняв стопку в честь девушки, выпил залпом, не поморщившись, а затем высосал из лайма весь сок и кинул его куда-то под стойку, жестом показывая повторять за ним.
Татьяна не без опаски сделала то же самое. Жидкость на вкус была едкой, обжигающей, а вперемешку с солью давала двойной эффект. Пищеводом она чувствовала, как горечь опускается на дно почти пустого желудка. От этой ядовитости девушка зажмурилась и забыла взять лайм. Парень почти впихнул ей его в зубы. Кислота немного приглушила горечь, но послевкусие все равно оказалось малоприятным.
— Что это было?
— Текила. Мексиканская водка.
— Гадость, — все еще морщилась Татьяна.
Наступила недолгая пауза. Парень как будто ждал ответа на ранее заданный вопрос, а она ждала продолжения разговора, но в другом русле. Бармен вдруг отступил назад и перестал брать на себя инициативу. От этого стало неловко. Но только ей. Он же безо всякого стеснения продолжал разглядывать ее с головы до груди, насколько позволяла стойка.
— А ты о чем пьешь? — спросила девушка с любопытством.
— Ни о чем, — удивился парень. — Я же бармен.
— Мне кажется, это уже повод напиться.
Он вопросительно взглянул на нее, чувствуя какой-то подвох в этом выражении, но не до конца понимая, в чем.
— Ну, неужели ты доволен своей жизнью?
— Ты ничего не знаешь о моей жизни. С чего бы мне быть недовольным?
— Ну, хотя бы с того, что ты бармен.
Парень поднял одну бровь вверх и еще раз вопросительно посмотрел на собеседницу, только теперь лицо его приняло выражение недоумения вперемешку с сомнением.
— Поясни.
— Ну, ты всю жизнь планируешь быть барменом? Папа всегда говорил мне, что эта работа является дном социальной лестницы и без возможности подняться наверх. Он подрабатывал в молодости. Он знает, о чем говорит.
Она с вызовом посмотрела на него. Парень немного опешил. По лицу пробежала микроэмоция гнева, но он тут же пришел в себя и усмехнулся. Татьяна осознала свою грубость и покраснела. Он не заслужил такого обращения. Да он был барменом, обслуживающим ее, у него не было перспектив на будущее, он навсегда останется на дне общества, если не займется чем-нибудь другим, но это не повод его оскорблять. Отец учил ее, что к таким людям нужно относиться снисходительно. Но, глядя на него, Татьяна не могла его жалеть. Он был красив, молод, пышел здоровьем и харизмой и совсем не производил впечатление несчастного неудачника. Она и сама не понимала, почему вдруг заговорила об этом, потому винила во всем алкоголь. В глубине души ей хотелось его задеть, только струну она выбрала неправильно.
— Папа, разумеется, херни не скажет. Но ты не думала, что это только лишь его опыт? Что у других людей может быть другой опыт и другой взгляд на одну и ту же вещь? Я не говорю, конечно, что меня впереди ждут заоблачные перспективы, горы золота и всемирный почет, но, судя по опыту моих знакомых, успеха можно добиться в любой области, — рассудительно парировал бармен. — И, вообще, все в жизни субъективно. Главное, жить так, чтобы тебе было комфортно. Не все гонятся за славой и деньгами. Мне сейчас комфортно на моем месте. Я стараюсь жить так, чтобы в будущем не жалеть о месте, в котором находился. И пока все так и происходит. Я еще ни разу не жалел о том, что делаю. Может, стандартного успеха, выражаемого в деньгах, я пока не добился, но не обязательно всем
