— Спасибо вам большое! Если бы не вы… — благодарила она, забирая дочь к себе на руки. В этот момент Варя проснулась, смешно сморщилась и осмотрелась по сторонам:
— Мам, мы уже прощаемся с дядей Глебом?
— Прощаемся, дядя Глеб сейчас поедет к себе домой, — тихонько ответила девушка. — Скажи ему спасибо и до свидания.
— А можно я его обниму? — Варя не стала дожидаться разрешения и протянула ко мне руки, после чего клюнула в щеку и шепнула на ухо. — Спасибо за шоколадку. Когда мы еще раз увидимся, я угощу тебя своим фирменным рулетом. Меня прабабушка научила. Он очень вкусный!
— Договорились, — устало подмигнул малышке и, невольно почувствовав исходившее от Богданы напряжение, пошел к лестнице.
В авто о себе напомнила боль в ребрах. Пора принимать обезбол. После больнички хорошие анальгетики — мои верные друзья.
Не успел, опрокинуть в себя таблетку, как зазвонил телефон.
— Глеб, ты куда пропал? Что у тебя там за дела? — Гарик. По дороге он мне раза четыре набирал, но я всякий раз скидывал.
— Да по дороге девушку с ребенком подобрал. На трассе вьюга разыгралась, пожалел.
— Симпатичная хоть?
— Вполне, — вспомнил пухлые губы, огромные кукольные глаза Богданы и невольно сравнил их с Юлькиными. У той зеленые были, бездонные и гипнотические. Как у ведьмы.
— Ау! Глеб, ты там чё, поплыл от новой знакомой своей или я снова мешаю вам?
— Что ты хочешь от меня? — не смог скрыть раздражение, которое быстро побежало по венам после неудачных воспоминаний о прошлой жизни.
— Хочу, чтобы ты помог мне. Ты в деле?
— Присылай, что у тебя есть.
— Я пришлю тебе семейное фото. Там будет Игнат, его баба и ребенок. Кстати, тоже весьма красивая баба. Я бы за такую весь долг простил.
— Тебе баба нужна или деньги? — покосился на часы: надо бы найти место для ночлега.
— Сначала деньги, но на бабу тоже посмотри. Рычаг, Глебушка, помни, про рычаг!
— Посмотрю. Сделаю все в лучшем виде, но немного позже. Сначала мне после больнички нужно немного обосноваться, хату найти, дела кое-какие закончить. Ну ты и сам знаешь.
— Несколько дней у тебя есть. Пока этот охламон снова попросил отсрочку, поэтому приводи свои мысли и тело в порядок. Фото пришлю позже.
— Договорились.
Глава 4
Квартира находилась на втором этаже серой невзрачной девятиэтажки, прямо над продуктовым магазином, что по-своему вызвало интерес. Хоть за продуктами не нужно будет далеко ходить. Если ещё и садик окажется где-нибудь на районе — вообще будет супер.
Туалет совмещался с ванной, что, мягко говоря, слегка огорчало, ну да ладно. Невелика проблема. Кухня тоже была не особо просторной. Втроем едва бы разминулись. Зато спальня и зал порадовали. Я бы даже сказала, что спальню можно было чуток и уменьшить, выиграв тем самым площадь для кухни.
С мебелью проблем не было. Стенка старого образца, два громоздких комода, диван, двуспальная кровать, несколько кресел, с десяток стульев. А сколько тут было полок, этажерок и низеньких табуреток — такое впечатление, что данная квартира играла роль некого склада.
— Ма-а-ам, — Варя потерла глаза, рассматривая сонно сие великолепие, — мы что, тут теперь будем жить?
Я принялась стаскивать с неё верхнюю одежду, дабы хоть как-то скрыть растерянность.
— Да, поживем некоторое время. Ты не смотри, что тут везде пыльно. Сейчас уже поздно, а завтра первым делом обязательно наведём тут порядок.
Дочь шагнула вдоль узкого коридора, рассматривая висящие на стене чёрно-белые фотографии. Пока я возилась со своей шубой, она осторожно изучила все комнаты, рассматривая раритетную мебель округлившими от удивления глазами.
— Мам, а кто это? — ткнула пальцем на висевший в спальне портрет Тонькиной бабули. — Похожа на бабку Ёжку.
Несмотря на нервную дрожь, я рассмеялась.
— Ты как скажешь! Это бабушка тёть Тони. Она когда-то жила здесь. Это её квартира.
Дочка сморщила носик, придирчиво рассматривая давно умершую женщину. Ну да, начес на полголовы, слегка крючковатый нос и хищный взгляд из-под выщипанных в тонкую нить бровей не особо располагали к симпатии, но отозваться о ней неуважительно не позволяла совесть.
— Ну а что? У неё на голове настоящий кошмар, бррр. Мам, может, снимем его?
— Давай снимем, — согласилась, выполняя просьбу. Успокоившись, Варя увидела на одной из полок коллекцию кукол и, выбрав себе самую длинноволосую, залезла на застланную пыльным покрывалом постель. — Варь, подожди. Встань. Сейчас я тут немного уберусь, потом ляжешь.
Под пледом кровать была заправлена чистым бельем. После смерти Тониной бабушки, в ней некоторое время жили её родители, да и сейчас, они иногда наведывались, дабы проверить, не затопил ли кто и хоть как-то убраться. Видно, что спрятанные в одежном шкафу постельное белье было выстирано и находилось в довольно-таки неплохом состоянии, но я всё же побрезговала на нем спать. Лучше всё перестирать, перегладить, а потом уже контактировать голой кожей.
Единственное, что я могла пока предложить Варе — это поспать первую ночь в одежде под взятым со шкафа одеялом, а там будет видно.
На вопрос, не хочет ли она кушать, дочка ответила отрицательно. И я в который раз мысленно поблагодарила Глеба за предложенным им перекус. Не знаю, где бы я сейчас искала еду, изъяви дочь желание подкрепиться.
Пока я изучала кухню и содержимое полок, Варя снова уснула, прижав к груди куклу с фиолетовыми волосами. Что мне больше всего нравилось в моей дочери, так это её готовность везде и всегда следовать за мной. Да, она порой капризничала, как и все дети её возраста, но эти капризы были всегда чем-то обоснованы.
Она была в меру самостоятельна. Могла запросто приготовить яичницу, помыть после себя посуду. Одеться, прибраться, завязать шнурки, заплести себе косички. Единственным её недостатком была быстрая привязанность к людям, и в особенности к Игнату. Она знала, что он неродной ей отец, поэтому всячески старалась завоевать его внимание, признание и любовь.
Конечно, Игнат не относился к ней пренебрежительно. Наоборот. Чем старше она становилась, тем сильнее росла его привязанность, но я понимала, что в один прекрасный день эта связь по-любому оборвется. И если сначала я ещё на что-то надеялась, рисуя в воображении воздушные замки, то потом, с каждым прожитым вместе годом эти замки становились всё расплывчатей и расплывчатей.
Я старалась быть идеальной женщиной, и из кожи вон лезла, показывая, насколько я отличалась от прежней жены Игната. Я и работала, и всегда старалась выготавливать разные кулинарные шедевры, и в постели никогда не жаловалась на головную боль, только вот… забеременеть никак не могла.
Ладно. Хватит о наболевшем.
Завтра первым делом отзвонюсь Игнату, а потом и Тоне. Должен же быть какой-то выход. Сидеть сложа руки я точно не смогу, да жить за что-то надо. На те жалкие остатки зарплаты, что остались у меня после некоторых трат далеко не уедешь. Это ещё хорошо, что подвезший нас мужчина не взял денег. Хоть как-то сэкономила.
От мыслей о Глебе по коже пробежал озноб. А я, оказывается, рисковая. Мама б точно покрутила пальцем у виска, а с бабушкой и вовсе случился сердечный приступ.
Если честно, меня и саму начал бить колотун. Сейчас, когда удалось так удачно покинуть город, когда моя сладкая ягодка спала в соседней комнате, я наконец-то осознала весь масштаб катастрофы. Нет, я не рисковая, а больная на всю голову.
И жизнь у меня постоянно совершала грандиозные скачки и стоило заметить, не за какой-то там период времени, а резко, в одно мгновение. Будто сглазили. Как началось ещё в шестнадцать, так и не отпускало. Нет, чтобы смиловаться и оставить меня в покое. Какой там! Так же неинтересно. Куда лучше, когда вот так, трахты-барахты, словно обухом по голове.
Несмотря на отказ от аборта, постоянный прессинг родителей и безграничную любовь к дочери, я всё-таки плохая мать. Разве не так? Ну кто бы на моем месте бросился с ребёнком на трассу останавливать попутки? А если бы на месте Глеба оказался какой-нибудь маньяк или сутенер? Кого бы потом пришлось винить?
