это судьба?
Угу. Судьба. В этом я убедилась сразу же, как только мне перезвонили из сервисного центра после эвакуации моей машины в гараж. Оказалось, кто-то перерезал там какой-то шланг. Кто-то, кто очень хорошо разбирается в машинах.
– Не играйте со мной Шамиль Саидович. Иначе, вам очень сильно не понравится моя самозащита. Жду вас завтра в это же время со всеми бумагами.
Он пришёл на следующий день. Ввалился в мой кабинет нагло и без стука, швырнул на стол папку с бумагами.
– Привет, Валерия Игнатьевна.
А перед этим я имела не особо приятный разговор с Геной. Старый жлоб вдруг решил, что я просто обязана взять дело Хаджиева и ему плевать, виновен тот или просто псих. Дошло до того, что рассвирепевший из-за моего своеволия Геннадий начал угрожать мне увольнением. Сволочь жадная.
– А если он действительно маньячила? Что тогда? Тебя совесть не будет мучить?
– Меня? Ты шутишь, что ли, Лер? Да срать мне на совесть, когда на кону столько бабла. Я ему знаешь какую сумму озвучил? На вот, глянь, – быстро черкнул ручкой на листе бумаги. – Семьдесят процентов твои.
Я усмехнулась. Геннадию бы не юристом быть, а вышибалой бабла из должников.
– Восемьдесят, – пошла на таран я, но очень зря. Потому что вопреки моим ожиданиям, этот гад тут же согласился. Даже не думая.
– Идёт! – протянул мне руку, довольно ухмыляясь.
Сволочь.
И вот теперь передо мной сидит другая сволочь. А в том, что он сволочь, я даже не сомневалась. Не выглядит этот человек, как тот, кто убил двух людей нечаянно или не желая этого. Скорее всего, психушка – лишь прикрытие. Видала я таких.
Хотя с другой стороны… Он ведь всё равно отмажется. Не со мной, так без меня. И деньги получит кто-то другой. Да, меня сожрёт совесть. Но ею, как известно, за ремонт машины не рассчитаешься и кредит не погасишь. Так не пора ли выключить в себе правильную девочку и жить, как нормальные люди? А ещё, очень хотелось на новый год улететь на острова. Куда-нибудь далеко-далеко, где ни Короля с его вечными криминальными войнами, ни алчного упыря Гены. Хорошо там. Тепло, море, пляж, коктейли.
Да, пора подумать о себе.
– Перед тем, как я открою эту папку, скажите мне, Шамиль Саидович…
– Просто Шамиль и на «ты», – перебил, вызывая во мне очередную волну отторжения.
– Скажи, Шамиль, ты пытался поговорить с родственниками погибших или хотя бы заплатить им?
– Зачем? – задал мне вопрос с непонимающим видом. Будто, и правда, до него не дошла суть.
– Ну, как зачем… Зачем в таких случаях просят прощения? Убийство близкого человека простить нельзя, но ты мог хотя бы попытаться найти с ними общий язык. Объяснить, что не хотел этого и во всём виновата болезнь. К примеру. Ну, или тупо заплатить, чтобы они не просили тебе высшей меры.
Хаджиев усмехнулся, расслабленно откинулся в кресле.
– Если они действительно любили своих убиенных родственников, то мои деньги не помогут им забыть убийство. А если они возьмут деньги и забудут о члене своей семьи, словно его и не было, то какая же это любовь? И какой смысл извиняться?
Я оторопело застыла. Даже растерялась, что мне с рождения несвойственно.
– Много знаешь о любви? – и зачем я задала ему этот вопрос. К делу он вообще не относится. Но Шамиля это не смутило.
– Я познал много видов удовольствий. Наркота, секс, пьянка, бои без правил. А любви среди них не было. Но я предполагаю, что любимых людей не продают.
– Во время убийства тех охранников, ты был под кайфом?
– Нет.
– То есть, это болезнь и ничего больше?
– Да.
– И как она называется? Шизофрения? Психоз? ПТСР?
– Импульсивное расстройство личности.
– Позволишь мне ознакомиться с материалами?
Он кивнул. А я, открыв папку, пробежалась беглым взглядом по чёрным строчкам равнодушных, как и человек, сидящий напротив, медицинских документов. Да, заключение действительно имелось. Как и справка о том, что он теперь безопасен и полностью осознаёт свои поступки. Что ж, уже хорошо. Отложив бумаги, вбила в поисковик название его болезни.
«Импульсивное расстройство личности характеризуется эмоциональной неуравновешенностью, агрессией, склонностью к насилию…»
А дельце-то плёвое. Тут самый слабый новичок справится. А деньги нехилые… Очень даже. Настолько, что даже подвохом попахивает. Надо бы взять с него аванс.
– Хорошо. Давайте поработаем. Когда вас хочет видеть следователь?
– Допрос сегодня. Через час.
– Отлично. Поедем в отделение вместе.
– Мне грозит арест? – его вопрос звучит странно. В том смысле, что я ни разу не видела настолько спокойного обвиняемого в двойном убийстве. Обычно люди нервничают. Даже тогда, когда адвокат даёт им стопроцентную гарантию. Этот же… Он странный. Что-то в нём заставляет мою кровь стыть в жилах. Интересно, тех двоих он пришил с таким же титаническим спокойствием? Как-то изучала я дело одного серийного убийцы. Чисто для самообразования. Но как же была поражена его психологией. Там в душе ничего человеческого. И Шамиль Хаджиев вызывает точно такие же эмоции.
– Не думаю. Но встретиться с родственниками погибших тебе всё же придётся. Это значительно упростит дело.
– То есть, я должен им заплатить?
– Заплатить, если придётся, извиниться. Раскаяться, – выговариваю по слогам, будто объясняя ребёнку простые истины. Сложно, наверное, с таким жить. Интересно, у него есть жена или девушка? Жена вряд ли, конечно. А вот девушку жаль, если таковая имеется.
– Если это нужно для дела, я сделаю.
– Отлично, – выдыхаю. Общаться с ним сложно. – Поедем в отдел?
– Пошли, – поднимается он, а я бросаю мимолётный взгляд на витиеватый знак, набитый на его запястье. Руки жилистые, вены бугрятся. Интересно, что значит эта татуировка?
В отделении нас ведут в кабинет следователя по длинному, мрачному коридору. Здесь пахнет бутербродами с колбасой, бумагой и серыми буднями. На встречу идут хмурые полицейские, бросают на нас недружелюбные взгляды. Я невольно втягиваю голову в плечи. Не люблю подобные заведения. И хоть по роду деятельности мне приходится бывать в таких местах довольно часто, я никак не могу привыкнуть. К этим равнодушным лицам, к запаху тюряги и к безнадёге, которую часто вижу в глазах подсудимых. Это на самом деле страшно. Особенно для меня – человека, который ценит прежде всего свободу. Было время, когда Король пытался накинуть на меня поводок. И меня это жутко бесило. Во мне просыпались дух противоречия, злость, ярость и ещё куча всего того, что частенько толкает нас на ошибки. Благо,
