Он намыливает руки мылом, а затем проводит ими по моим рукам и дальше к груди. Втягиваю дыхание, когда кончики его пальцев лениво скользят по вершинам моих грудей, а его губы прокладывают путь вверх по изгибу моего плеча.
— Не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться тобой. — Что и следовало доказать. Слова вроде как произнесены, но ничего толком не сказано. — Ты всегда такая сдержанная, но когда я в тебе… — он качает головой, низкое рычание зарождается в глубине его горла, — ты теряешь чувство реальности, становишься моей, полностью подчиняешься мне.
Его слова соблазняют сами по себе, не говоря уже о его увеличивающемся члене, прижимающимся к моим ягодицам.
— Как это делает меня раскованной? — спрашиваю я, поворачивая голову назад так, что могу потереться о грубую щетину его подбородка.
Смех Колтона — низкий гул, отражающийся мне в спину.
— Дай подумать… для тебя разберем это по аналогии с бейсболом, раз уж ты им так увлечена. Мы почти дошли до третьей базы в коридоре в публичном месте. Дважды — посмеивается он. — Вторая база была на покрывале на пляже. — С каждым словом я чувствую, как мои щеки все больше краснеют. — Хоум-ран, когда ты была прижата к окну в моей спальни, — он делает паузу, — откуда открывается вид на общественный пляж. (Прим. переводчика: В американском сленге третья база означает, что парню удалось потискать девушку за грудь, вторая — залезть в трусики, первая — заняться сексом, а хоум-ран, по аналогии с игровой ситуацией в бейсболе, когда мяч вылетает за пределы поля, означает одно из самых популярных и зрелищных моментов среди любителей бейсбола).
— Что? — задыхаюсь я. Ох. Черт. Возьми. Что в нем есть такого, что заставляет меня терять голову? Моя задница прижималась к стеклянной стене, пока мы занимались сексом, и любой мог наслаждаться шоу. Думаю, что умереть от унижения сейчас — лучший вариант. У меня нет другого выбора, кроме как переложить вину. — Это полностью твоя вина, — говорю я ему, отталкиваясь и брызгая на него водой.
Дерзкая ухмылка озаряет его лицо. Приятное зрелище после затравленного взгляда, что был раньше. Мрачный и угрюмый плохой мальчик вернулся и с игривым взглядом сидит напротив меня, колени и торс выглядывают из огромного количества мыльных пузырей. Стоит ли удивляться, что я влюбилась в этого мужчину, чей характер и действия так взаимосвязаны?
И влюбилась чертовски сильно, не имея страховки от несчастного случая. Проклятье, я вляпалась всерьёз.
— Как тебе такое? — он брызгает на меня водой и быстро хватает за запястье, когда я пытаюсь отомстить. Игриво тянет меня к себе, а я в ответ сопротивляюсь. Он сдается, и я плюхаюсь назад, выплескивая воду из ванны в разные стороны. Мы оба разражаемся смехом, от моих внезапных движений мыльные пузыри поднимаются в воздух. — У меня было много женщин, милая, и большинство из них не такие откровенные в сексуальном плане, как ты, так что ты не можешь винить меня.
Рада, что мы смеемся, когда Колтон произносит эти слова, потому что вижу, как он напряжен, даже с улыбкой на лице. Быстро принимаю решение оставаться игривой, несмотря на его высказывание. Я действительно не хочу думать о множестве женщин, с которыми он был, но, полагаю, не могу их и игнорировать. Может быть, я могу использовать его промах в своих интересах, получить больше информации о своей судьбе и уточнить один момент.
— О, правда? — я выгибаю брови и приближаюсь к нему, на моих губах играет улыбка. — Много женщин, да? Рада, что могу удивить такого опытного мужчину, как ты. — Я играю с ним, проводя пальцем вдоль линии его горла и вниз по груди. Его адамово яблоко двигается, когда он сглатывает, реагируя на мое прикосновение. — Скажи мне, — шепчу я, намекая, моя рука опускается под воду и обхватывает его уже вставший член. — Это множество? Как долго ты держишь их рядом с собой?
Он втягивает воздух, когда мои пальцы скользят по кончику его головки.
— Сейчас неподходящее время для… — он стонет, когда моя рука обхватывает его яички и нежно их массирует.
— Для такого всегда неподходящее время, но девушка должна знать. — Наклоняюсь, чтобы взять в рот один из его плоских сосков, посасываю и нежно сдавливаю зубами. Он громко стонет, его губы раскрываются, когда я смотрю на него из-под ресниц. — Как долго, Ас?
— Райли… — умоляет он, прежде чем я сжимаю зубами его другой сосок одновременно нажимая на чувствительную точку под его яичками. — Четыре или пять месяцев, — задыхается он в ответ. Соблазнительно смеюсь, скрывая удар, пробегающий по позвоночнику, зная, что часики моего пребывания с ним тикают. Веду языком по его шее и оттягиваю зубами мочку уха. — Ох… — вздыхает он, когда я кружу пальцем вокруг венчика его члена.
— Буду знать…
Он молчит, единственный звук — его поверхностное дыхание.
— Ты играешь нечестно.
— Кто-то однажды сказал мне, что иногда нужно играть нечестно, чтобы получить то, что хочешь — выдыхаю я ему в ухо, повторяя его же слова. Мои соски, затвердевшие от прохладного воздуха, скользят по упругой коже его груди.
Он низко и глубоко смеется, его глаза горят весельем, потому что он знает, что он не единственный, кто подвергается влиянию момента. Другой рукой скольжу по его груди вниз под воду и наблюдаю, как он смотрит, как исчезает моя рука. Смотрит на меня и поднимает брови, удивляясь, куда это я направляюсь. Когда он просто продолжает смотреть на меня, одной рукой я сжимаю его член у основания и провожу, прокручивая, по всей длине вверх и обратно, одновременно подушечкой большого пальца уделяя особое внимание головке.
— О Боже, детка, как же хорошо, — стонет он. Взгляд, который он посылает мне, горит огнем от желания и страсти, и этого достаточно, чтобы зажечь всё внутри меня.
Делаю еще несколько движений, наслаждаясь этой игрой, в которую играю. Наслаждаясь тем фактом, что могу вызвать в этом мужчине такое глубинное чувство. Полностью замираю, и глаза Колтона, прикрытые наполовину от удовольствия, взлетают навстречу моему взгляду. Я медленно ему ухмыляюсь.
— Только вот еще что… — вижу замешательство на его лице, зубы скрежещут, молча умоляя вернуть удовольствие.
Теперь, когда я привлекла его внимание, продолжаю снова, меняя хватку и направление движения. Колтон шипит от разницы в ощущениях, откидывая голову на край ванны. Останавливаюсь снова и беру в ладонь его яички.
— Послушай, знаю, ты был расстроен, но если ты когда-нибудь будешь обращаться со мной так же, как сегодня утром… — я отчетливо произношу каждое слово, дразнящий тон из моего голоса исчез, слегка сжимаю ладонь, — не уважать меня, унижать или отталкивать, оскорблять, знай, что я не вернусь, как сделала это сегодня — независимо от причин, моих чувств к тебе или того, что происходит между нами.
Колтон встречает мой неумолимый взгляд и ни единым мускулом не вздрагивает от моей угрозы. На его губах появляется тень улыбки.
— Что же, кажется, ты взяла меня за яйца и в прямом, и в переносном смысле, не так ли? — усмехается он с озорным блеском в глазах.
Нежно сжимаю его, борясь с ухмылкой, которая хочет появиться в уголках моих губ.
— Тебе ясно? Это не подлежит обсуждению.
— Кристально ясно, милая, — говорит он, глазами передавая искренность своего ответа. Удовлетворенная тем, что он понимает, что я ему сказала, я передвигаюсь и отпускаю свою хватку на его яичках. Не сводя с него глаз, двигаю руками по его твердому члену и повторяю движения, которыми доставляла ему удовольствие мгновением ранее. Колтон долго и протяжно стонет. — Не подлежит обсуждению. — А я не отвечаю, потому что так завелась, наблюдая за его реакцией. — Боже, женщина, — скрежещет он зубами, хватая меня за бедра и подтягивая к себе. — Тебе нравятся грубые игры, не так ли?
Знаю, что он хочет и направляю его головку внутрь себя. Наклоняюсь вперед, просовывая пальцы в его волосы и прислоняясь щекой к его щеке. Опускаюсь в мучительно медленном темпе несмотря на то, что его руки призывают меня двигаться быстрее, шепчу ему на ухо его собственные слова.
