точки зрения моего мужа такие преступления карались смертью.
– Мои источники сообщили, старик Бестужев клялся достать виновных, – продолжил Антон, лицо стало предельно серьезным. – Господин Кац, он будет бить по уязвимым местам… по самым ценным… людям.
Он бросил взгляд на меня и Эмиль усмехнулся.
– Дина едет за границу.
Я нахмурилась, но подождала с вопросами, пока Антон нас не оставил.
– За границу? – переспросила я. – А ты?
– Я не могу все бросить, маленькая. Подыщу тебе врача, улетишь в Германию и там родишь, поняла? Мне нужно знать, что с тобой все хорошо, а там о тебе позаботятся.
Я промолчала, укоризненно глядя на него. Не хочу ни в какую Германию!
– Подойди, – Эмиль поманил к себе.
Я спрыгнула со стола, приблизилась, и устроилась у него на коленях. Повинуясь руке, положила голову на плечо. Села я справа, чтобы не мешалось оружие, обвила шею руками и привалилась всем телом. Какое-то время мы молчали, переваривая откровения, надежды, планы на будущее… Мы станем родителями. Он сказал, я его шокировала, но и сама была в шоке. Первая вспышка радости прошла, и Эмиль хмуро обдумывал будущее. С ним бесполезно спорить, хотя в Германию не хотелось до судорог. Верю, он сумеет обо мне позаботиться.
Я водила пальцем по линии нижней челюсти мужа – слишком отстраненным он выглядел. Хорошо, что принял все как есть.
– Ты будешь приезжать? – тихо спросила я.
– Буду звонить. Каждый день, – он обернулся, с близи рассматривая губы. – Не говори о ребенке никому, даже самым близким, поняла?
– И в мыслях не было. Эмиль… – вспомнила я. – Жанна Воронцова могла догадаться. Она спрашивала в ресторане, не беременна ли я…
– Твою мать, – оскалился он. – Ты ей сказала?
– Конечно нет. Соврала, что много выпила.
– Все, не думай об этом. Воронцов с женой – моя проблема.
Он приблизился и я вновь ощутила дыхание на губах. Эмиль взял меня за подбородок, чтобы я не отодвинулась и поцеловал. Этот поцелуй был наполнен не радостью за нас, как первый, а страстью. Ладонь накрыла бедро, на котором натянулся подол платья, и скользнула в разрез. Привстав, Эмиль на ощупь расстегнул пряжку ремня.
Что ж… даже если бы вечер прошел, как запланировано, он вернулся бы под утро и все равно бы полез ко мне, раззадоренный развратными играми своих ребят в ресторане. Ни одна встреча у них не обходилась без девушек. Эмиль всегда после них возвращался таким голодным… Меня еще мутило, но я не стала останавливать мужа.
Задев холодную пряжку, расстегнула ширинку. Ладонь скользнула внутрь дразняще-медленным движением – Эмиль заводится с пол-оборота. Я нежно обхватила его достоинство и сползла на пол перед креслом. Свободная рука скользнула по бедру к паху, морщиня брюки.
– Я не поеду в Германию.
Эмиль расслабился в кресле, хотя лицо осталось неподвижным: губы сжаты, опущенное веко придавало угрожающий вид. Когда-то ему порвали веко, выдавливая глаз. Шрамов у моего мужа больше, чем можно представить. Я знаю каждый. Каждый люблю.
– Поедешь, – он дышал глубоко, часто.
– Поехали вместе, – попросила я, беспомощно глядя снизу вверх. – Я волнуюсь за тебя.
Как неподвижное изваяние в темноте, он молчал. Светлые волосы упали на лоб, светясь в полумраке. Немного светилась и рубашка, перечеркнутая ремнями кобуры. Ладонь легла на шею, медленно размяла мышцы, и я закрыла глаза: молить Эмиля бесполезно.
– Давай, маленькая, быстрей... Все будет хорошо.
Он врал и я это знала. Но, подчиняясь, нашла ртом член. Сосать меня обучил Эмиль – так что я знаю, как доставить удовольствие именно ему. Знаю, как он любит, интуитивно улавливаю, чего бы он хотел. Сначала он гладил мне затылок и спину, затем остановился. Я чувствовала: ему нужно поскорей, не стала тянуть – и угадала. Эмиль даже расслабиться толком не захотел, сразу же сбросил сладкую паутину эйфории и застегнул брюки.
– Иди спать, Дина, – лицо было собранным и холодным. – Я еще не закончил.
Вытерев влажные губы, я оставила его в кабинете, но задержалась на пороге. Погруженный в себя взгляд, Эмиль был закрытым и немного растерянным. Сердце болезненно екнуло. Он ничего не сказал мне, но вижу, что весть о беременности выбила его из колеи.
Внезапный, усложнивший все, но желанный ребенок.
Я долго не могла уснуть. Лежала в постели, пахнущей лавандой, и под бешеные крики мужа, долетавшие из кабинета, пыталась угадать, что ждет нашу семью дальше.
Меня разбудил шорох.
Я сонно приоткрыла глаза, чувствуя, как меня окутывает сладковатый и нежный запах роз. Эмиль стоял над кроватью, а на соседней подушке лежал роскошный букет. Нежно-розовые, как я люблю, мелкие бутоны в розовато-серой лаконичной упаковке. Обманчиво простой букет, элитный и дорогой.
– Доброе утро, маленькая.
Я села, поправив лямку кружевной сорочки с глубоким декольте, и сладко улыбнулась мужу.
– Зачем ты… – у меня сердце сжалось, когда я вспомнила, почему муж дарит розы с самого утра. – Спасибо, Эмиль.
Он сел на кровать и поцеловал меня, горячую, разморенную сном. На пальцах остался запах туалетной воды, когда я провела по щекам. Хотелось лечь на спину, увлечь за собой, прямо так, в костюме и с оружием…
– Девочка моя, – он покрывал лицо ласковыми поцелуями. – Ты меня вчера шокировала... Я проснулся ночью, думал о нас, ребенке… и понял, что хочу все изменить.
– Что изменить? – я все же потянула мужа к себе, и мы легли на бок.
Я хотела, чтобы он отказался от дел с Воронцовым. Мечтала, чтобы сказал – я завязываю. Но понимала, что шансов мало – если Эмиль встал на путь к цели, его не остановишь.
Утренний свет искрился в серых глазах. Эмиль молча собрал мои руки в горсть и поцеловал пальцы. Из кармана появился футляр для кольца. Подарок в честь беременности… Красивое кольцо. Серебристо-серый металл, черный камень. Я повернулась к свету, но свет сиял на поверхности, а не внутри.
Странный камешек...
– Черный бриллиант, – ответил Эмиль на немой вопрос.
– Никогда о таких не слышала.
– Сегодня особенный день. Знаю, не так дорого, как ты привыкла… но он напомнил мне тебя.
– Спасибо.
Эмиль улыбнулся.
– Я договорился с врачом. Выпью кофе и поедем.
Пока я варила кофе, почитала про черные бриллианты. Коробочка с кольцом стояла на столе. Не люблю
