Сейчас боль поменяла вектор, и я поставила себя на место Макара. И почему необходимо было всё вот это, чтобы до меня дошла истина того, что не у меня одной разрушилась жизнь?
— Ты думаешь, это оправдывает то, что ты трахал мою подругу?
Макар рассмеялся зло, отчаянно.
— Полин, меня вообще ничего не оправдывает, поэтому даже смысла просить прощения я не вижу. Такое не прощают. Я просто объясняю почему. Ты ведь это хотела знать?
Я вообще не уверена, что мне нужны какие-либо знания, ведь тогда я сломаюсь совсем. Не от всего, что сегодня увидела, а именно из-за Макара, потому что у него одного хватит сил это сделать. Потому что самую большую боль приносят люди, которых любишь сильнее всего. А Макара я любила сильнее жизни. Я просто не представляла, как мне быть без него. Как не засыпать под его дыхание, как не слышать, как по утрам он бурчит в ванной, потому что опять порезался бритвой, и, наверно, отпустит бороду, чтобы больше это не повторялось. Я не представляю, как это — по вечерам слышать пустоту, потому что обычно она терялась в голосе мужа и моих причитаниях, планах и шутках.
— Просто это когда-нибудь должно было кончиться. И подвернулась… Геля… — он цедит имя подруги сквозь сжатые зубы, и в этом нет ничего хорошего, потому что так Макар злится. — Эта дура припёрлась ко мне на работу и попросила денег. Просто попросила, не объяснив ничего, ну я тоже дурак, возьми и ляпни, дескать, что мне за это будет… ну она и показала…
Я отталкиваю Макара. Бью ладонями ему в грудь, требуя, чтобы он прекратил свою исповедь, но ему настолько нужно это, что даже немая моя истерика не останавливает.
— Она встала передо мной на колени и показала… расстегнула мне штаны.
— Замолчи… — прошу я срывающимся голосом. Мне только картинки перед глазами не хватает.
— Почему же? Тебе ведь нужны ответы, — теперь он злится на меня, потому что винит. Он действительно обвиняет меня в своей блудливости. — Так получай. Геля просто сорвала замок. А дальше…
Слышать не хочу этого садиста. Он как будто наживую резал меня своими откровениями, не понимая, что осознавать себя причастной к его изменам это ещё больнее, чем просто сетовать на них. Я отхожу в тень ещё не одевшегося в листву дерева и прижимаюсь спиной к стволу. Каблуки увязают в мокрой земле, и Макар шагает навстречу.
— А дальше я решил, что ничего ведь страшного, если я разделю всё на любовь и просто секс… То есть любить-то я тебя никогда не перестану, но вот постель у нас с тобой не задалась, и зачем тогда мучить тебя и себя?
— Себя в особенности, — ехидно отзываюсь я, сдерживая рвотный позыв. Но Макар моего сарказма то ли не заметил, то ли не оценил.
— И вот так и построил всё. Эскорт и ты… секс и любовь. Вроде бы две стороны одной монеты, но нет. Любить можно и без секса. Поэтому прекрати разыгрывать спектакль обиженной девочки и вернись домой…
— Ты серьёзно предлагаешь сделать вид, что ничего не было? — срываясь на крик, который вылетает из горла вороньим карканьем, спрашиваю я.
— Да, — холодно признаётся муж.
— Нет, Макар. В моём мире так не бывает. Я не могу забыть, как ты трахал девку на нашей постели. Да я, закрывая глаза, вижу твои руки на её теле, как ты этими руками… — голос обрывается, потому что меня душат слёзы. — И ты считаешь, что, вот посмотрев на это всё, я смогу нормально переживать твои прикосновения ко мне? Ты думаешь, после всего, что я увидела, я спокойно лягу с тобой на одну постель, зная, что ты в ней был с другой женщиной?
— Не утрируй, — слишком нервно. — Я тебе предлагаю подумать, а стоит ли какой-то секс двух разрушенных жизней?
Memory
Глава 13
— Ты ко мне как пришла с голой задницей, так и уйдёшь, — процедил Макар, не дождавшись от меня ответа. А я… нет. Не испугалась. Меня подхлестнула волна злости. Слёзы временно покинули чат, и во мне проснулась покойная бабушка, которая периодически предлагала втащить «леща» всем наглецам. — Либо уезжаем отсюда вместе, либо вертись, крути задницей как хочешь.
Я засмеялась. Да. Меня сегодня прям из крайности в крайность бросает. И муж явно был недоволен такой моей реакцией на свои пафосные слова, но после сегодняшнего меня и дракон бы не напугал. Максимум я бы попросила у него прикурить.
— Макар, это ты ко мне с голой задницей пришёл, — отсмеявшись, выдавила я. Мне так хотелось задеть его. Чтобы вот всё вспомнил — и свою ложь, и мою любовь. — Я, если что, из тебя порядочного человека сделала и уважаемого бизнесмена. А то так бы и ходил, семками щёлкал и мобилы отжимал на районе…
— Дрянь, — коротко рубанул Макар и вытащил сигареты из кармана. — Как будто без твоего участия я бы сгнил на нарах…
— Тебя бы до них не довезли, прибили бы по дороге, — призналась я. — Поэтому посмотри, какая у тебя хорошая жена и как плохо ты с ней поступил.
Макар не любит вспоминать, что реально был почти гопником на районе. Какие-то мутные схемы, вечно круговорот тачек в жизни, деньги пачками и карточные столы. Вот последнее особенно.
И дело не в том, что мне принципиально было выйти замуж девственницей или за мажора. Когда Макар сделал предложение, вся грязь в его жизни ещё была, а я её не хотела, поэтому и поставила одно из условий: легальная жизнь и моё согласие на брак. Выкарабкивался муж примерно год. А вот привычка решать дела за столом в покер оставалась долго. И на третьем году брака, когда у нас появились какие-то ангары и склады в промышленной зоне, у меня случился кризис и прозвучало новое условие: либо он прекращает, либо я ухожу. Он прекратил.
И вы скажете, что нет моей заслуги в том, что сейчас у Макара строительная фирма, а не наркопритон?
Я вот считаю, что есть.
И плевать, что в некоторые моменты я забивала на мелочи, такие, как брачный контракт. Ну, могла я подумать, когда разбрасывалась условиями, что мне подсунут какую-то позорную купчую на наши отношения? Нет, конечно. Я его любила.
И люблю.
Слёзы опять защипали нос, и я приказала себе успокоиться. Я тут преференции сейчас буду выторговывать, не время реветь. На сегодня хватит. Надо бы ещё про свекровь рассказать, а то что я одна страдаю…
— То есть ты не возвращаешься домой? — упрямо переспросил Макар.
— А есть ещё какие-то варианты? — удивилась я и закинула ремешок сумки на плечо.
— Да. Просто поехали домой, и я сделаю всё возможное, чтобы ты забыла про сегодняшний день…
— Лоботомию? — предположила я, и муж зарычал.
— Если тебе смешно, то посмотри вот на какую ситуацию. Я заблокирую все твои карты, отзову все выплаты в твои салоны, клиники, у тебя не будет доступа к семейным счётам.
Он так перечислял, словно являлся миллионером на зелёном "Мазерати", а не обычным строителем. Хотя ничего нового для себя я не услышала, поэтому перебила:
— Макар, я сдохла сегодня. А мертвецам плевать на бабки!
Муж дёрнулся ко мне, но я развернулась к нему спиной и, махнув рукой, пошла к подъезду. Я знала, что он проводит взглядом, и всё же не удержалась.
— На днях заеду за вещами…
— Твоих вещей в моём доме нет, — он намеренно делает ударения на нужных словах, и пару часов назад меня бы размололо. Меня и сейчас размалывает, но как только Макар поймёт, что я беспомощна перед ним, станет тираном, поэтому я ехидно уточняю:
— Что, и трусы мои Геле передаришь?
Наверно, его физиономия искупила весь сегодняшний вечер. И если хотя бы треть его слов правдивы, ничего он не сделает. Развод не знаю, даст или нет, нервы потреплет, но вот вещи я спокойно заберу. А там и подумать можно будет спокойно. Ростки пшеницы перестать жрать, один чёрт не забеременела. И вот с работой решить что-то…
Под недовольным взглядом мужа я пикнула домофоном и вошла в подъезд. Оперлась спиной о дверь и закрыла глаза.
Больно.
Я могла играть перед ним храбрую девочку, могла сколько угодно дерзить, но боль не утихла ни на грамм. Скорее она сильнее разрывала все сердце, потому что пришло осознание, что теперь точно всё. Окончательно.
