Если бы я сама звонила и слала глупые смс-ки, как в начале наших отношений, по типу "может быть сходим в зоопарк?? Просто там появился новый тигр и ты тоже похож на тигра, сравним, кто сильнее))) а ещё ты купишь мне сладкого попкорна! Я тебе за это улыбнусь)", от которых он смеялся каждый раз, тогда бы он не загулял?
Если бы… бред. Разве это всё не глупости?! Разве без этого можно просто разлюбить и полезть на другую?!
Мне ведь не легко! Он это вообще понимает?! Я столько лет постоянно на гормонах, столько лет мучаюсь с этим чёртовым ЭКО, растолстела на пятнадцать килограмм, не влезаю в старую одежду, плачу каждую ночь и только первый раз забеременела.
Какой красится?! Какой наряжаться?! Какие глупые разговоры и смс-ки?! Я просто хотела как можно быстрее родить нам малыша уже! Перестать мучиться! А уже потом можно было бы вернуть эти глупости!
А он просто предал нашу семью. Разрушил всё, ради чего я так страдала. Заскучал, скотина.
Пусть катится к самому чёрту! А там пусть его варят в самом большом и горячем котле! Хотя даже этого мало. Нужно что-то большее. Такое, чтобы он на всю жизнь запомнил! Страдал, как страдала и страдаю я!
— Сам не смей, слышишь?! Орать на меня и командовать! Ты мне больше не нужен! Никакой меня и никакого ребёнка тебе. Я подам на развод!
8 глава
Развод. Это слово собственные уши режет своей резкостью. Могла бы я хоть когда-нибудь раньше представить, что скажу о нём Марату? Тому, кого невероятно люблю, точнее, любила.
Он предал меня, поэтому я это и выкрикнула.
От чего меня саму аж словно ведром ледяной воды окатило. Не потому что я хочу его простить. Не потому что я ему верю. Хочу проглотить это. Нет. Просто я никогда не могла этого представить.
— Подашь на развод? — с языка Беркутова это звучит ещё хуже. Он ядовито выплёвывает этот вопрос, а его взгляд превращается из просто хищного, зверского, в по настоящему дьявольский. — Вот прям возьмёшь и подашь, да?
— Да. — на секунду мой голос вздрагивает, но затем я тут же поджимают губы и возвращаю себе воинственный вид. Вспоминаю, почему вообще это сказала. Почему вообще открыла окно и впустила его.
Поставить точку. Навсегда вычеркнуть его из своей жизни.
— И ребёнок больше не мой, а только твой, да? — вот только, моя воинственность бесполезна, Беркутов с каждой секундой пропитывается опасной тьмой всё больше, его голос всё тяжелее, а взгляд просто засасывающий, как в бездну.
Он делает ко мне рывок. Такой быстрый, резкий.
Я дёргаюсь, но не успеваю ничего сделать. Он просто хватает меня за горло, как никогда не делал, и крепко стиснув его пальцами, заставляет смотреть прямо в его глаза, так невозможно близко. Не давая и шанса отвернуться.
Мне не больно. Но он так вглядывается в моё лицо. Жадно, с голодом, бешено. Что по телу расползаются мелкие мурашки.
— Да! — я рычу, как маленький зверёк и прожигаю его взглядом, как могу, в ответ. Мои пальцы впиваются в его запястье, пока сердце хочет выскочить из груди, хотя мгновение назад билось в самых пятках. — Ты не заслужил этого ребёнка! Наделай с Анжелой! Хорошо получалось!
Я пытаюсь расцарапать мужскую руку, а она лишь сильнее сдавливает. Говорить становится тяжелее.
Марат никогда не делал так. Никогда не показывал мне своего гнева, лишь спокойствие и дружелюбие. Нежность и любовь. Словно я его самая маленькая крошка.
— То есть, не дашь мне с ним или ней жить, да даже увидеть и имя узнать? — но сейчас он словно совсем с ума сошёл, стоило ему узнать о ребёнке. О том, что я не одна хочу уйти от него. Так его желание оставить меня у себя вспыхнуло новым огнём. Сжигающим всё на своём пути.
— Да! — со всей силы изворачиваюсь и вырываюсь из хватки наглых пальцев. Забиваюсь практически в угол комнаты, ближе к окну. Тяжело дышу, уничтожая Беркутова взглядом.
— Что-то ты слишком обнаглела, Лер. — Марат трясёт рукой, которую я всю со злости расцарапала и цыкает. Так недовольно и раздражённо.
— Это ты… обнаглел! Ты мне изменил! — я задыхаюсь от возмущения, меня душит не то, что горло сдавливало, а то, как в принципе он себя ведёт, — Какого чёрта ты вообще ведёшь себя так, словно это я в чём-то провинилась?! Ты буквально имел в рот другую, будучи женатым на мне!
— Это просто…
— Да иди ты со своей слабостью и случайностью! Мне плевать, кто из нас оказался лучше, а кто хуже, факт от этого не меняется, ты изменил! — отталкиваюсь от стены и сжимаю кулачки.
Он совсем меня не жалеет, а я постоянно, даже когда хочу сделать больно. Не могу как он. Где-то глубоко во мне теплиться надежда, что это всего лишь ужасный сон. Но по итогу выходит, что мой муж двуличная сволочь! В 8:12 я люблю тебя, а в 11:39 имею другую!
— Ты меня ещё больше убедил в том, что развод это единственный выход! И никакого ребёнка ты никогда не увидишь! Сама прекрасно воспитаю! А ты недостоин быть ни мужем, ни отцом!
— Прекрати. — его желваки заходили на скулах, а ладони сжались в кулаки.
Вся его огромная фигура пышет раздражением, а не любовью, как раньше. Хотя, может быть я просто дура, которая сама себе придумала счастливую жизнь, которой и не было? Придумала любовь, которая была лишь короткой симпатией.
Тошнота снова подступает к горлу, мне хочется вырвать прямо на пол, выплюнуть все свои ограны на мягкий ковёр. Своё слабое, израненное сердце.
А он просто стоит и прожигает меня взглядом, ждёт, когда я наконец-то прощу его.
Меня клинит ещё больше.
— Нет. Иди к чёрту! Убирайся! Проваливай! — ору всё, что только приходит мне в голову и сама налетаю на мужа. Бью его кулачками, ещё и ещё, а он и не шелохнётся.
Он не отталкивает меня и не мешает и от этого ещё хуже. Моя злость никуда не уходит, от этого она лишь сильнее подпитывается.
Бью ещё несколько раз и делаю шаг назад. Так глупо. Он слишком сильный, чтобы ему было хоть немного больно. Как же я его ненавижу!
— Ненавижу! Я ненавижу тебя! Убирайся! Забудь меня! — кричу, что есть мочи, задыхаясь от слёз, — Ненавижу тебя! Ты мне больше никто!
Но Марату плевать на мои слова. Плевать на мои чувства. На меня. Всего через секунду муж снова дёргает меня на себя. Потому что так он хочет и никак иначе.
Он сжимает меня, как свою вещь, до боли стискивает в стальных объятиях. Я задыхаюсь в тяжёлом аромате древесных духов и в его личном, сводящем с ума, запахе тела. Он такой родной. Но его хозяин предал меня.
— Ты носишь моего ребёнка! Ты моя! Моя жена. И никуда ты не денешься. — голос Марата становится ниже, тяжелее, он рычит мне прямо в лицо, — Я сказал! Секс с Анжелой ничего не значит. Ничего!
Он как живая скала. Высокий, широкоплечий, рельефный. Кажется, что ещё одно движение и он просто переломает меня в щепки. Так сильно сжимает. Не отпускает. Держит в своих огромных руках. Длинными пальцами впивается практически до синяков в мою нежную кожу.
По его скулам ходят желваки, а тёмные глаза пылают огнём, прожигая моё лицо. Раздутые ноздри трепещут, ими он втягивает мой запах и будто сходит с ума ещё больше. Не хочет отпускать. Никуда.
Моё тело покрывается мурашками.
— Ничего не значит? Серьёзно?!… — слёзы капают с подбородка, я давлюсь ими, а ему всё равно.
Он как одержимый зверь, который никуда и никогда не отпустит с его ребёнком в животе. Считает свою измену пустяком и не хочет разводиться.
Но он предал меня и я больше не хочу с ним быть! Не хочу!
Дёргаюсь изо всех сил, но это бесполезно.
— Отпусти! Отпус…!
Отдалённо слышу, как в дверь комнаты бешено долбят. Чувствую, как по щекам текут горячие слёзы всё больше и больше. Понимаю, что ноги уже не держат и я просто повисаю в крепких руках.
Но всё это перекрывает поцелуй. Наглый, болезненный поцелуй. Не дающий и слова закончить, как уже ворует всё моё сознание.
Поцелуй от мужа, который этими губами целовал другую.
Да как он вообще смеет?!
