диване. Роберт находился позади дивана, он разговаривал о чем-то серьезном с Итаном. Мелинда беседовала без всякого энтузиазма с Катрин. Лиза спокойно сидела на стуле возле парадного входа. Не было только Кристиана.
Когда Роберт увидел меня, он прервал беседу и обратился ко всем:
— Что ж, нам пора. Снаружи нас ждут машины.
Все медленно поплелись к выходу, я взяла Клавдию под руку и мы вышли из дома и вместе сели в один из автомобилей.
Когда мы подъехали к церкви, головой я понимала, что эмоционально это очень сильное потрясение для меня, но внутри я ничего не чувствовала, видимо эти таблетки очень сильные.
Мы расселись по рядам, началась служба. Я видела, что гроб закрыт, тогда я подумала, что очень плохо, что я не смогу его увидеть, но с другой стороны немного даже обрадовалась, что в моей голове он до сих пор жив и таким и останется. При этом я успела подумать о том, что если гроб закрыт, значит, он сильно пострадал в пожаре и лучше его вообще не видеть, иначе палата в психбольнице мне обеспечена.
Я просто отрешенно слушала, как разные люди выходили и что-то говорили про Джефа. В основном, это были его коллеги из нотариальной конторы. Также всем членам семьи предоставили слово. Итан взял слово за всю свою семью, после него вышел Роберт, вместе с Мелиндой, она не смогла сказать ни слова. Клавдия не стала выходить, ее заставлять никто не хотел, все понимали, как ей, в ее возрасте сейчас тяжело. Что касалось меня, то когда я встала с места, весь зал повернулся в мою сторону. Я подошла к трибуне, не сводя глаз с гроба, рядом с ним стоял его портрет, нервно сглотнула. Таблетки держали меня в сознании, однако руки заметно дрожали.
— Я благодарна судьбе и родителям Джефа, что подарили мне его. Отзывчивее, добрее и надежнее человека я не встречала за свою жизнь. Сейчас, потеряв его, я жалею только об одном, — моя речь запнулась на этих словах, я постаралась проглотить тугой комок в моем горле, — что не уступила ему в разговоре о прибавлении в нашей семье, я считала, что мы все с ним успеем, однако жизнь распорядилась по-своему, — я повернулась к портрету, — Спи спокойно, мой дорогой муж. Я люблю тебя больше жизни!
Шагая к своему месту, я спотыкалась несколько раз, от того, что слезы застилали мои глаза, к моему удивлению, истерики не последовало — чудесные таблетки.
Я видела Роберта, который обнимал за плечи свою жену, в то время, как она рыдала в носовой платок. Видела Клавдию, которая также сотрясалась над платком и только когда я подошла, она подняла глаза на меня и взяла за руку. Я опустилась на скамейку рядом с ней. Итан повернулся ко мне и одним ртом произнес:
— Держись, Джейн.
Я кивнула, а слезы катились сами по себе, их я уже не контролировала.
После церемонии мы поехали на кладбище. Для меня все происходящее было, как будто я наблюдала со стороны. Я смотрела на членов семьи и видела, как они убиваются от горя, даже Роберт, обычно «железный человек», сейчас не сдерживал слез. А мои слезы застряли в глазах, а может они просто кончились. Мой взгляд упал на Кристиана, который все это время стоял, опираясь о дерево, и просто тупил взгляд в землю. Я отметила, что ему идет белая рубашка, она отлично контрастировала на фоне его загорелой кожи. А черный костюм идеально обрамлял всю эту картину. В какой-то момент я поняла, что не прилично долго его разглядываю.
«Господи, когда уже таблетки меня отпустят?! Эффекты торможения и зависания уже изрядно поднадоели.»
Когда опустили гроб в землю, я даже не смогла определить, что чувствую, только одно желание преобладало над другими — прыгнуть за ним…. Поэтому я крепко держала Клавдию за руку.
Домой мы ехали молча.
Когда подъехали к дому, некоторые гости уже были в саду.
Затем вся эта «черная масса» из людей в траурных нарядах скопилась в гостиной, что еще больше навивало тоску. Я больше не могла тут находиться, взяв бокал, я направилась к беседке на берегу озера.
Прохладный запах воды, яркое солнце, идеальная тишина.
Я расположилась в беседке, устремляя взгляд к горизонту, как будто там были ответы на мои вопросы. Стараясь дышать, как можно глубже, наполняла легкие свежим влажным воздухом, как лекарством от своих мыслей. Я думала о том, что никогда не смогу отделить воспоминания о муже от дикой и тупой боли. Что не смогу смотреть на его фото, видеть с ним сны и не чувствовать, что боль разъедает меня. Слезы вновь обожгли мои щеки…
— Ой, да ладно, ты что опять рыдаешь?! — Кристиан абсолютно бесцеремонно прервал мое единение, вновь расплываясь в своей нахальной улыбке.
Я сначала растерялась от такой наглости, а потом взорвалась:
— Да как ты смеешь так говорить! Вся твоя семья переживает страшное горе! И я в том числе… Если по каким-то причинам, ты меня не уважаешь, то хотя бы отдай дань уважения Джефу и оставь меня в покое…
Слезы испарились от злости, мое лицо пылало огнем, я смотрела в его глаза и пыхтела, как паровоз, не удивлюсь, если из моих ноздрей и ушей шел пар.
В этот момент, его взгляд смягчился и даже стал излучать сочувствие. Он закрыл глаза, опустил голову и покачал ей.
— Мне тоже его не хватает, Джейн…, - пауза и он продолжил, — Но я больше злюсь на него, чем грущу, что он посмел нас всех оставить… Черт возьми, — с этими словами он резко развернулся в сторону озера, держась за перила беседки, — он мне был лучшим другом, он был мне братом, он заменял мне отца, с Итаном у нас до сих пор натянутые отношения. Мы часто тусовались вместе, пока ты уезжала на литературные слеты, или торчала в кампусе с экзаменами и учебой.
Мое лицо вытянулось от изумления. Я даже не подозревала, как близко они общались. В те моменты, когда мы ездили к его родителям в гости, или на праздники, Итан редко приезжал, а его семья тем более.
Он продолжил:
— В этой семье я всегда чувствовал себя чужим, я по сути им никто, но Джеф с самого первого дня принял меня, как брата. Ему было одиннадцать, а мне пять. Мы выросли вместе. И сейчас мне его не хватает…, - его голос задрожал и он замолчал.
Я чуть не выронила бокал, но когда
