Витёк на ходу игры познакомил его с местными ребятами – такими же пыльными и немного лохматыми. Причём оказалось, что один из них – девчонка и Машук – это не прозвище, а урезанное имя. Машка была приезжая, как Крис, но не новенькая. Её сдавали бабушке каждое лето, начиная с трёх лет. Неудивительно, что он принял её за мальчишку. Худющая, длиннющая и короткостриженая. Её тощая шея перетекала в маленькую голову с узким лицом. Ничего в ней не выпячивалось и не имело изгибов. Больше всего она напоминала путевой костыль с единственной выступающей частью – лохматой чёлкой. Чуть позже Крис узнал, что она приходится двоюродной сестрой одному из ребят, собственно, его родителям её и сдавали до конца августа. Несмотря на бесполый облик новой знакомой, Крис проигнорировал кличку и называл девчонку Машей.
Все имена Крис запомнил сразу. Приняли его дружелюбно, но удивились, узнав, что он старше большинства в компании. Пухлощекость превращала его в ребёнка-переростка. Он уже перешел в пятый класс, они же ещё барахтались в начальной школе. Только Коля, самый рослый и проворный, оказался старше на два года и выделялся из разношерстной компании проклюнувшимся басом. По имени его никто не называл, хотя он представился именно так. Остальные называли его Джек, как объяснил Витёк, из-за изуродованного собакой левого глаза. Глаз сильно косил, а бровь испещрили полоски шрамов, веко выглядело пожёванным. Крис старался не таращиться на Джека слишком уж откровенно, хотя очень хотелось рассмотреть едва не откушенную часть лица.
По комплекции Колю догонял Миха – увалень с добродушной улыбкой и суетливо-виноватым взглядом. Крис решил, что с ним он вполне мог бы подружиться. Миха выглядел более окультуренным и воспитанным.
Ребята подшучивали над Крисом беззлобно, он даже решил, что ссылка на край света будет не такой уж и ужасной, но потом они начали перекривлять его имя. Крис, как обычно, вспыхнул и едва сумел погасить в себе горючую злость. Он терпеть не мог, когда видоизменяли его имя или фамилию, хотя сам частенько говорил, что переменит и то и другое, когда ему исполнится четырнадцать. Мама явно не понимала, на что обрекает его, давая такое непопулярное для русских широт имя.
Витёк поторопился перевести разговор на другую тему.
– А чё ты раньше к бабе Любе не приезжал?
– Не хотел, – не раздумывая солгал Крис.
– Бабке сдали на лето? – встрял Джек. – Видимо, что-то натворил.
– Ничего я не натворил. Просто… – он на секунду замялся и поторопился отвести взгляд от косого глаза, – родителям нужно было далеко уехать.
– Куда это? – Джек явно искал, к чему ещё придраться. Городских он терпеть не мог, хотя сам в этом никогда бы не признался.
– Папа у меня дипломат, а мама актриса. У неё съёмки в южной Африке.
– Фигасе! Африка! Дипломат.
Крис уверенно кивнул.
– Они заберут меня через месяц, – с нескрываемой надеждой в голосе сказал он. И правда веря, что заберут.
Снова все бросили палки, банка отлетела куда-то в заросли придорожного конского щавеля. Пока Пекарь её искал, все, даже Крис, успели вернуться к своим линиям, рядом с отметкой «солдат» встал Джек, он уже пошёл по второму кругу и снисходительно поглядывал на других неудачников.
Пекарь вернулся из кустов озадаченный. Пока шёл, всё время оглядывался на заросли бурьяна.
– Там, кажется, Маугли.
– Ещё там? – заинтересовался Миха, но при этом в его глазах промелькнул страх.
Крис прислушался. Баба Люба тоже упоминала какого-то Маугли.
– Кто это? Местный… дурачок?
– Скорее дурочка, – ляпнул Витёк.
Мальчишки тут же принялись воровато оглядываться. Миха ткнул Витька в бок и предупреждающе сдвинул брови.
– Славка.
– Так дурочка или дурачок?
Теперь уже зашикали на Криса.
– Дочка ведьмы.
– Ведьмы? Вы серьёзно?
– Зря смеёшься.
Машка понизила голос:
– Мы её как-то обзывали, больше шутили, она психанула и плюнула Джеку в лицо. Попала в щёку, а на следующий день у него огроменный флюс вздулся, пришлось зуб рвать.
Витёк кивнул и добавил:
– А дядя Вася как-то в неё початком кукурузы бросил за то, что она у него кур повадилась воровать. Она на него фыркнула, что-то прошептала, а после этого он начал ночами бродить по деревне. Лунатиком стал. Даже на площади у музея его один раз поймали, а потом он чуть с крыши сарая не упал. На краю разбудили. Так бы свалился точно.
– А помнишь, мы сказали, что её батя леший или водяной, – Джек многозначительно хмыкнул, сказал это именно он, на уроке математике нынче весной, – а через день заблудились на развалинах. Хотя знаем там каждый куст.
Крис недоверчиво приподнял брови:
– И что?
– Как что? Это Маугли наколдовала.
Крис не знал, как реагировать на их слова. Может, они шутят, а он уши развесил. Но Миха и Витёк точно не изображали страх. На всякий случай он включился в игру. Если что, скажет, что тоже притворялся.
– То есть с ней лучше не дружить?
– Дружить? С ней лучше вообще не общаться. Это как дружить с белкой или деревом. Мама говорит: она себе на уме. Её воспитали бурундуки и сосны. Натуральный Маугли.
– Сколько ей лет вообще?
– Так с Джеком в одном классе учатся, но она на два года младше вроде. Десять.
Несколько секунд постояли, постукивая палками и поднимая пыль. Витёк снова ушёл к банке, и игра продолжилась.
Все бросили палки, Крис зазевался и ринулся бежать, когда борьба с Пекарем уже кипела. Коля подцепил банку концом черенка, она снова улетела, и все бросились врассыпную, но Крис не успел преодолеть линию маршала и рассеянно застыл у кирпича.
Джек победоносно вскинул свою палку.
– О, вечный Пекарь нарисовался!
– Давай, Крыс, защищай свою норку, – съязвила Машка.
– Крис, – уже в пятый раз поправил он. В этот момент он решил, что зря был так великодушен и не переделал её имя как-нибудь обидно. Она-то явно не страдала муками совести.
– А точно. Кр-и-ы-ыс.
Крис бросил на Машку взгляд исподлобья, а она показала ему язык.
Джек не ошибся, а может, и напророчил, Крис действительно задержался в охранниках банки до самых сумерек. Даже Машка, что было обиднее всего, играла намного лучше него. Орудовала палкой ловко и бегала быстро. Била Криса нарочито безжалостно и даже не извинялась. Перед тем как ребят начали звать домой на ужин, она ткнула Криса торцом палки в губу. Сначала ему показалось, что во рту взорвалась петарда и раскрошила челюсти в труху, раскидав зубы, как зёрнышки граната. Губа лопнула от удара и сразу же распухла, как ожоговый волдырь. Это было очень больно и очень обидно. Крис побелел и зашатался, но палку не выпустил, продолжил воевать с генералами и маршалами за право вернуться в солдаты и продолжить военную карьеру. То и дело ощупывал языком зубы и вспухшую солоноватую губу.
Витёк бросил на Криса короткий взгляд и споткнулся. Тут же не сильно получил от него палкой по спине и вскинул руки.
– Запекарил!
Крис едва не завизжал от радости. Гораздо позже, прокручивая в голове этот момент, догадался, что Витёк просто его спас. Тогда же он был готов метать черенок лопаты до победного маршала, даже если ему снова предстояло стать Пекарем.
В быстро сгустившихся сумерках банка едва виднелась. Ребята начали расходиться, но Джек явно не торопился, а Витёк имитировал его равнодушную самоуверенность: типа ему тоже никуда не надо торопиться. Правда, стоило ему увидеть вдалеке тёмный силуэт, он тут же засуетился:
– Всё, мне пора. Завтра утром увидимся. Хотя нет, завтра я маме обещал помочь картоху прополоть. А потом можно и в «Пекаря». – Он снова воровато оглянулся и добавил: – Всё-таки она тебя убьёт.
Крис тоже оглянулся, теперь и он узнал в силуэте бабу Любу.
Убить его она не убила, но ругала сильно. Начала ещё на улице в присутствии Джека. Тот откровенно подслушивал и даже ухмылялся. Чужое унижение приносило ему удовольствие. Крису сразу же досталось несколько подзатыльников за грязные вещи и разбитую губу. А дома он получил и за неправильно собранную клубнику. Баба Люба не стеснялась в выражениях, соседи точно услышали громкую и низкую оценку умственных способностей Криса, поэтому, несмотря на жажду вечерней прохлады, прикрыли окна. Если где-то там в лесу бегала Маугли, тоже наверняка слышала, какой он «тупица, идиот, глаза бы его не видели!»
