ради заработка вообще не видел смысла… Что у него оставалось?
Путешествия. Да, они увлекали какое-то время, но он был один, реально один, и даже путешествия приелись… Наслаждение ради наслаждения, когда не с кем поделиться, знаете ли, развлечение так себе.
Осознание пустоты, даже какой-то ущербности посещало его и раньше, но именно сейчас, рядом с этой живой и непосредственной девушкой его накрыло тоской, словно цунами. Да что с ним сегодня происходит?
— Так что скоро спокойно отправитесь к своему стоматологу.
Александр с улыбкой подмигнул ей, Аля снова слегка смутилась и разозлилась сама на себя. Нет, она все-таки хорошенькая, глазки, губки — все как надо.
И снова шальная мысль, а может все-таки… Но на это нужно много сил и времени, да и живет она в другом городе. Как будто в другом измерении.
— Вы живете одна?
— Да, здесь да, у меня есть бабушка, она хоть и пожилая, но не хочет жить со мной, говорит, что мне надо устраивать свою личную жизнь, а тут она мне будет мешать. Он понимающе кивнул.
— Умная женщина.
Она смешно наморщила нос и с растерянностью заявила:
— Знаете, она у меня такая… современная бабушка, любит модно одеться, ездит на рок-концерты, дружит с байкерами и… — совсем тихо закончила она, — еще и курит, уж сколько я с нею ругалась…
Он удивленно рассмеялся:
— Вот это да, бабушка — байкер!
— Она не байкер, но у нее много друзей оттуда, из их среды. Просто однажды, совершенно случайно, она помогла одному парнишке. У него сломался мотоцикл, а в округе никого, да и кто приютит чужого, на ночь глядя. А бабушка его к себе позвала, уговорила нашего слесаря заняться мотоциклом, — она взволнованно взглянула на Александра, — Понимаете, просто посодействовала чужому человеку, но добро всегда возвращается. И потом он с друзьями стал к ней приезжать, и тоже помогать ей, так они и подружились. Это было давно, она тогда еще не совсем бабушка была, они дружат уже много лет, она у него даже дочку крестила.
Он внимательно ее слушал, ему было интересно — это было новое чувство — быть интересной мужчине, не красотой, а умом и разговором.
Все те мужчины, что у нее якобы были, все они считали ее поверхностной и восторженной дурочкой. Ее бабуля говорила о них: «У Чехова обыватели, а у нас «быватели», у них все бывает, и все проходит!»
А этот был не такой. В нем чувствовалась уверенность, сила, он был привлекателен, умен и абсолютно недосягаем. И она не знала, что с этим делать. Она не умела флиртовать, опасаясь выглядеть глупо, как-то еще расположить его к себе — некрасиво и неудобно, вот и оставалось просто разговаривать. И хотя Аля понимала, что он уйдет… сейчас, скоро, уйдет навсегда. Она стеснялась попросить телефон или еще об одной встрече, вдруг он ее как-то не так поймет — это же сущий ужас.
А Алекс даже не подозревал о душевных метаниях своей собеседницы, он просто и с неподдельным интересом слушал о ее бабушке, и задавал вопросы. Конечно, возник вопрос и о родителях.
— Они уехали. — Александра сделала паузу. — Оставили меня бабушке и уехали отдыхать, но попали в авиакатастрофу. — Она затихла, позвякивая ложечкой о чашку и пытаясь успокоиться.
— Мне жаль… — коротко произнес мужчина и, поднявшись, чтоб долить себе чаю, похлопал ее по плечу.
— Ничего. Это было давно, я научилась с этим жить.
Откуда-то взялись непрошеные слезы. Да, впрочем, она даже прекрасно знала, откуда — от совершенства и недосягаемости сидевшего рядом мужчины. Она подскочила, чтоб убежать в другую комнату, но он преградил дорогу и обнял ее. Это было совершенно неожиданно, но приятно. Аля скованно стояла в кольце его рук, а он тихонько гладил ее по голове. Склонившись к ней, он тихо прошептал:
— Не держи это в себе, поплачь.
И крепче прижал ее к груди. Внезапно она расслабилась и слегка прислонилась к нему. Легкие слезы закапали на его плечо, но он твердо знал, что так надо.
— Нельзя все держать в себе, надо поделиться своей ношей, тогда нести ее станет немного легче…
Она слегка отстранилась.
— Очень правильные слова.
— Это моя мама так говорит.
— Твои родители в порядке?
— Да, мама живет недалеко от нас с братом. Скорее, из таких же побуждений, что и твоя бабушка, а брат — со мной. У папы — новая семья, но мы общаемся, даже мама…
— Она у тебя тоже умная женщина.
Они не заметили, как перешли на «ты». В этот краткий миг, когда один человек делится с другим своим горем, он становится эпицентром правдивости, откровенности, оголенности всех чувств. Тут никак не соврешь. Ни в горе, ни в сочувствии невозможно слукавить. Открытые, обнаженные нервы немедля почувствуют ложь. И тогда сразу все закончится. Но здесь чувства были взаправду — она горевала, он сопереживал — тихо, молча, неумело, но он смог ей помочь. Даже без слов.
Именно в такие минуты люди становятся необычайно близки друг к другу — на уровне тонких чувств, оболочки души, на уровне космоса… Так в наше сердце непрошеным гостем врывается первый предвестник любви — благодарность за возможность разделить с кем-то горе. Обманчивое ощущение, что находящемуся рядом с тобой человеку не все равно, что в этот момент он тебе важен и нужен.
Аля отстранилась, и там, где его грудь была обильно полита ее слезами, слегка провела ладонью, вытирая слезы, но жест получился очень нежным и ласковым от нахлынувших чувств. Мужчина замер и, уже понимая, чем это может кончиться, привлек ее к себе, еще ближе, крепко и нежно обнимая и поглаживая. Она удивленно вскинула глаза, даже не надеясь на продолжение, все еще находясь в плену несбыточного желания как-то продлить момент неожиданной близости и тепла.
Но ее глаза — зелень летней травы с просветами солнца, слегка приоткрытые губы и слезы на щеках сделали свое дело, он склонился к ней и стал нежно, едва касаясь, поцелуями стирать следы от слез. Она не сопротивлялась, прикрыв глаза, она наслаждалась его нежностью, которая дарила успокоение и надежду на счастье, несмотря ни на что. А потом был поцелуй — словно продолжение, естественное завершение его понимания и сочувствия. Он словно бы говорил, — ты нуждаешься в моей поддержке, и я готов ее дать. И поцелуй — словно печать — «верно».
Она ответила и, прижавшись к нему, слегка провела пальчиками по обнаженной спине, шее, он прерывисто вздохнул и с улыбкой поцеловал ее еще раз. Сладко,
