— Бабушка убьет тебя, если узнает, что ты пускаешь в сад незнакомцев, — фыркнула я.
— Только если она узнает. Я смогу убедить бабулю, что сама все расчистила, — улыбнулась Айрис. Ее телефон зажужжал, и она достала его из кармана, чтобы посмотреть на экран. — О, черт, мне нужно идти. На южной стороне появилась бродячая собака, и Андреа нужна моя помощь, чтобы поймать ее, пока животное не попало под машину.
Айрис вскочила на ноги, поцеловала меня и сбежала из комнаты вниз по лестнице. Я услышала, как она попрощалась с Лютером, прежде чем входная дверь захлопнулась. С тихим вздохом я поднялась на ноги и взяла валик с краской.
Глава 4
Бен
Я припарковался перед гостиницей и заглушил машину. Несколько минут просидел в темноте, откинув голову назад и закрыв глаза. Ужин прошел… хорошо. И как бы тяжело мне ни было это признавать, Брайс понравилась. Она оказалась забавной и умной, и по ней сразу видно, как сильно она любит Гриффина. Они идеально подходили друг другу, как бы быстро не сошлись. Я боялся, что Гриффин совершил ужасную ошибку, но после нескольких часов, проведенных с ним и Брайс, понял, что мои опасения излишни.
Конечно, радость от того, что Гриффин нашел своего человека, не помешает убедить его покинуть Уиллоудейл. Просто нужно изменить план. Именно поэтому завтра я найду возможность поговорить с Брайс наедине. Я уговорю ее переехать в Хейвенпорт вместе с Гриффином, и беспокойство о брате наконец-то перестанет терзать мой разум.
Я выбрался из машины и поднялся на крыльцо. Из холла лился теплый свет. И только я зашел внутрь, как Лютер помахал мне рукой из гостиной.
— Привет, мистер Моррис! Можно вас на секундочку?
Я с тоской посмотрел на лестницу, затем повернулся и направился в гостиную.
— Привет, Лютер.
— Привет! — На деревянном полу лежал большой малярный холст, и Лютер сидел посередине, окруженный баночками с краской и рисунком дилофозавра. Лютер гордо держал его в руках. — Вам нравится моя картина?
— Она великолепна, — похвалил я работу. И я не пытался обмануть Лютера. У парня настоящий талант.
— Спасибо. Когда вырасту, стану художником и певцом. А на досуге буду рассказывать людям о динозаврах, — поделился Лютер.
Я усмехнулся и сел на диван.
— Многовато профессий.
Он пожал плечами.
— У меня много энергии. Во всяком случае, так говорит мама. Посмотрите на это!
Лютер поднял планшет, стоящий справа от него. На экране отображался веб-сайт канадского Парка динозавров.
— Вы ведь бывали в этом парке? — спросил он.
— Много раз, — кивнул я.
— Он такой классный, как выглядит?
— Круче, — заверил я.
Лютер усмехнулся.
— Когда-нибудь я туда обязательно съезжу. Я и мой друг Ноа. Мы собираемся пойти туда и в Королевский музей Тиррелла. Я хотел туда попасть с самого детства.
— Сколько тебе лет? — спросил я.
— Семь, — ответил Лютер. — Но через четыре месяца мне исполнится восемь. В прошлом году мы уже почти поехали в парк и музей, но в доме сломался кондиционер, и маме пришлось использовать отпускные деньги, чтобы его починить. Но она пообещала, что отвезет меня, как только снова накопит денег.
Мы оба подняли глаза, когда прямо над нами раздался громкий удар. Я нахмурился.
— Что это было?
— Мама ремонтирует третий этаж, потому что нас будут рекламировать в интернете на каком-то известном туристическом сайте или что-то вроде того. Она говорит, что для фотосессии все должно быть идеально. Иначе нам, возможно, придется закрыться и переехать обратно в Хейвенпорт. — Лютер скорчил гримасу. — Я не хочу туда возвращаться. Там отстой.
Не в силах побороть любопытство, я спросил:
— А твой отец живет здесь?
— Нет, он в Хейвенпорте. Моя мама развелась с ним, потому что он регулярно подкатывал шары к своей секретарше.
Моя челюсть упала на чертовы диванные подушки.
— Это тебе мама рассказала?
— Нет, я слышал, как это говорила Айрис.
— Кто такая Айрис?
— Мамина лучшая подруга. Она очень веселая. — Лютер изучал свою картину. — Как думаете, может, добавить блесток?
— Э-э…
— Блестки все делают лучше, так ведь? — сказал Лютер.
— Конечно, — согласился я.
Я наблюдал, как он обмакивает кисть в баночку с блестками, а затем аккуратно добавляет их на картину.
— Часто видишься с отцом? — поинтересовался я.
— Мама сказала ему, что он может приезжать ко мне, когда захочет, но он не любит выбираться из города. Она возит меня к нему раз в месяц, но ему это не нравится.
— Почему? — удивился я.
— Я ему не нравлюсь.
— Уверен, что это не так, — заявил я.
Лютер пожал плечами и добавил еще блесток на картину.
— Правда. Иногда я люблю носить наряды, а ему это не нравится. И он хочет, чтобы я играл с машинками и прочим, а я люблю рисовать, петь и разглядывать динозавров. Папа говорит, что это не по-мужски.
Я моментально разозлился. Что за гребаный отец учит своего сына подобному мачо-дерьму? Стараясь говорить спокойно, я признался:
— Я занимаюсь динозаврами и играю на пианино.
Лютер восхищенно уставился на меня.
— Серьезно? У вас гораздо больше мышц и всего прочего, чем у моего отца.
— Мужественный — это просто глупое слово, которое ничего не значит, — заявил я твердо. — Парни могут носить наряды и быть артистичными, если им это нравится.
— Без шуток?! — воскликнул Лютер. — Мама тоже так говорит, но в школе надо мной все равно смеются. Но мне наплевать. Мне нравится носить платья, и мои причиндалы никогда не потеют, когда я в них. Даже в очень жаркие дни.
Я засмеялся, а Лютер ухмыльнулся.
— Эй, а вы знаете, что такое «подкатывать шары»?
Я уставился на него, как мышь, попавшая в лапы кошки.
— Э-э… об этом тебе, наверное, стоит спросить у
