дочь. И это еще раз подтверждает то, что у нее большое сердце.
Мы прощаемся и в этот момент в палату входит медсестра.
— Вам велели передать, — кладет на кровать пакет.
Заглядываю внутрь и округляю глаза.
Я просил Тасю положить мне синие спортивные шорты, чтобы было удобно
ходить на перевязку. Она и положила шорты. Только не спортивные, а с
пальмами, которые я по приколу купил на Кубе.
Вижу махровые носки, вместо обычных тонких, и… футболку.
Тоже с Кубы.
С пальмами…
Достаю записку.
«Папачка, я все палажыла, как ты прасил. Паправляйся скарее
Люблюююю тебя».
Я набираю полную грудь воздуха и шумно выдыхаю.
— Все как я и просил... да…
Не заметив в пакете тапки, пишу СМС Тасе.
«Доча, а тапочки забыла?»
«Он в пакете лежит, — отвечает она. — На самом дне под полотенцем».
— Он? — хмурюсь я. И, пошарив рукой под полотенцем, достаю один тапок.
«Тась, а где второй тапок?»
«Так у тебя ж одна нога сейчас, — быстро строчит дочь. — Зачем тебе
второй тапок?»
Судя по всему, Маша забила на то, чтобы собрать мне вещи.
И даже не проверила, что Тася положила в пакет…
Вспоминаю, как год назад лежал в московской больнице. Тогда жена каждую
свободную минуту приходила ко мне в палату, сидела со мной, приносила
домашнюю еду.
Понятное дело, что я на это сейчас даже не рассчитываю. Но не думал, что
она до такой степени забьет на меня.
А может, ей не до пустяков, потому что у нее есть новое увлечение?
Или не новое?
Кто этот перец на «мерене», который приезжал к ней с цветами? Она ведь так
и не ответила на этот вопрос.
Она несколько часов назад пришла на работу, но так и не соизволила зайти
ко мне. Стыдно смотреть мне в глаза, потому что я засек ее с другим? Скорее
всего так и есть. Потому что вчера она сначала за сердце хваталась, когда
узнала о моей измене, а потом выяснилось, что сама не лучше меня.
Отлично, Маша! Хорошая актриса!
Вот женщины! Сами втихую ходят налево и не парятся, а когда про измену
мужа узнают, так сразу объявляют войну. И детей отберут, и на алименты
подадут. Да что тут говорить, если даже в больницу вещи принести не могут.
Меня распирает от злости, мышцы становятся каменными.
— Готовы ехать в смотровую? — заглядывает в палату медсестра.
Через пять минут меня как инвалида везут по коридору на коляске.
«Кубинец, черт побери, — передергиваю скулами, оглядывая пляжную
футболку и яркие шорты с пальмами. — Надо было еще махровые носки
надеть для полного счастья».
Из одной из палат выходит Маша и, увидев меня, резко отворачивается.
Слышу, как она прыскает со смеху, затем приглаживает волосы, поворачивается и идет в мою сторону.
Пытается сделать деловой вид, но сама едва сдерживает смех.
«Весело ей, смотрю. А если бы потрудилась посмотреть, что мне собрала
наша дочь, то было бы не так весело».
В смысле она просто молча проходит мимо?!
— Маша! — повернув голову, рычу я.
Медсестра тормозит коляску, жена тоже останавливается, нехотя
разворачивается ко мне и скрещивает на груди руки.
— На работе я для всех Мария Андреевна!
Вот как? Что ж, ладно…
— Мария Андреевна, — цежу сквозь зубы, пристально глядя на нее. —
Будьте добры, зайдите ко мне в палату, когда у вас появится свободная
минута.
И, сверля ее взглядом, добавляю про себя:
«Нужно обсудить детали развода и раздела имущества».
Еще вчера я планировал оставить ей дом. Решил, что так будет правильно, потому что виноват перед ней.
Но теперь я понимаю, что жена тоже не без греха. Поэтому нас ждет очень
серьезный разговор.
Глава 10
Маша
Вхожу в палату пациента, которого недавно вернула с того света, и невольно
становлюсь свидетелем разговора.
— …Да, мам, все нормально, сказал же, — бурчит молодой человек. — Еда
как еда. Что ты хочешь от больницы? Чтобы меня тут лобстерами под
сливочным соусом кормили? Нет, отец не ругался, — вздыхает он. — Сама
знаешь, что он сначала дождется моего выздоровления и только потом уже
устроит мне разбор полетов. Мам, ну я же говорил, что два человека было на
той яхте. Девушка не пострадала, а мужик в соседней палате лежит, у него
нога сломана.
Парень закатывает красивые голубые глаза.
— Я не прошу его за меня отдуваться, мам! Я так и сказал отцу: сам
накосячил, сам все и улажу. Если нужно будет сесть, значит, сяду.
Снова вздыхает.
— Нет, я не перееду к тебе в Москву. Да потому что не хочу, мам! У меня
здесь друзья, девушка, учеба.
«Значит, этот Руслан Киреев живет здесь с сыном, а его жена в Москве?» —
рассуждаю я, глядя на показатели монитора.
— Все, давай пока. Ко мне врач пришел. Зачем передавать ей трубку? Ла-а-адно, — недовольно тянет парень и убирает телефон от уха. — Извините, можете поговорить с моей матерью? — тихо спрашивает у меня. — Иначе
она не успокоится.
Я прочищаю горло и беру мобильник.
— Да, слушаю.
— Доброе утро, — раздается приятный голос. — Простите, как я могу к вам
обращаться?
— Мария Андреевна.
— Мария Андреевна, во-первых, я хочу поблагодарить вас за спасение моего
сына. Мой муж… э-м-м, точнее, мой бывший муж рассказал мне, что вы
буквально вытащили Дениса с того света.
— Это моя работа, — вежливо отвечаю я.
— И я вам очень признательна за то, как вы ее выполняете.
Женщина с тревогой спрашивает:
— Мария Андреевна, скажите, пожалуйста, жизни Дениса сейчас ничего не
угрожает? Как вы считаете, может, отправить его в Москву? У меня есть
знакомые доктора в Склифе, его там хорошо обследуют.
— Думаю, это ни к чему. Перелеты ему пока что противопоказаны, да и наши
специалисты ничуть не хуже московских. Он находится под наблюдением
докторов двадцать четыре часа в сутки, и я лично постоянно присматриваю
за ним, поэтому можете не волноваться.
— Как я могу отблагодарить вас, Мария Андреевна? — всхлипывает
женщина. — Скажите, что я могу для вас сделать?
— Ничего, — улыбаюсь я. — Для меня самое главное — это живые и
здоровые пациенты.
Прощаюсь с матерью Дениса и возвращаю ему телефон. Выхожу из палаты, подхожу к окну в коридоре, и, набрав полную грудь воздуха, едва слышно
произношу:
— Самое главное — живые пациенты…
Мое тело вновь пробирает дрожь.
Как и в тот день, когда обычный московский летний вечер в одночасье
превратился в ад.
Я знаю, что смерти на операционном столе были и будут в моей практике, но… если снова случится что-то подобное, как тогда, то я точно не вынесу.
Слава богу, что я сама осталась жива. Хотя у меня были все шансы
отправиться вслед за умершим пациентом на тот свет…
Выбрасываю из головы дурные мысли.
«Это было очень давно, — успокаиваю себя, идя в кабинет главврача, чтобы
обсудить кое-какие вопросы. — Я далеко от той больницы. Я далеко от
Москвы. Все, хорошо. Все хо-ро-шо…»
Подхожу к кабинету и вижу через приоткрытую дверь мужчину в черной
рубашке, стоящего ко мне спиной.
— Значит, я могу прямо сейчас поговорить с пострадавшим? — спрашивает
он и я узнаю знакомый голос. — И еще такой вопрос, Федор Аркадьевич: лекарства Денису нужны какие-нибудь?
— Нет-нет, что вы, — торопливо отвечает главврач. — Больница
обеспечивает его всем необходимым. Вы, Руслан Александрович, и так на
протяжении многих лет помогаете нашей больнице. А насчет пострадавшего с
другой яхты, да, вы можете хоть прямо сейчас пойти к нему. Идемте, я
провожу вас в его палату.
И, вставая с кресла, спрашивает:
— А я говорил вам, что хирург, который провел наисложнейшую операцию и
