— Он сказал, что не может тебе позвонить… Что он сделал какую-то глупость.
— Вот так всегда, — пожаловалась Анна. — Сначала скажут даме приятное, а йотом оказывается, что сморозили глупость…
Она развернула листок.
«Сейчас ты рядом… Я чувствую твое дыхание и вижу — ты улыбаешься… Почему тебе так важно, что про нас станут думать? Я не могу без тебя… Сегодня я услышал песню, и там была строчка про тебя. В тебе есть что-то такое, что заставляет этот курятник сиять… Жалко, что это не я придумал. Я тебя люблю. Даже если ты скажешь мне, что ты меня не любишь, я тебе не поверю. Я ни с кем не смогу быть рядом. Только с тобой…»
Анна счастливо вздохнула и тут же испугалась.
Стала серьезной, даже нахмурилась.
— Как у него плохо с орфографией, — вздохнула она. — Кошмар…
— В таких делах орфография не самое важное…
— Ирина, — удивленно посмотрела Анна в лукавое лицо послушницы. — Ты у нас вроде без пяти минут монахиня!
— Я же, а не ты… Хороший мальчуган. Симпатичный…
— Мальчуган, — напомнила Анна. — А я старая тетка с прошлым…
Если бы ты была теткой без прошлого, — загадочно улыбнулась Ирина, — вряд ли ты была бы интересна кому-то, кроме самой себя… — Она смотрела на Анну и молчала, улыбаясь. Потом сказала: — Знаешь, это денег у Бога нет… А любви — сколько угодно. Я так думаю, что, если Он тебе этого мальчика подкинул, значит, считает, что вы нужны друг другу. Если, конечно, для тебя важнее мнение Марьи Иванны, продолжай кривиться и отказываться от дара. Но на твоем месте я бы подумала сначала. Ты же не с Марь Иваннами жить собираешься.
— О нет, — прошептала Анна. — Я с ними и дня не выдержу…
— Ну, в чем же дело?
— Я не уверена, что это — подарок Бога, — прошептала Анна. — А если искушение дьявола?
— И почему люди не умеют просто радоваться? — вздохнула Ирина. — Если почувствуют присутствие Бога, непременно озираются, не притаился ли где апологет… Слушай, ты просто попробуй… Поговори с ним. В конце концов, ты не имеешь права его бросить! Ты сама обещала привести его к Богу…
— Я бы и вела, — сказала Анна, собирая свечи в пакет. — Только он что-то свернул по дороге… Ко мне.
— Значит, так было надо…
Анна не совсем была с ней согласна. Только вот шла она по-другому. Словно крылья выросли… И на душе было теперь тепло, и почему-то небо стало казаться ей голубым, несмотря на еще бродящие по нему тучи, а зелень на деревьях, уже отливающая золотом, показалась ей самой главной радостью этого дня.
«Я ни с кем не смогу быть рядом. Только с тобой…» Она улыбнулась, подняв глаза к небу. Ей вдруг захотелось, чтобы Он ее сейчас услышал.
— Спасибо, — прошептала она одними губами. — Спасибо Тебе… Я поняла. Я… люблю Тебя… Прости, что не умею любить так же, как Ты.
* * *
Он весь день не находил себе места. Мысли не подчинялись ему. Они крутились вокруг Анны, даже когда он, чтобы отвлечься, уткнулся в книгу, и тогда… В каждой строчке мерещился ему намек на Анну или указание, как ему быть. Как будто вся его жизнь превратилась в сплошное гадание.
Из кухни доносились голоса родителей. Даниил невольно прислушался и уловил, что они говорят о таких банальностях… Сначала он рассердился. Но потом оправдал их — ведь они никогда не видели ее. Поэтому их разговоры так скучны…
Книгу он тоже отбросил и опустил голову на руки, сложенные на коленях.
«Наверное, она не получила мое письмо, — подумал он. — Ведь она не каждый день туда ходит… Ей надо позвонить…»
Он вскочил. И в самом деле, как он не догадался?
Позвонить можно было от соседей. Он вышел из квартиры, поднялся на пятый этаж.
Ему открыла полная женщина в халате. Она еще что-то говорила и смеялась. Потом, удивленно вскинув брови, спросила:
— Данька? Ты что пришел?
— Мне надо позвонить, — сказал он. — Можно?
— Можно, — передернула она плечами.
Он прошел к телефону. Женщина не уходила, наблюдая за ним. Он замер с трубкой в руках. Обернулся к ней и тихо попросил:
— Это… Очень личный разговор. Понимаете?
Она презрительно фыркнула и, проходя мимо него в комнату, хлопнула по плечу.
«Теперь она наверняка будет подслушивать, — обреченно подумал он. — А завтра весь двор будет обсуждать… Почему им так интересна чужая жизнь? Неужели им не хватает собственных проблем?»
Он все-таки набрал ее номер. Долго слушал гудки и, когда она взяла трубку, чуть не повесил свою, услышав ее голос. В горле пересохло, и сердце так колотилось, что ему казалось, будто соседка там, в соседней комнате, почти оглохла от стука его сердца. Потому что он сам почти оглох…
— Я люблю тебя, — сказал он.
Она молчала. Он подумал, что она не слышит.
— В общем-то это все, — проговорил он упавшим голосом. — Это все, что я хотел тебе сказать…
— Почему ты так долго не звонил? — услышал он ее спокойный, ясный голос.
— Я думал, что ты этого не хочешь…
Анна рассмеялась.
— Ну, женщина никогда не скажет тебе сама, чего она хочет, — проговорила она.
— Ты хотела, чтобы я тебе позвонил, да?
— Мне скучно без тебя, — сказала она, и ему показалось, что он поймал ее улыбку. Как будто она умела посылать свои улыбки даже через черную мембрану чужого телефона.
— Я сейчас приеду.
— Уже поздно, — попыталась остановить его она. — Я же буду за тебя волноваться!
— Со мной ничего не случится, — ответил он, и она ему поверила.
Повесив трубку, он прокричал:
— Спасибо…
Он не сомневался, что соседка внимательно выслушала весь их разговор. Но какое ему до этого дело?
Сейчас любви в нем было так много, что ее хватало даже на эту возникшую в проеме двери унылую фигуру в дорогом халате с отворотами.
— Да пожалуйста…
Он выбежал в подъезд — или вылетел?
Ему казалось, что он именно летит. Быстро переодевшись, он отмахнулся от материнского «куда?», сказал, что вернется, скорее всего, очень поздно, и ждать его не имеет смысла. Потом он несся сломя голову к гаражу, и уже через пять минут мотоцикл нес его по вечерним улицам к ней, к ней, к ней…
* * *
— Нет? — Сомов тихо рассмеялся в трубку.
— Мне кажется, он и в самом деле считает себя хозяином…
Он потянулся в кресле. По телевизору шел очередной бесконечный криминальный сериал. Удивительно нудный. Слов там было мало, и все слова были мертвыми. Да и сам герой — какой-то детектив-частник — боролся с мафией довольно уныло, без огонька и задора. Сомов поморщился и переключил на канал «Дискавери». По крайней мере, там интересно… И близко. Он смотрел, как гиены раздирают труп лани. Одни убивают, другие жрут, подумал он. Все как в жизни…
Костик продолжал что-то говорить в трубку. Сомов слушал невнимательно, более увлеченный своим новым образом. Хищника… А Костик и его приятель — вроде этих гиен… Убить-то должен он. И впервые ему показалось, что как-то все неправильно. Дело не в Гоги, этого давно надо… Дело в маленьком храме. А если Он есть? Если Он просто спрятался от него, Сомова? Не хочет ему показаться? А на самом деле Он просто ждет, до какой глубины выгребной ямы он, Сомов, способен опуститься…
