– Отлично провели время, – заметил Райен, когда они вывалились на улицу, безумно смеясь.
– Просто замечательно. Спасибо, Райен, давно я не чувствовала себя так хорошо. Правду говорят – пить надо, когда находишься с друзьями, когда весело, а не заливать горе.
– Дошло и до этого?
Выражение ее лица сказало ему, что догадка верна.
– Бывает.
Они молча шли по улице, но в этом молчании не было ничего тягостного. Неожиданно Райен нарушил тишину, с яростью проговорив:
– Что за штука эта жизнь! Иногда она приводит меня в отчаяние. Почему с хорошими друзьями случаются всякие жуткие вещи, а плохие живут благополучно?
– Не знаю, Райен.
Райен остановился и повернул ее к себе. Его лицо было так близко, что до Люны долетало его горячее дыхание.
– Но кто-то должен знать. Почему такое случилось с вами?
Как всегда, возбужденная его близостью, Люна поспешила разрушить интимность момента. За его спиной она разглядела желтое такси, махнула рукой – и машина подъехала.
– Спасибо за вечер, Райен. Надеюсь, с музыкой к фильму все будет в порядке.
Она держалась за ручку дверцы, не в силах сдвинуться с места. Райен тоже не хотел расставаться, мучительно ища предлог побыть с ней еще немного.
– Послушайте! Никогда не видел Ист-Ривер ночью. Может, покажете?
– Хватит, Райен! Вы ведь жили в Нью-Йорке – такого быть не может, чтоб не видели.
– Ладно. Признаю, слукавил. Но с вами вместе точно там не бывал.
Люна рассмеялась и распахнула шире дверцу.
– Ладно уж. Залезайте. Покажу вам реку.
Широко улыбаясь своей мальчишеской улыбкой, Райен забрался в машину, сев рядом с Люной. Доехав до места, они, взявшись за руки, пошли по набережной.
Люна показала ему здание своего банка, рассказала о первых месяцах жизни в Нью-Йорке и о своих тогдашних впечатлениях. Райен поведал ей историю своей жизни, ничего не утаив. Так искренне он еще никогда ни с кем не говорил. Люна внимательно слушала, видя в своем воображении маленькую ферму, где он провел десять лет жизни, где сформировался. Ей было интересно все связанное с этим человеком.
Оба улыбнулись, когда он, истощив запас воспоминаний, заговорил о сегодняшнем дне.
– Думаю, пора по домам? – сказала Люна.
– Вот уж нет. Что касается меня, так и бродил бы всю ночь.
Перейдя через дорогу, они остановили подъезжающее такси, и Люна назвала шоферу свой адрес.
Когда автомобиль остановился перед домом на Франклин-стрит, Райен расплатился и отпустил такси.
– Только не говорите какую-нибудь банальность вроде того, что… не видели, как переоборудовали под квартиры верхнюю часть здания, – сказала Люна, улыбаясь.
Она пригласила бы его к себе, если бы не мысль о беременной Люсинде. Люна сознательно не заговаривала о его предстоящем отцовстве, Райен тоже не затрагивал эту тему.
– К слову сказать, я действительно там не бывал. Но вы все равно не поверите.
– Райен Тайлер, вы неисправимый лгун.
Он шагнул вперед, страстно желая сократить расстояние между ними, коснуться ее лица, ее волос. Он вдыхал аромат ее дыхания и тела – непередаваемое волнующее сочетание нежного мускуса и каких-то экзотических цветов. Но Люна опередила его.
Ее пальцы нежно – словно перышком провели – дотронулись до его губ. Он перехватил руку и перецеловал поочередно все пальчики. Затем в безумном, испугавшем Люну порыве притянул ее к себе и страстно поцеловал. Губы ее приоткрылись – поцелуй становился все более жарким.
Вдруг Райен замер. Резко оттолкнув ее, словно обжегшись, он с трудом выговорил:
– Что же это такое, Господи… Люна…
Люна тяжело дышала, прижав руку к своим пылающим губам. Она отступила назад, боясь того выражения, которое снова увидела на его лице. Это было глубокое изумление – оно испугало ее еще на банкете. Люна инстинктивно подняла руки, словно моля его ничего не говорить, но Райен и так молчал – только очень долго не сводил с нее глаз. Наконец он проговорил:
– Прощай, Люна. Береги себя.
И пошел по улице.
– Прощай, Райен, – крикнула она вслед, в глубине души желая, чтобы он обернулся.
Но он продолжал идти, и тогда она поднялась в свою пустую квартиру, чувствуя нечто большее, чем просто разочарование.
– Очень любопытная вещица. Надо кое-что проверить, но, полагаю, – работа французских мастеров начала девятнадцатого века. Такое колье наверняка делалось для аристократической особы – возможно, даже из королевской семьи.
Саймон Джонсон держал ожерелье за застежку. Оно позвякивало в его руке, ослепительно сверкая.
Люна не могла отвести от него глаз.
– Пока мы не знаем в точности его происхождения, возникают сложности с оценкой, но думаю, что держу в руках полмиллиона фунтов. А может, и больше.
– Так много? – цифра потрясла Люну.
– Мисс Фергюссон, это старинная вещь да еще в прекрасном состоянии. Есть коллекционеры, которые заплатят любые деньги, чтобы владеть ею.
Очень бережно ювелир положил ожерелье в футляр, аккуратно выровняв камни.
– Редкой красоты украшение, одно из самых великолепных, что видел за все время работы у Кристи.
– А сколько вы здесь уже работаете?
– В следующем месяце будет двенадцать лет.
Люна глядела на его пухлое розовощекое лицо, думая, как мало похож он на своего старшего брата, красивое лицо которого, казалось, было высечено из гранита.
– Вы что, пришли сюда мальчишкой?
– Вовсе нет. Мне было семнадцать лет.
Он вновь перешел к делу.
– Мисс Фергюссон, мы могли бы поместить фотографию вашего колье в ежемесячный каталог драгоценностей. Обычно после перечисления образцов для продажи мы демонстрируем несколько раритетов. Это возбуждает интерес среди наших покупателей, а вам может помочь прояснить историю колье вашей матери.
Он глянул на календарь, висевший на стене.
– Каталог выйдет через десять дней. Он почти готов, но, думаю, нам удастся вставить еще одно фото, если, конечно, вы не захотите подождать до следующего издания.
– Я не могу ждать. Через месяц меня не будет в Лондоне – я переезжаю на Каймановы острова. В руках вашего брата банк, несомненно, функционирует отменно, но мне все же надо обрести свой дом.
– Мне очень жаль вашего отца. Крис был о нем очень высокого мнения – ему будет его очень не хватать.
Краткая речь Саймона Джонсона показалась Люне заготовленной заранее, и, пробормотав «спасибо», она снова вернулась к разговору об ожерелье.
– Не могу понять, как оно попало в руки родителей: они не были такими уж большими ценителями антиквариата, тем более ювелирных изделий. Могло колье каким-то образом оказаться в Вест-Индии? Возможно, родители приобрели его там.
