Официант принес напитки, и музыка заиграла что-то более спокойное, под всплески разноцветных огоньков. Сжав ее пальцы, он наклонился и чуть коснулся губами ее ладони.
– Разрешите пригласить вас, Венеция Хавен? – спросил он.
Она понимала, что это глупо, но не могла преодолеть желание все время ощущать его губы на своей коже, чтобы он целовал ее руку еще и еще. Так, почти в обнимку, они прошли на танцевальный пятачок, и, когда он прижал ее теснее, она положила ему руки на плечи так, как она это делала, танцуя с Морганом.
Просто ерунда какая-то, твердил себе Фитц, ласково прижимая ее к себе. Она ведь еще ребенок, она – подруга Моргана. Он ведь знал это, но почему тогда так сильно бьется его сердце? И почему больше всего на свете ему хочется покрыть поцелуями эту светлую головку? Он чувствовал ладонями ее тонкую фигурку, а взглянув вниз, па ее лицо, заметил золотистые кончики ресниц ее закрытых глаз. Казалось, она была погружена в какой-то волшебный сон, он чувствовал жар ее юного тела. Наверное, это медленная томная музыка, говорил он себе, это просто безумие, безумие. Ведь сейчас он хочет только одного: обнимать ее, любить ее. Нет, нельзя, проклятое наваждение южной ночи, выпитого вина, медленной сладострастной музыки – и еще его воспоминания о Дженни. Он, наверное, все еще любил Дженни…
Музыка оборвалась, и он провел ее к их столику. Она не отпускала его руку, и глаза их встретились. Прикосновение его пальцев вызывало в ее теле дрожь, как от легких электрических разрядов, она также чувствовала трепет его ладоней, обхвативших ее кисть, но ей этого было мало, она опять хотела почувствовать его объятия, она хотела, чтобы он теснее прижал ее к себе, еще теснее, чем в танце.
Они опять танцевали, медленно, не отпуская друг друга ни на секунду – просто прижимаясь друг к другу. Они не разговаривали, просто стояли так, покачиваясь, в каком-то оцепенении – и волосы ее, думал Фитц, пахли летними травами.
Ему нельзя думать о подобных вещах! Надо поскорее вернуться на «Фиесту», до того, как он сваляет дурака.
– Пора домой, – сказал он тихо.
– О-о-ох. – Ее легкий вздох дал ему понять, насколько ей не хочется этого, но Фитц не мог позволить себе уступить. Он подозвал официанта и заплатил по счету.
Когда Рори со своей компанией прибыл в «Каррибиан Пепперпот», там уже было полно народу. Он был в отличном настроении, действительно, в отличном. Ему казалось, что он в жизни так не веселился, но тут-то это и случилось. Он увидел Дженни Хавен. И тут он струсил.
Дирк заметил, как побелело лицо Рори, и не мог понять, в чем дело. Неужели у этого ублюдка сейчас начнется сердечный приступ?
Рори схватил его трясущейся рукой.
– Это она, Дирк, о, Боже, это действительно она! О, Господи, что мне делать? Это же Дженни, Дирк. Ты же сам видишь… а, может быть, ее вижу только я? Она же призрак, теперь она будет преследовать меня, о, Господи!
– Заткнись, Рори, – рявкнул на него Дирк, – не будь идиотом. Дженни умерла. Ты разве не знаешь, кто это? А, ты ведь был слишком занят, чтобы пойти на похороны Дженни? Это Венеция Хавен, дочь Дженни.
– Ее дочь? – Рори рассмеялся, и его неестественный смех прозвучал диссонансом и веселой музыке, и оживленным веселым лицам в переполненном народом ночном клубе. О, Боже, он и не знал, что она так похожа на Дженни. – Ну да, конечно же. – Он взял себя в руки, одернул пиджак, пригладил волосы. Его сразу же узнали и приветствовали радостными криками.
– Пойду поздороваюсь, – как бы между прочим заметил он Дирку, – в память того, что было… ну, ты понимаешь… ради Дженни.
– Да, конечно, – сказал Дирк, – обязательно, Рори, в память о прошлом это надо сделать.
Фитц почувствовал, как напряглась Венеция, увидев, как к ним приближается красивый молодой человек. Может быть, она была с ним знакома?
– Привет, Венеция, – сказал Рори, протягивая руку. – Я старый друг твоей матери.
– Я знаю, кто вы такой. – Венеция проигнорировала протянутую руку, и Рори, чувствуя неловкость, поднял ее к голове, как бы приглаживая волосы.
Фитц внимательно смотрел на нее. Что-то здесь было не так, она говорила совершенно ледяным тоном, и голос ее слегка дрожал.
– Я только хотел сказать, понимаешь, я хотел сказать, что мне очень жаль бедняжку Дженни, для тебя это, наверное, был страшный удар.
– Да, для нас троих. Спокойной ночи, мистер Грант.
Венеция прошла мимо него, оставив его стоять посередине зала. Вот дрянь, подумал Рори сердито, злючка, вроде своей матери.
– Эй, пошли, ребята, – крикнул он, – пошли устроим шоу прямо здесь. Теперь Челси здесь хозяин! – Схватив Шелли за руку, он потянул ее на круг под восхищенные аплодисменты присутствующих.
Фитц молча уселся в машину рядом с Венецией, ожидая, что она заговорит. Она не плакала, она просто сидела, но он чувствовал, что она вся дрожит.
– Простите меня, – наконец произнесла она, – но я не ожидала этого… то есть, я не думала, что встречу здесь Рори Гранта.
– Так ты его знаешь? – У Фитца сложилось впечатление, что они встретились впервые.
– Нет, я знаю о нем. Он был любовником моей матери. Ее последним любовником. Думаю, всю свою любовь, все внимание и все деньги она отдала ему. Дженни сделала из него звезду. Мне об этом говорил Билл Кауфман. А потом он ее бросил.
Фитц вспомнил, что она еще раньше говорила ему о том, как те двое бросили Дженни. И теперь еще этот. Что-то во всем этом было очень подозрительное.
– Я даже не могу объяснить, почему, – прошептала Венеция, – но у меня такое чувство, что во всех денежных проблемах моей матери виновен этот Рори Грант, и причем гораздо в большей степени, чем говорит Билл Кауфман. Он утверждает, что Грант – отличный парень. Я ни разу не слышала, чтобы Билл хоть кого-нибудь называл отличным парнем раньше. Что-то здесь не так. Я это чувствую. Я кожей это чувствую. Бедная мама…
– Венеция, не позволишь ли мне разобраться с этим вопросом для тебя и твоих сестер? Вы же должны знать, что случилось с наследством вашей матери.
– Но ведь денег уже нет.
– Подожди немного, – сказал он ласково. – Дай мне разобраться с этим, ладно? Если их действительно нет, то я узнаю, почему именно. Так ты разрешишь мне заняться этим, Венеция?
Она кивнула.
– Вы это сделаете?
Он с трудом оторвался от ее прекрасных глаз.
– Считай, вопрос решен, – сказал он, включая зажигание. По дороге в гавань они молчали. Он все время думал о ней. Слишком уж сильно она занимала его мысли, думал Фитц, эта дочка Дженни и девушка Моргана.
«Фиеста» вся сияла огнями, которые, как бриллианты, отражались в воде. Они сели в небольшой катер и направились к яхте. Венеция не отрывала своих огромных ласковых глаз от него, смотрела, как он выключает мотор и медленно поворачивается к ней. Он просто не мог предотвратить то, что случилось в следующую секунду – впервые в жизни Фитц МакБейн потерял контроль над собой. Он прижал ее к себе, и губы его слились с ее губами, и поцелуй этот был далеко не дружеский.
